Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"
13 Молдавия включала в себя Бессарабию, где были написаны эти строки. В отдельном издании первой главы (1825) есть примечание Пушкина, не включенное в полные издания романа:
«Мнение, будто Овидий был сослан в нынешний Аккерман [Четатя Алба в Румынии, к юго-западу от Одессы]{16}, ни на чем не основано. В своих элегиях „Ex Ponto“ он ясно назначает местом своего пребывания город Томы при самом устье Дуная. Столь же несправедливо и мнение Вольтера, полагающего причиной его изгнания благосклонность Юлии, дочери Августа. Овидию было тогда около пятидесяти [что Пушкину, имевшему половину тех лет, казалось глубокой старостью], а развратная Юлия, десять лет тому прежде, была сама изгнана своим ревнивым родителем. Прочие догадки ученых не что иное, как догадки. Поэт сдержал свое слово, и тайна его с ним умерла: „Alterius facti culpa silenda mihi“ [„О прочих своих грехах лучше я умолчу“ — строчка из Tristia, кн. II]. — Примечание сочинителя».
«Son exil, — пишет Лагарп („Cours de littérature“, [1825], vol. III, p. 235), — est un mystère sur lequel la curiosité s'est épuisée en conjectures inutiles»[150].
Цитируя Вольтера, Пушкин допускает странную ошибку. Вольтер ничего подобного не говорил. Он говорил следующее:
«Le crime d'Ovide était incontestablement d'avoir vu quelque chose d'honteux dans la famille d'Octave… Les doctes n'ont pas décidé s'il [Ovide] avait vu Auguste avec un jeune garçon… [ou] quelque écuyer entre les bras de l'impératrice… [ou] Auguste occupé avec sa fille ou sa petite-fille… Il est de la plus grande probabilité qu'Ovide surprit Auguste dans un inceste».[151]
(цитирую по новому изданию «Сочинений Вольтера» «avec des notes et des observations critiques» С. Palissot de Montenoy in «Mélanges de littérature, d'histoire et de philosophie»[152] [Paris, 1792], vol. II, p. 239).
13 …в глуши степей… — Существительное глушь и прилагательное от него глухой — излюбленные словечки Пушкина. Глухой значит «приглушенный», «ослабленный», «сдавленный» (глухой звук, глухой стон). Применительно к лесу или саду означает «густой», «плотный», «заросший», «неухоженный». Глушь — «лесная чаща», «вдали от мира», «безжизненная глубина», «отдаленная провинция», «мрачное безлюдье», «Богом забытые края», «дальние поселения», «малонаселенная, необжитая местность». В глуши — «в захолустье», «в дальней провинции», «в глубинке», фр. au fin fond (с оттенком скуки и серости). Употребление слова «глушь» см. также в гл. 2, IV, 5; гл. 3, письмо Татьяны, 19; гл. 7, XXVII, 14; гл. 8, V, 2[3]; гл. 8, XX, 4.
IX
……………………………………
……………………………………
……………………………………
Отвергнутое чтение в беловой рукописи (ПБ 8):
Нас пыл сердечный рано мучит:
Очаровательный обман,
Любви нас не природа учит
4 А Сталь или Шатобриан.
Мы алчем жизнь узнать заране,
Мы узнаем ее в романе.
Мы всё узнали, между тем
8 Не насладились мы ни чем —
Природы глас предупреждая,
Мы только счастию вредим
И поздно, поздно вслед за ним
12 Летит горячность молодая.
Онегин это испытал,
За то как женщин он узнал!
12 …горячность молодая… — Еще один отголосок стихотворения Вяземского (стих 75), из которого взят эпиграф к главе (см. коммент. к гл. 1, эпиграф).
Вариант
2—4 В черновой рукописи (2369, л. 8 об.):
И говорит Шатобриан
Любви нас не природа учит,
А первый пакостный роман.
Эпитет «пакостный» подразумевает «непристойный».
X
Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
4 Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
8 Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
12 Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!
3 Разуверять… — Точного эквивалента в английском нет. Глагол означает «разубеждать», «рассеять или изменить чью-то веру во что-то», «заставить кого-то перестать во что-то верить». Глагол здесь к тому же несовершенного вида. «Она думала, что он ее любит, я долго разуверял ее».
XI
Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
4 Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
8 Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь и вдруг
12 Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!
2—14 изумлять, пугать… забавлять, ловить… побеждать… — Ср. у Пирса Игана: один из героев-любовников, Старина Неувядаемый, «обманывал… завлекал… умолял… убеждал… обольщал… уговаривал… обводил вокруг пальца… забавлял… затевал игру… плутовал… вводил в заблуждение… соблазнял… предавал… растлевал… одурачивал… пугал… задабривал» («Жизнь в Лондоне» [1821], кн. II, гл. I, в своих комментариях к «Дон Жуану» [1824], т. VII, Пишо упоминает французский перевод некоего «S. M.»).
А вот Пьер Бернар (Душка-Бернар, 1710–1775), «Искусство любви» (P. Bernard, «L'Art d'aimer»), песнь II:
Pour mieux séduire apprend à te contraindre;
L'amour permet l'art que l'on met à feindre
……………………………………………………
Fuis, mais reviens, fuis encor, mais regarde…[153]
11 …вдруг… — Это русское наречие, в силу своей краткости, употребляется гораздо чаще, чем любой из его английских эквивалентов; как и уже, уж.
14 …в тишине… — Русские поэты обожают слово «тишина», это их cheville (слово или выражение, которое легко срифмовать и вставить в строку), поскольку происходить «в тишине» может что угодно А на рифму — на желанных слов слетается без счета, она, жена, луна, волна, весна, сна, окна, полна, влюблена и множество других, без которых не мог прожить ни один поэт 1820—1830-х гг.
14 …уроки — Конечно, любовные уроки. Но здесь, к сожалению, у читателя возникает невольная ассоциация с той отповедью, которая позднее будет произнесена на уединенной аллее и без всякой любви. Вся строфа граничит с легковесностью, что придает ей аромат XVIII в. Боюсь, что в моем переводе стих 6 не скандируется, но по крайней мере он верен по смыслу.
Варианты
13—14 В черновой рукописи (2369, л. 7 об.):
Как он умел наедине —
Но скромну быть пора бы мне!
Там же, отвергнутое чтение:
Каков он был наедине,
О том молчать не худо мне.
XII
Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
4 Ему соперников своих,
Как он язвительно злословил!
Какие сети им готовил!
Но вы, блаженные мужья,
8 С ним оставались вы друзья:
Его ласкал супруг лукавый,
Фобласа давний ученик,
И недоверчивый старик,
12 И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой.
9—10 …супруг лукавый, Фобласа давний ученик… — Фоблас — герой некогда знаменитого, а сейчас едва ли кем читаемого романа Жана Батиста Луве де Кувре (Louvet de Couvrai или de Couvray, 1760–1797).
Роман Луве обычно — и неправильно — называют «Любовные похождения кавалера Фобласа». Если верить Модзалевскому (1910, с. 276), то у Пушкина в библиотеке была книга «Жизнь кавалера Фобласа» Луве де Купврэ (de Coupevray) [sic] (Paris, 1813). На самом же деле роман выходил так: в 1787 г. «Год из жизни кавалера Фобласа» (5 частей); в 1788 г. «Шесть недель из жизни кавалера Фобласа» (8 частей); в 1790 г. «Окончание любовных похождений кавалера Фобласа» (6 частей).
Маркиз де Б. и граф Линьоль — обманутые мужья в этом плутовском, легком, приятном, но по сути дела никудышном романе, почти все время балансирующем на грани фарса (с неожиданно «романтическим» финалом: сверкающими мечами, грохотом грома, безумием и искалеченными любовницами), — наивные ничтожества, и шестнадцатилетнему Фобласу, переодетому девицей, не составляет труда проскользнуть в постель к их женам. Когда третий персонаж, граф де Розамбер (распутник, пособник Фобласа), наконец женится, он, к своему горю, обнаруживает, что друг успел дефлорировать его невесту. Ни один из обманутых джентльменов не достоин именоваться супругом лукавым. Лукавый супруг, époux malin, — это, вероятно, тот, кто, прочтя Фобласа, ласкает поклонников своей жены — либо чтобы легче было за ними наблюдать, либо для прикрытия собственных шашней.
