Дмитрий Санин - Анатомия "Атланта". В постели с Айн Рэнд
А вечером, естественно, именно это происходит. Лютая сестра - таки в прямом эфире на всю страну. В студии собрались высокие чиновники, плюс мямля-братец и жёнушка Олигарха-Изобретателя. Передачу контролируют специальные цензоры, готовые в случае чего выключить микрофон. Для начала немного пофилософствовав об удовольствиях и счастье - для разогрева и усыпления бдительности цензоров - ЛС переходит к подробностям своих отношений с Олигархом-Изобретателем, гордо заявляет что они были любовниками, что получали от этого кучу удовольствия - а под конец во всеуслышанье режет правду-матку, что дарственную из Олигарха-Изобретателя вытянули шантажом негодяи из правительства, угрожая предать гласности их отношения. Опешившие тупицы-цензоры не успевают вовремя выключить микрофон - типа, ведь говорила гостья вроде не о запретной политике, а о личных делах, этого в инструкции не было. В студии переполох, падает выбитый подонком-журналистом из рук ЛС микрофон из ниибацца-сплава - и из него слышится запоздалый щелчок отключения. (Из микрофона, как известно, щелчок отключения слышен, только если заклинило стрелку контрольного осциллографа.) Директор студии визжит от ужаса, просит инструкций у высокого чиновника - а ЛС торжествующе уходит. Садится в такси - у таксиста, разумеется, приёмник настроен на ту самую передачу. После треска и молчания диктор, наконец, бодро объявляет перерыв по техническим причинам, а народ Америки в лице таксиста благодарит ЛС за Правду-Матку.
ЛС приходит домой, а там её ждёт Олигарх-Изобретатель. Пытается её успокоить, мол, я всё слышал по радио, ты молодец, всё худщее позади. ЛС с тяжёлым сердцем пытается ему объяснить, что он зря радуется, что для него есть ещё очень плохие новости - но тот не даёт ей слова вставить, а произносит очередной Очень Длинный Монолог С Философскими Канцеляризмами, с очередным кратким пересказом истории о том как её встретил-полюбил и о философской тождественности этой любви и его любви к своим капиталам. Разум-сущность-воля-душа-враги-мистики-тело-познание-материя и прочие блаблабла. А в конце этой очень длинной путанной речи Олигарх-Изобретатель успокаивает её, что уже всё понял: за этот месяц она встретила мужчину своей мечты, которого действительно любит. ЛС потрясена - откуда он знает?! Олигарх-Изобретатель поясняет - по употреблённому ей в радиовыступлении прошедшему времени. Да и никакая иная причина не могла заставить её задержаться. И он, совсем как Медный Олигарх чуть раньше, тоже благородно объявляет в стиле романа Чернышевского «Что делать?», что она на самом деле всё равно любит его, просто иной любовью, и будет всегда любить, и ему этого достаточно. Он ещё вяло пытается узнать, кто же этот соперник, проницательно догадывается, что это Джон Голт и что все беглые буржуи собрались в том месте, куда упала ЛС. ЛС подтверждает, что всё таки да, что её новый возлюбленный и есть самый настоящий Джон Голт, он же - изобретатель ниибацца-двигателя. Они в очередной раз твёрдо решают сражаться с грабителями до конца, и, счастливые, платонически засыпают, держась за ручку. (Помнится, мадам в прошлом томе яростно обзывала платонические чувства «жалким лицемерием» - так что поздравляем её с очередным фейлом).
***
Мямля-братец обтяпывает свои коррупционные делишки. Он очень устал от безумных вечеринок с коррупционерами из ПЖИВ, где вытирают ноги о персидские ковры и стряхивают на них же сигарный пепел. Они с Плохими Дядями только что организовали новую Фирму Зла - в фирму вошли латиноамериканские коррупционеры, и фирма получит право на 20 лет управлять всей промышленностью народных государств Южного полушария. Через месяц аргентинцы объявят народное государство, совместо с чилийцами национализируют компанию Медного Олигарха - и, таким образом, вся медь будет их. Мямля-братец вложил в акции этой Фирмы Зла огромные деньги. Он устало бредёт, видит нищего, суёт ему первую попавшуюся бумажку, это оказывается сто баксов - но ему пофиг деньги. Нищему тоже пофиг, сколько ему дали, он не ценит денег. Это всё по-настоящему страшно и ужасает самого мямлю-братца - что даже если и он станет нищим, то всё равно останется равнодушен к деньгам. Это потому что они у него всегда были, вот он их и не ценит. (Помимо ужаса от своего безразличия к деньгам он мимоходом вспоминает произошедшие по вине нового Плана Объединения Железных Дорог события: банкротства, самоубийства, депрессию всей Северной Дакоты, убийство, совершённое сыном обанкротившегося владельца завода - и на закуску историю про то, как начальник закрытой станции в Канзасе, собиравшийся стать учёным, бросил всё и стал мойщиком посуды. Начальники станций, они всегда так - собираются стать учёными, а потом опа - только его и видели.) Разбитый мямля-братец бредёт к жене.
***
Дальше идёт тема жены мямли-братца - длинная история постепенного прозрения золушки, которая старается соответствовать достигнутым высоким стандартам, изучает этикет, но постоянно наталкивается на какие-то подозрительные детальки о своём великом муже. Там много высоких слов и разыгранного недоумения с уничижительными взглядами и семейными разборками, но вкратце - хотела девочка выйти замуж за делового альфа-самца, а оказалась женой нечистого на руку мямли-лузера, похваляющегося своими коррупционными связями в ПЖИВ и тем, как они ловко сейчас кинут Медного Олигарха. Самое ужасное - что этот жулик-и-вор мошенничает даже не ради денег (это было бы полбеды), а в силу внутренней гнилости и ничтожности (как и все твердящие о мадам-альтруизме). Лузер требует любви ради себя какой он есть - а девочка полагает, что это требование любви незаслуженное, не заработал он на любовь. Короче, история двух неспособных любить слепков сознания мадам-авторши, притом вовсю оперирующих словом «любовь» в обрамлении философского канцелярита - из которой истории мадам-авторшей делается философия, какая любовь более настоящая - бескорыстная «любовь» в исполнении омерзительного коррумпированного мямли-грабителя, требующего себе незаслуженного уважения и любви и постоянно твердящего о своём человеколюбии и бескорыстности - или любовь в исполнении девочки-искательницы деловых альфа-самцов, утверждавшей что она «любила», да не за того приняла, и на старуху бывает проруха, как говаривала польская красавица Инга Зайонц.
В конце концов жена мямли-братца догадывается поговорить с Героем-Другом-Детства, и тот ей всё объясняет. Она бросается к ЛС просить прощения за то, что плохо о ней думала. И происходит между ними примирительная беседа, как всегда, до ужаса дидактическая, в которой мадам устами ЛС обвиняет, обличает и проповедует. «Блаблабла, милая девочка, вот тебе моя многабукв, а меня ненавидят за то, что я справедливая. Плохие Дяди обзывают меня лютой и бесчувственной - но на самом деле я справедлива, раз не питаю к ним спонтанных, не вызванных рассудком, незаслуженных чувств.» И вообще, поучает ЛС, справедливость - противоположность благотворительности. У жены мямли-братца от слова «справедливость» случается просветление - она всё поняла. И читатель тоже всё понял - «альтруисты» несправедливы, а «атланты», соответственно, справедливы. Вот оно что, Михалыч. (Вообще справедливость - штука многогранная. И отнюдь не тем, кто богатеет, присваивая прибавочный продукт, рассуждать о своей справедливости. Опять же забавно: справедливы ли обвинения Плохих Дядь в лютости Лютой Сестры? Таки справедливы - ибо эта дамочка ведёт себя совершенно как мороженая рыба, и нетрудно посчитать с помощью поиска буквосочетания «улыб», сколько раз она улыбается по сравнению с другими персонажами (притом если и улыбается, то обычно насмешливо, печально, с горьким удовлетворением или угрожающе - и лишь считанные разы радостно)).
Дальше идёт совсем уж возвышенная философская беседа в стиле «Диалогов» Платона (или в стиле «Поучения Шри Кришны его ученику Арджуне перед битвой на поле Курукшетра»). «Как стать настоящей, незамутнённой ТП, подобно тебе, неисковерканной этим ужасным миром?» - смиренно вопрошает жена мямли-братца. «Для этого есть Главное Правило ТП, которому я неукоснительно следую», - ответствует ЛС. - «Не ставить ничего - ничего! - выше суждений своего разума. Пока ты ещё дурочка-дурочкой - но лишь возомни себя умнее всех, а свой ум совершенным инструментом - и ты с лёгкостью сможешь превзойти сожжение Коперника, достигнуть высших стрелок осциллографа и иных кочегаров тепловозов!» «О, спасибо, я долгие годы искала ответ - а теперь внезапно всё поняла и достигла просветления!» «Внимай, ибо это чувство есть самое благородное и высшее на свете.» «Впервые за много месяцев во мне зажглась надежда! А то я совсем извелась, стала даже подозревать, не являюсь ли я, случаем, всего лишь персонажем глупого дамского романа и не оттого ли вокруг такой безнадёжный бред происходит…» Окрылённая надеждой ученица уходит, такая хрупкая-беззащитная. Мямля-братец видит её приход домой, и, распсиховавшись, шваркает об стену старинной вазой венецианского стекла - и наслаждается от мысли, что миллионы семей живут так, что могли бы год прожить на стоимость этой вазы.
