Альфред Хаусмен - Избранные стихотворения
К этому времени вы уже должны быть сыты анатомией, патологией и автобиографией и хотите разрешить мне отступить из чужой страны литературной критики, куда я вторгнулся. Я прощаюсь с ней навсегда. Я не хочу сказать, вместе с Кольриджем, что я вновь помещаю свой бессмертный дух в глубокий покой смиренного самодовольства, но всё же я возвращаюсь к подобающей мне работе с чувством облегчения.[54]
Примечания
1
Издательство приносит благодарность Дмитрию Волчеку и Алексею Кокотову, без чьей щедрой моральной и материальной помощи книга не могла бы выйти в свет.
Составитель и научный редактор Евгений Витковский.
Предисловие Евгения Витковского и Алексея Кокотова.
В оформлении использованы работы Эдварда Бёрн-Джонса.
2
Лесли Стивен (Leslie Stephen, 1832–1904) — философ, литератор, издатель, известный альпинист, первопроходитель одного из маршрутов на Монблан (1861), прототип Вернона Витфорда — одного из персонажей «Эгоиста» Дж. Мередита, отец Вирджинии Вульф. Институт Лecли-Стивенской лекции основан в 1905 году и предполагает прочтение один раз в два года публичной лекции, посвященной какой-либо литературной теме, в том числе критике, этике и биографии.
3
В числе слушателей лекции Хаусмена был крупнейший английский математик Г. Харди. Приведем любопытный отрывок из его книги «Апология матеметика» («А Mathematician's Apology»).
<.. > нет презрения более глубокого и менее всего нуждающегося в оправдании, чем презрение человека творящего к человеку объясняющему. Толкование, критика, оценка — дело второразрядных умов. Я вспоминаю, как во время одного из немногих моих серьезных разговоров с Хаусменом мы спорили об этом. Хаусмен в своей Лесли-Стивенской лекции очень определенно отклонил от себя титул «критика». Но он сделал это исключительно странно, выразив одновременно свое восхищение литературной критикой. Я был изумлен и возмущен. <…> Мне показалось плачевным, что великий ученый и прекрасный поэт может сказать такое, и, оказавшись рядом с ним в университетской столовой несколько недель спустя, я заговорил об этом. Действительно ли он имел в виду, что сказанное им должно быть воспринято очень серьезно? Кажется ли ему жизнь лучшего из критиков сравнимой в своей ценности с жизнью ученого или поэта? Мы говорили об этом в течение всег о обеда, и я думаю, что он в конце концов согласился со мной. Я не хочу объявлять свою победу в споре над человеком, который уже не может мне возразить, но «возможно, не полностью» — был его ответ на первый вопрос и «вероятно, нет» — на второй.
4
Числ IX, 15–23; Исх. XL, 39–40; Исх. XXXIII, 7.
Ср. также со следующим отрывком из диккенсовской «Лавки древностей» (гл. 41):
«Следует признать, что молельня эта до некоторой степени оправдывала свое название, будучи действительно очень маленькой скинией — скинией самых скромных размеров, с весьма скромным количеством скамей и скромной кафедрой, откуда некий скромный человечек (по ремеслу сапожник, а по призванию священнослужитель) произносил отнюдь не скромным голосом отнюдь не скромную по длине проповедь, если судить об этом по состоянию его паствы, ибо, хоть и скромная числом, она состояла большей частью не из слушающих, а из спящих». (Перевод Н. Волжиной.)
5
См.: Patmore, Coventry (1823–1896): Essay on English metrical laws (см.: «Poems of Coventry Patmore», 1879); Myers Frederic William Henry (1843–1901): Essays Modern.
6
См. «Кентерберийские рассказы» Чосера. Прескверные вирши («гут dogerel») — доггерели (строфы с разностопными стихами).
7
Фрагмент стихотворения «Забавная история Джона Гилпина, повествующая, как он забрел дальше, чем собирался, и как он целым и невредимым вернулся домой» Вильяма Коупера (William Cowper (1731–1800)). Вот вольный перевод:
Охоч был Гилпин пошутить,
И он не сплоховал —
И от него такой ответ
Гладильщик услыхал:
Насколь могу судить, я тут,
Раз эта лошадь тут,
А шапка и парик в пути,
Но скоро подойдут.
8
Это начало стихотворения Самюэля Дэниэла (Samuel Daniel; 1562–1619) «Одиссей и Сирена» («Ulysses and the Siren»). По всей видимости, первый стих четвертой строфы LP XL (Possess, as I possessed a season… — Владей владеньями, моими уж давно…) восходит именно к Дэниэлу. Вот перевод:
Улисс, иди ко мне, иди:
Весь этот берег — твой.
Бушуют волны впереди,
Здесь ждет тебя покой.
Мы будем издали следить
Их яростную рать,
Все дни в веселье проводить,
А ночью мирно спать.
9
Это фрагмент стихотворения «К кукушке» («То the Cuckoo») Джона Логана (1748–1788). Майкл Брюс (1746–1767) и Джон Логан учились вместе в Эдинбургском университете. Через три года после ранней смерти своего друга Логан издал, пользуясь семейным архивом Брюса, сборник «Стихотворения на разные случаи Майкла Брюса», сообщив в предисловии, что в сборник включены и стихи других авторов. В составе этого сборника была и «Кукушка». В 1781 году Логан опубликовал новый, исправленный вариант «Кукушки» уже под своим именем. Приведем вольный перевод этого фрагмента:
И ветка вечно зелена,
И небо как хрусталь,
Неведома тебе зима,
Неведома печаль.
10
Это фрагмент стихотворения Самюэля Джонсона «На смерть Д-ра Роберта Левета» («On the Death of Dr. Robert Levet»). Вольный перевод:
Из года в год всё тот же круг,
Упорно, тщательно, умело.
И сам Господь не сыщет вдруг,
Кто боле подходил бы к делу…
11
Дункан лежит в могиле,
От лихорадки жизни отсыпаясь.
«Макбет». Акт 3. Сцена 2. Пер. Ю. Корнеева
12
Это отрывок из стихотворения «Св. Мария Магдалина» Ричарда Крэшо (Richard Crashaw, 1613–1649). Вольный перевод:
Купален двух, двух плачущих движений,
С собой носимых малых океанов…
13
Ср.: «Вечером налетели перепелы и покрыли стан, а поутру лежала роса около стана. Роса поднялась, и вот, на поверхности пустыни нечто мелкое, круповидное, мелкое, как иней на земле». Исход, 16.13–14.
14
Сатира Александра Поупа (1688–1744).
15
Отрывок из «3-го послания» Ал. Поупа. Вольный перевод:
Богач, как куколка, лежит и крыльев ждет,
Чтоб, бабочкою став, отправиться в полет.
Вчера, Маммоной быв, от скупости иссох,
Ты лишь раздатчик днесь и спустишь всё до крох.
Богач — резервуар, чтоб прятать и хранить,
Наследник же — фонтан, чтоб всё вокруг облить.
Все набегут во двор: собаки, люди, чтобы
На дармовщинку пить, у-у, лопни их утробы!
16
Тут встало солнце, и Эмилья встала
(пер. О. Румера).
Этот чосеровский стих нашел свое отражение у Хаусмена. В шестом стихотворении книги «Последние стихи» есть строчка: «The sun is up, and up must I».
17
Самоубийцу я увидел там (пер. О. Румера).
И этот чосеровский образ встречается у Хаусмена: последний стих второй строфы стихотворения "Hughley Steeple" (ASL LXI): "The slayers of themselves".
18
С улыбкой на лице, с ножом в кармане.
19
Затем стоит Лицемерие, с злобно-праведным взглядом.
Мягко улыбается и притворно потупляет глаза,
Но прячет кинжал под платьем.
20
Увы дню моего рожденья.
21
Будь проклят день, когда я впервые появился,
Да будет он стерт из календаря,
Чтобы не загрязнял месяц и не отравлял год.
22
Рыдает королева Ипполита,
И плачет с ней Эмилия и свита.
(пер. О. Румера)
23
Он кончил говорить: немая печаль охватила стоящих рядом.
Королева, первая по своей природной доброте
(Черта совершенной женственности), заплакала о снисхождении:
Когда она начала плакать, сквозь светлый хор
Прошла заразительная добродетель.
Все обронили слезы, даже оспариваемая девица.
24
