Михаил Семевский - Прогулка в Тригорское
9
…Сидят чудовища кругом:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый и пр.
10
Об этом роялино Тишнера см. в статье К-н. «Еще о Пушкинских местах» — «Исторический Вестник» 1909 г., № 11, стр. 592; оно сохранилось в Тригорском до сих пор, несмотря на то, что дом в Тригорском и все что в нем было сожжено во время революции.
11
Впоследствии она вышла замуж за г. Беклешова и скончалась в СПБ в 1864 году.
12
Например, хоть эта книга: «Дневные записки путешествия из архипелагского, России принадлежащего, острова Пароса, в Сирию, и проч. Сергея Плещеева в исходе 1772 г.» Спб. 1773 г. 8 д, — эта книжка прежде мне не попадалась под руку.
13
Лишь в 1902 году эту библиотеку по поручению отделения русского языка и словесности Академии Наук описал Б. Л. Модзалевский; см. его статью «Поездка в село Тригорское», «Пушкин и его современники» 1903 г., вып. 1, стр. 19–52. В настоящее время библиотека эта находится в Пушкинском Доме Академии Наук СССР.
14
Если не ошибаюсь, первое издание Онегина печаталось в 1.200 экземплярах.
15
Большинство этих книг не сохранилось даже до начала XX века, почти все они исчезли из библиотеки Тригорского еще до поездки туда Б. Л. Модзалевского.
16
Александр Максимович Вымдонский, отец П. А. Осиповой, был сыном Шлиссельбургского коменданта генерала М. Д. Вымдонского, которому за службу в качестве надсмотрщика за заточенными Анною Леопольдовною и юным экс-императором Иоанном Антоновичем Екатерина II пожаловала 29 июля 1762 г. село Тригорское с 1085 душами крестьян. А. М. Вымдонский умер 12 февраля 1813 года в чине полковника. Его перу принадлежит выдержавшая два издания (в 1800 и 1803 гг.) «Записка, каким образом сделать из простого горячего вина самую лучшую французскую водку; подчеркнутые к сему правила из опыта почтенной публики и любителям хозяйства сообщает Александр Вымдомской».
17
Cреди этих портретов находилась одна из ценнейших прижизненных зарисовок Пушкина — карандашный рисунок работы I. Vivien. Об этом портрете сын поэта — А. А. Пушкин писал 8 сентября 1880 года В. П. Гаевскому, что он был подарен самим Пушкиным П. А. Осиповой (см. Б. Л. Модзалевский. «Список рукописей и некоторых других предметов, принадлежавших Пушкинскому Дому» — «Известия Академии Наук» 1911 г., стр. 520–521). В 1900-х гг. рисунок этот был вывезен из Тригорского и ныне хранится в Пушкинском Доме.
18
Это гравюра Гейтмана, приложенная к первому изданию «Кавказского Пленника».
19
«Вы желали иметь портрет мой, коего оригинал писан Брюлловым; под эгидою таланта посылаю я его для Тригорского вашего кабинета», — писал 10 февраля 1837 года А. И. Тургенев, посылая свой портрет П. А. Осиповой.
20
Их дружба относится к концу 1830 гг., когда в феврале 1837 года А. И. Тургенев приехал, сопровождая тело Пушкина, в Тригорское. К этому времени относятся записи А. И. Тургенева в альбом П. А. Осиповой, найденные и опубликованные М.И. Семевским в статье «К биографии Пушкина» («Русский Вестник» 1869 г., № 11, стр. 93), а также их переписка, найденная и опубликованная Б. Л. Модзалевским («Пушкин и его современники» 1903 г., вып. 1, стр. 53–64) и A.A. Фоминым («Пушкин и его современники» 1908 г., вып. IV, стр. 79–80 и «Русский библиофил» 1911 г. № 5, стр. 25–30); ср. записи в дневнике А. И. Тургенева о его встречах с Осиповой в книге П.Е. Щеголева Дуэль и смерть Пушкина. Издание третье, просмотренное и дополненное, ГИЗ, 1928 г., стр. 294–297.
21
Монастырь Святые Горы находится в пяти верстах от села Михайловского.
22
Колоритнейшая запись о внешнем облике Пушкина в ту эпоху сохранилась в дневнике псковского купца И. И. Лапина; под 29 мая 1825 года в этом дневнике записано (сохраняем транскрипцию подлинника): «В св. Горах был о девятой пятницы… и здесь имел щастие видеть Александру Сергеевича г-на Пушкина, который некоторым образом удивил странною своею одежою, а на прим. У него была надета на голове соломенная шляпа — в ситцевой красной рубашке, опоясовши голубою ленточкою с железною в руке тростью с предлинными чор. бакинбардами, которые более походят на бороду так же с предлинными ногтями с которыми он очищал шкорлупу в апельсинах и ел их с большим апетитом я думаю около 1/2 дюж.» См. Л. И. Софийский. Город Опочка и его уезд в прошлом и настоящем. Псков 1912, стр. 203. В июле следующего 1826 года на той же ярмарке Святогорского Монастыря Пушкина видели в таком же виде, о чем секретный агент III-го отделения А. К. Бошняк сообщал в рапорте генералу графу Витте; см. Б. Л. Модзалевский. Пушкин под тайным надзором. П. 1922 г., стр. 13–16.
23
Этому свидетельству E.H. Вульф несколько противоречит следующее показание дворового Петра, служившего у Пушкина в кучерах: «Ярмарка тут в монастыре бывает в девятую пятницу перед Петровками; народу много собирается; и он туда хаживал, как есть, бывало, как дома: рубаха красная, не брит, не стрижен, чудно так, палка железная в руках, придет в народ, тут гулянье, а он сядет наземь, соберет к себе нищих, слепцов, они ему песни поют, стихи сказывают. Так вот было раз, еще спервоначалу, приехал туда капитан-исправник: ходит, смотрит, что за человек чудной в красной рубахе с нищими сидит? Посылает старосту спросить, кто, мол, такой? А Александр-то Сергеич тоже на него смотрит, зло так, да и говорит эдак скоро (грубо так он всегда говорил): „скажи капитану-исправнику, что он меня не боится и я его не боюсь, а если надо ему знать, так я Пушкин“. Капитан ничто взяло, с тем и уехал, а Ал. Сер. бросил слепцам беленькую, да тоже домой пошел», — См. К.Я. Тимофеев. «Могила Пушкина и село Михайловское», — «Журнал Министерства народного просвещения» 1857 г., т. 103, отдел II, стр. 148,- Этот же рассказ в другой редакции и с иным концом — Пушкин, якобы, был арестован исправником — имеется в книге Игумена Иоанна. Описание Святогорского Успенского монастыря Псковской епархии. Псков, 1899 г., стр. 111.
24
Несомненно, мемуаристика здесь не точна. Сохранилось несколько мемуарных свидетельств, опровергающих это показание современницы. Так, по рассказам СМ. Бородина, жившего в Бернове в семи верстах от Малинников, «А. С. был всегда весел, любил танцы, много гулял в саду и по окрестным лесам, не чуждался крестьян и дворовых и часто с ними разговаривал и шутил, и крестьяне его также не чуждались, любили с ним беседовать и считали его за человека доброго, веселого и большого шутника (см. И.А. Иванов. «О пребывании А.С. Пушкина в Тверской губернии» — «Сборник Тверского общества любителей истории, археологии и естествознания». Тверь, 1903 г., вып. I, стр. 243). Другое интересное показание имеется в воспоминаниях племянницы А. Н. Вульфа, Анны Николаевны Панафидиной (в печати целиком до сих пор не известны — подлинник в Тверском Государственном музее): «Как особенность его [243], рассказывали, что он очень любил общество женской прислуги — экономок, приживалок и горничных. Одна почтенная старушка, некая Наталья Филипповна, прислуга дяди, Алексея Николаевича Вульфа, рассказывала мне, как Пушкин любил вставать рано и зимой, когда девушки топили печи и в доме еще была тишина, приходил к ним, шутил с ними и пугал. В обращении с ними он был так прост, что они отвечали ему шутками, называли его „фармазоном“, и, глядя на его длинные выхоленные ногти, называли его „дьяволом с когтями“. (См. С. А. Фессалоницкий. „Пушкин в кругу старицких дворян“, — «Материалы общества изучения Тверского края». 1927 г. Вып. 6-й, стр. 20).
25
Это свидетельство подтверждается и другим современником поэта, Николаем Ивановичем Вульфом (двоюродный брат А. Н. Вульфа). «А. С. Пушкин писал свои стихотворения обыкновенно утром, лежа на постели, положив бумагу на подогнутые колена»; см. В. Колосов. «A.C. Пушкин в Тверской губернии» — «Русская Старина» 1888 г., № 10, стр. 99.
26
В 1902 году Б. Д. Модзалевский вывез из Тригорского серебряный ковшик на длинной ручке, в котором, по преданию, Евпраксия Вульф варила жженку для Пушкина; ныне ковшик в Пушкинском Доме.
Я помню вас! Вы неизменно
Блестите в памяти моей —
Звезда тех милых светлых дней,
Когда, гуляка вдохновенный,
И полный свежих чувств и сил,
Я в мир прохлады деревенской
Весь свой разгул души студентской —
В Ваш дом и сад переносил;
Когда прекрасно, достохвально
Вы угощали там двоих
Певцов, — и был один из них
Сам Пушкин (в оны дни опальный
Певец свободы), а другой…
Другой был я, его послушник,
Его избранник и подручник
И собутыльник молодой, —
Как хорошо тогда мы жили!
Такой огонь нам в душу лили
Стаканы джонки ромовой!
Ее Вы сами сочиняли:
Сладка была она, хмельна;
Ее Вы сами разливали, —
И горячо пилась она…
Так писал Языков к Евпраксии Вульф в 1845 году; подлинный автограф этого послания оказался вложенным в одну из книг Тригорской библиотеки и был извлечен оттуда Б. Л. Модзалевским. Между прочим, в последнем издании стихотворений Языкова (в Суворинском, 1898 г.) стихотворение это пропущено: см. «Пушкин и его современники» 1903 г., вып. I, стр. 6 и 120–122.
