Александр Шмаков - Письма из Лозанны
— Итальянские крестьяне, приведенные фашизмом к обнищанию и темноте, ничего не знают даже о своих знаменитых соотечественниках — Леонардо да Винчи и Данте, а советские колхозные школьники с увлечением рассказывают об этих гениальных людях.
Заканчивая доклад, Джерманетто обратился к молодежи:
— Берегите СССР! Итальянские трудящиеся всегда с вами!{100}
Газета «Магнитогорский рабочий» напечатала отрывок из повести «Записки цирюльника» под заглавием «Встреча с Лениным». В нем рассказывалось о выступлении Владимира Ильича на IV конгрессе Коминтерна, делегатом которого был Джерманетто.
«Ленин! Не было в мире более популярного имени. В Италии его знали в самых глухих деревушках, в больших городах, в казармах, в рыбачьих поселках, на дальних островах и в горных хижинах, затерявшихся среди альпийских снегов.
Зрелые люди, молодежь, старики, дети и женщины прекрасно знали имя великого Ленина. Повсюду я встречал это имя: на стенах фабрик и тюрем, у подножий памятников, на сводах римских катакомб.
Тысячи пролетарских детей Италии носят это имя. Сколько тонн металла ушло на выделку значков с его профилем!
И вот теперь мне предстояло увидеть его, говорить с ним…»{101}
Был опубликован и антиклерикальный рассказ Дж. Джерманетто «Серебряная туфля». В этом коротком рассказе, впервые появившемся на русском языке, автор устами рядового труженика-сапожника Мартина высмеивал лицемерие и продажность католических попов, фашистские порядки в Италии.
Дж. Джерманетто выступил перед рабочими Челябинска и Копейска, был на строительстве завода имени Серго Орджоникидзе, встретился с рабкорами, журналистами и литературным активом города. Писатель-антифашист рассказал о деятельности своей коммунистической партии, находившейся в глубоком подполье, положении трудящихся в Италии, капиталистической печати, распространяющей клевету и измышления о СССР, о полном застое в области культуры.
— За последние 16 лет в Италии не было поставлено ни одной новой оперы, — говорит он. — Число книг, выходящих там, за десять лет уменьшилось вдвое. Обычный тираж книги в Италии не превышает 500, 1000 экземпляров. Как мизерен этот тираж в сравнении с десятитысячными тиражами книг в Советском Союзе!{102}
С нынешними тиражами книг, издаваемых в нашей стране, это не идет ни в какое сравнение, хотя тогда такой тираж казался Джерманетто огромным. Что бы сказал писатель теперь!
Агитрейсы самолета «Крокодил» позволили Дж. Джерманетто за короткий срок объять как бы единым взором сразу всю страну.
«Из окна самолета, когда посмотришь вниз, кажется, что СССР — это одна громадная бесконечная стройка. Я был в Карелии и в Армении, в БССР и на Украине, в Ленинграде и в Поволжье, в больших городах и деревнях — всюду картина одна и та же».
Наш город не был исключением на обширной карте Родины.
«Челябинск! Первое впечатление. Мне кажется, что Челябинск с самолета похож на огромное поле сражения, — делился впечатлениями с читателями «Челябинского рабочего» писатель, — окопы, фортификации, крепости. И, действительно, это так — поле сражения между старым и новым миром. Вокруг главной крепости — ЧТЗ и других гигантов социалистической индустрии — армия нового мира имеет уже все лучшие позиции. Леса новых строек, дымящиеся трубы и снова новые стройки».{103}
Обобщая, он писал:
«И вот все мы видим рядовой советский город Челябинск, обновленный большевиками. Ушло в прошлое то время, когда Челябинск имел 62 тысячи жителей, пару мельниц, немного кустарей, несколько жалких школ и грязь, непролазную грязь.
Октябрьская революция положила конец этой жизни. Строятся заводы, фабрики. Строятся без конца.
В Копейске, на ТЭЦ, на заводе, который носит имя дорогого Серго, на ЧТЗ, в центре города, на окраинах — всюду стройки, стройки, прекрасные, залитые асфальтом улицы, многоэтажные великолепные дома».{104}
И в годы Великой Отечественной войны Дж. Джерманетто находился в СССР, вел активную антифашистскую пропаганду, изобличал немецкую военщину. Он возвратился в Италию в 1946 году, чтобы продолжать революционную работу на родной земле, помогать итальянской компартии.
Пальмиро Тольятти назвал Джерманетто интернационалистом, борцом, тесно связанным с массами трудящихся, «с их жизнью, с их чаяниями и ежедневными переживаниями».{105}
В конце своей жизни Дж. Джерманетто приехал в СССР для лечения. Но болезнь, давно отнимавшая силы у неистового революционера, сломила его. Он умер в Москве осенью 1959 года.
«Поэма о Магнитострое»{106}
9 октября 1931 года газета «Магнитогорский рабочий» сообщила, что на Магнитострой прибыл польский пролетарский поэт Станислав Станде. Он приехал в составе интернациональной бригады революционных писателей Франции, Германии, Польши, Норвегии, приглашенных на Урал с целью
«ознакомления и художественного показа пролетариату капиталистических стран социалистической стройки Урало-Кузбасс».{107}
Намечалось, что польский поэт пробудет на Магнитострое 8—10 дней, ознакомится со строительством, выступит на вечере, организованном литгруппой «Буксир» и редакцией городской газеты.
Станде обратился с дружеским письмом к рабочим-строителям: «Магнитогорцы, пролетариат всего мира смотрит на вас!» Он писал:
«Считаю своей обязанностью посредством вашей газеты, которая является одним из стойких организаторов социалистических побед на Магнитострое, передать магнитогорским рабочим, техникам и инженерам, а прежде всего героическим ударникам искренний привет от Международного объединения революционных писателей и от польских пролетписателей в частности.
В течение коротких десяти дней, которые я пробыл на Магнитострое, я видел так много самоотверженного энтузиазма, так много преданности делу социализма, такой бурный рост строительства, что это не может не заразить верой в окончательную победу.
Я видел, как рабочие Магнитостроя с необыкновенным напряжением сил ломают все старое вокруг себя и в себе, как они создают новый Урал и нового человека.
Я глубоко уверен, что прорывы и недостатки, которые еще имеются, будут в ближайшее время устранены.
Магнитогорцы, помните о том, что каждый прорыв на вашей грандиозной стройке — это орудие в руках мирового капитализма против рабочего класса и что каждая ваша победа — это новый приток революционной энергии и решимости в рядах мирового пролетариата.
Магнитогорцы, пролетариат всего мира смотрит на вас!»{108}
Станислав Ришард Станде (1897—1939 гг.) впервые выступил в литературе в начале двадцатых годов.
С Владиславом Броневским, крупнейшим представителем польской революционной поэзии, они подготовили сборник «Три залпа», в котором заявили, что будут помогать поэтическим словом борьбе пролетариата за новый, справедливый общественный строй. Один из зачинателей революционной пролетарской поэзии в Польше, Станде видел свою
«задачу в создании агитационно-пропагандистских стихов на политические темы, предназначенных для рабочей аудитории».{109}
Первая книжка стихов Станислава Станде «Молоты» вышла в 1921 году. За революционные убеждения его преследовали в панской Польше, и он вынужден был эмигрировать в СССР. В нашей стране поэт много ездил, изучал, жизнь советского народа. Побывал на юге и написал стихотворение «По дороге на Днепрострой». Станде переводил на польский язык стихотворения Н. Асеева, Э. Багрицкого, Н. Тихонова и других поэтов.
Ныне имя польского поэта почти забыто.
Выпущенная в 1933 году в переводе Александра Ромма «Поэма о Магнитострое» переносит в годы бурного строительства на Урале. Оригинально оформление книги. На белом фоне красное заглавие, разбитое на две строки — по горизонтали и вертикали, изображение плиты с барельефом Ленина, отлитой из первого чугуна Магнитогорского металлургического комбината. Портреты ударников стройки с мужественными лицами, индустриальные пейзажи и фотографии — все это зрительно дополняет картину гигантского строительства у реки Урал, придает документальность поэтической летописи Станислава Станде.
Чтобы написать поэму, мало было увидеть размах стройки. Автор глубоко изучил историю края. Перед читателем встают картины вольницы Пугачева, гулявшей по степям и долинам, Урал Демидовых и Уркарта, зарево революционного пожара, полыхнувшего в Октябре 1917 года, кровавая дутовщина.
Степь пустая,
тебя разносил
буран,
На твоих угорьях
учился летать —
и стоял угрюмый,
разложистый Урал,
и стояла
гора
Атач.
Только Дутов
гулял
по степи гулевой,
штыками железо ее
разгрызал,
да носился в степи
удалой верховой,
красный партизан.{110}
Поэт сочувствует России, на которую обрушилась разруха и голод. Однако главное содержание поэмы — небывалый трудовой подъем в годы первой пятилетки, ознаменовавшийся началом строительства индустриальных гигантов, показ массового героизма и мужества рядовых строителей.
