Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"
5—7 Здесь есть забавная перекличка с той интонацией, о которой я писал в своем комментарии к портрету Ольги (гл. 8, XXIII, 5–8),
III
Словами вещего поэта
Сказать и мне позволено:
Темира, Дафна и Лилета
4 Как сон забыты мной давно.
Но есть одна меж их толпою…
Я долго был пленен одною —
Но был ли я любим, и кем,
8 И где, и долго ли? … за чем
Вам это знать? не в этом дело,
Что было, то прошло, то вздор;
А дело в том, что с этих пор
12 Во мне уж сердце охладело,
Закрылось для любви оно,
И все в нем пусто и темно.
Факсимиле этого черновика (2370, л. 41) опубликовано Томашевским («Пушкин и французская литература». — Лит. наcл., 1937, т. 31–32, с. 23). На полях справа, вдоль стихов 9—14, Пушкин нарисовал профиль Вольтера в ночном колпаке, а ниже, на той же странице, — Мирабо и еще одного Вольтера, теперь уже без колпака.
3 Темира, Дафна и Лилета. — Из оды Дельвига «Фани», тогда еще существовавшей в рукописи (написана около 1815 г.), опубликованной Гофманом в 1922 г.:
Темира, Дафна и Лилета
Давно, как сон, забыты мной,
И их для памяти поэта
Хранит лишь стих удачный мой!
«Темира» («Thémire») и «Дафна» («Daphné») — имена, часто упоминавшиеся французскими аркадайцами (Грессе, Гудар де ла Мотт и т. д.). «Лилета», или «Лила», была любимой пастушкой Батюшкова{86}.
IV
Дознался я, что дамы сами,
Душевной тайне изменя,
Не могут надивиться нами,
4 Себя по совести ценя.
Восторги наши своенравны
Им очень кажутся забавны;
И право с нашей стороны,
8 Мы непростительно смешны.
Закабалясь неосторожно,
Мы их любви в награду ждем,
Любовь в безумии зовем,
12 Как будто требовать возможно
От мотыльков иль от лилей
И чувств глубоких и страстей.
Вариант
Сохранилась черновая редакция строфы IV (2370, л. 34):
Смешон конечно важный модник,
Систематический Фоблас,
Красавиц записной угодник —
4 Хоть поделом он мучит вас.
Но жалок тот, кто без искусства,
Души возвышенные чувства,
<Прелестной> веруя мечте,
8 Приносит в жертву красоте,
И расточась неосторожно,
Одной любви в награду ждет,
Любовь в безумии зовет
12 Как будто требовать в<озможно>
От мотыльков иль от лилей
Глубоких чувств или страстей.
2 Фоблас — см. коммент. к гл. 1, XII, 9—10.
ПСС 1949 (с. 529) дает еще один незаконченный вариант, который, как сообщается, следует в черновике за вариантом строфы IV:
Блажен, кто делит наслажденье,
Умен, кто чувствовал один,
И был невольного влеченья
4 Самолюбивый властелин,
Кто принимал без увлеченья
И оставлял без сожаленья,
Когда крылатая любовь
<…> предавалась вновь.
Томашевский (Акад. 1937, с. 338) также приводит черновик строфы IV в рукописи 22/3366 («Список Соболевского») с пометой (авторской?): «Avant les voyages» (то есть перед «Путешествием Онегина»).
V
Признаться ль вам, я наслажденье
В то время лишь одно имел;
Мне было мило ослепленье,
4 Об нем я после пожалел.
Но я заманчивой загадкой
Не долго мучился украдкой
<И сами помогли оне>,
8 Шепнули сами слово мне;
<Давно> известное по свету,
И даже никому оно
Уж не казалось и смешно.
12 Так <разгадав загадку эту>,
Сказал я только-то, друзья,
Куда как недогадлив я.
8 …слово… — Галлицизм, le mot de l'énigme[548]. Интересно, что же это была за простая разгадка. Возможно, такая: «Le fruit de l'amour mondain n'est autre chose que la jouissance…» (Pierre de Bourdeilles, Seigneur de Brantôme, «Recueil des dames», pt. II: «Les Dames galantes», Discours II) [549].
См. также гл. 7, XXV, 2.
VI
Страстей мятежные заботы
Прошли, не возвратятся вновь!
Души бесчувств<енной> др<емоты>
4 Не возмутит уже любовь —
Пустая красота порока
Блестит и нравится до срока.
Пора! проступки юных дней —
8 Загладить жизнию моей! —
Молча играя очернила
Мои нач<альные> лета.
Ей подмогала клевета
12 И дружбу только что смешила;
Но к счастью суд <молвы> слепой
Опровергается порой!..
VII
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
4 Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
8 И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
12 Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
12 Ловласов обветшала слава… — Слово французского происхождения, произведенное от имени ричардсоновского злодея из романа «Кларисса Гарлоу»: un lovelace (-ove- как — ov- в слове «совет»; — асе- как — ас- в слове «лаплас»).
VIII
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
4 В чем все уверены давно,
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
8 У девочки в тринадцать лет!
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
12 Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
1, 9 Кому не скучно <…> Кого не утомят… — Эти риторические местоимения по-русски звучат практически как междометия. <…>
7—8 Интересно, нет ли в конечном слове следующих двух стихов:
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет! —
подсознательного влияния суффикса — nette из эклоги Парни «Час любовного свидания» («L'Heure du berger» in: «Poésies érotiques», bk. 1):
— J'ai quatorze ans,
Répond Nicette;
Suis trop jeunette
Pour les amants.[550]
IX
Так точно думал мой Евгений.
Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
4 И необузданных страстей.
Привычкой жизни избалован,
Одним на время очарован,
Разочарованный другим,
8 Желаньем медленно томим,
Томим и ветреным успехом,
Внимая в шуме и в тиши
Роптанье вечное души,
12 Зевоту подавляя смехом:
Вот как убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет.
Эта строфа в черновике (2370, л. 29) первоначально была от первого лица и, возможно, задумывалась как слова Онегина.
1 Так точно думал мой Евгений. — Вернемся к петербургской юности Евгения и найдем прелестную перекличку между интонациями данного стиха и строки из гл. 1, II, 1: Так думал молодой повеса.
В целом инструментовка этого четверостишия восхитительна. См. следующий комментарий.
2—4 Он в первой юности своей / Был жертвой бурных заблуждений / И необузданных страстей. Отметим внутренний ассонанс первой — жертвой и журчащее бормотание аллитераций (легкая реминисценция морских волн из гл. 1, XXXIII) — все эти бы, блу, бу в стихах 3–4, изливающиеся в конце мощным потоком.
8, 9 Томим… — Смысл слова «томим» здесь определить трудно. Угнетен ли герой своими страстями, или же они ему наскучили? Утомлен ли он своими успехами, или они наводят на него тоску? <…>
