Андрей Дашков - Наша фантастика, №3, 2001
Однако главную работу эспадон проделывал не в боевых рядах, а перед ними. Представьте: копьеносное построение, понемногу разгоняясь для таранного натиска, трусцой бежит на аналогичного противника — а с флангов, иногда даже перед фронтом рассыпным строем бегут отборные воины с эспадонами и в пехотных латах. Их задача — проделать брешь в пикинерском строю. Правда, перед вражеским строем бегут такие же «спецназовцы», так что иной раз меченосцам не удается добраться до вражеских рядов, иногда даже приходится отступить под защиту своих. Но если уж мечнику удается внедриться во вражескую линию, то он сносит несколько пик, порой добирается и до их владельцев, словом — разваливает первую шеренгу, словно шрапнельный заряд. Если он после этого не успел отойти на фланг, прежде чем вражеские ряды столкнулись, свои копейщики постараются его не задеть (они тоже отменно тренированы, так что даже сверхдлинную пику не просто держат перед собой, но и отслеживают цель), и ему придется рубиться в глубине вражеских рядов, ожидая, что пробитая им брешь вот-вот станет воротами для общего прорыва.
Итак, двуручный меч — оружие отрядное (хотя порой с ним выходили и на благородный поединок), оружие элитное. Как ни парадоксально такое сравнение, он представлял собой что-то вроде пулемета: один-два на взвод, несколько на роту, сложен в обращении, но без него невозможно было обойтись. Зачастую сражались им и рыцари, изредка даже неблагородные пехотинцы — но в таком случае это были матерые, высокооплачиваемые профессионалы, которым и латы были по средствам.
Впрочем, латы у таких ландскнехтов-мечников были специфические. Поножи обычно без наголенников, шлем чаще всего без забрала (необходимо иметь широкий обзор, видеть и врагов, и свой строй, отслеживая маневр). Вместо наплечников часто использовалась кольчужная пелерина особо плотного плетения. Насчет «неловкого отмахивания скованной доспехами рукой» — это, конечно, фантастика, но ловким оно бывало, лишь когда латы были «модельные», идеально пригнаны по фигуре. Ландскнехт такое мог себе позволить не всегда, потому плечевой пояс, где конструкция латного доспеха особенно сложна, порой защищали более архаичной броней.
Где еще был хорош двуручник? При обороне укреплений. Собственно, от «осадных» мечей XIV века он, видимо, и ведет свою родословную, окончательно сформировавшись к началу XV века (а не к середине, как порой утверждается) и просуществовав в качестве боевого оружия почти до конца XVII века. Фантасты временными рамками, конечно, не связаны, но все-таки двуручный меч даже в самом параллельном мире должен быть оружием «излета» классического средневековья, эпохи мощных доспехов, сложившихся школ фехтования, оформившейся как самостоятельная сила пехоты…
Применим ли двуручный меч в конном бою? В схватке «пеший против всадника» — да, в любой другой ситуации — нет! Ряд исследователей предполагали, что эспадон кавалеристы использовали как таранное копье: рукоять — под мышку, ладонь — на риссадо, клинок — вперед. Аз, грешный, и сам развил эту тему в ряде публикаций несколько лет назад, основываясь на французских миниатюрах времен Людовика XIII. Но миниатюра, как известно, миниатюрна — всех деталей не различишь. После более полного анализа источников выяснилось: это не меч держат как копье, это копье размером с меч — поздний церемониально-тренировочный отпрыск рыцарского копья, выполненный в стиле барокко. Оставшиеся от копейного щитка изукрашенные финтифлюшки создают впечатление мечевого контргарда. Некоторые боевые копья тоже эволюционировали в направлении эспадона — и по облику, и функционально, но это было оружие пехоты, и вообще о копьях — в другой раз.
Как орудовали эспадоном в ближней схватке? Ну, во-первых, он, как никакое другое оружие, позволял держать противника на расстоянии. Во-вторых, при ближнем схождении все типы двуручных мечей допускали разнообразнейшие перехваты: не только за «пятку», но и за лезвийный клинок! Разумеется, при наличии боевых перчаток со стальными «бортиками». В ряде учебников XV–XVI веков они не изображены, но ведь учебные бои проводились на затупленном оружии. Крайне необычно выглядят эти схватки: яблоко эфеса порой работает как булава, крестовина — как клевец, клинок используют в качестве рычага при болевом заломе… Проводя обезоруживающий зацеп рукоятью, лезвие вражеского меча прижимают к собственной шее (!). Впрочем, ничего удивительного — в бою она будет закрыта кольчатой пелериной, неуязвимой для полосующего движения, но на тренировке доспехов нет — и требуется знать эту специфику, чтобы понять суть этого и многих иных приемов.
Поэтому XVII век, с его редукцией доспехов, стал для эспадона роковым. В поздних учебниках хватов за клинок уже нет: ладонь его по-прежнему сопровождает и направляет, но лишь лежа на плоскости. Латные перчатки начали исчезать куда раньше, чем шлем и кираса…
Разумеется, такая техника схватки требовала серьезнейших навыков боевой борьбы — владения приемами обезоруживающими, опрокидывающими, болевыми, вообще знакомства со всеми атрибутами бескомпромиссно-жестокого боя, но… почти без ударов (латы!). Это тоже следует помнить, анализируя борцовские учебники той эпохи.
Применялся ли эспадон в паре с другим оружием? Да, с дротиком, сравнительно коротким (не длиннее двуручного меча) и массивным. Держали такое копьецо широким хватом вместе с двуручником; левая рука, придерживая дротик под наконечником, лежала на мечевом клинке — ну, это мы уже проходили. За несколько шагов до противника дротик в него метали и, если была нужда, тут же пускали в ход меч (зачастую даже не успев перехватить — эфесом вперед). Во всех остальных случаях для другого оружия потребовалась бы третья рука, лишь бастардом можно какое-то время биться, держа его не двуручным хватом. Эспадон одной рукой удерживали разве что для добивания поверженного противника (второй рукой этого противника иногда приходилось придерживать, если он был повержен не окончательно и дергался, мешая точно направить меч в щель доспехов). Конечно, на поясе мечника порой висел короткий клинок, а то и два, но это — как раз на случай утраты основного оружия…
Последний вопрос: насколько был остер двуручник? Ну, волос на воде он рубить явно не мог (это вообще поэтическая вольность из ирландских сказаний), но все-таки?
Полосующее оружие должно быть острым, хотя никогда эспадон не оттачивался, как катана. Однако контакт с латами, копейными древками и т. п. даром не проходил: в ходе сражения лезвия первозданную остроту теряли. Особенно это касалось последней трети клинка, самой «рабочей» — она у ряда сохранившихся экземпляров сильно изношена. Правда, все равно мало радости, когда таким вот лезвием — пусть и не бритвенно-острым, зазубренным — проведут с подтяжкой по неприкрытой доспехами части организма…
Был и другой вариант, реализованный в мече типа «фламберж» («пламенеющий»). Сам клинок, строго говоря, не «пламенеет» — это для малоразмерного оружия вроде криса; но вот лезвийная кромка у него действительно волнистая. Если рубить с подтягом, то такой край идеален для работы по мягкому — мягче железа — материалу: древку пики, кожаной броне (даже у высокооплачиваемых пехотинцев не всегда имелись латы), живому мясу — в последнем случае обеспечен еще и болевой шок. При попадании по латной пластине результат был хоть и не лучше, но и не хуже, чем у эспадона; а вот ремни доспешного крепления и матерчатую защиту, создающую «эффект свободно висящей ткани» — проклятие для прямого клинка, — фламберж рассекает успешно. Однако за его клинок, будь он свой или вражеский, даже в латных перчатках лучше не хвататься. Ладонная часть у таких перчаток кожаная,[9] а «бортики» от волнистого лезвия, особенно при подтяжке, не сберегут.
Вообще-то подобное лезвие позволялось иметь лишь двуручникам, да и то далеко не всегда. Все же у них оно в основном было предназначено для честной воинской работы, а не для нанесения «шоковых ран». С теми же, кто использовал волнистый меч другого типа или шпагу, попади они в плен, поступили бы так же, как поступали в ремарковском романе «На Западном фронте без перемен» с солдатами, штыки которых имели пильчатую спинку. Потому клинки такого типа предназначались главным образом для «гражданской самообороны» или… для дуэльного поединка (чтобы противник не хватался за клинок а-ля персонаж из голливудского фильма «Роб Рой»).
Наконец, самый последний вопрос: бытовали ли двуручники у нас?
Нет. Бастарды изредка проникали на славянские земли, но в боях, видимо, не применялись, играя роль эффектного, престижного, импортного «прикида». Те мечи, что обнаружены на нашей территории, не несут боевых меток. А эспадоны, фламбержи и пр. вообще не обнаружены, хотя теоретически могли попасть в районы, граничащие с Речью Посполитой (где они тоже были не очень в ходу, даже если Сенкевич считал иначе). Из-за татарского колорита войн XV–XVII веков пехоте у нас была традиционно отведена несколько иная роль.
