Генри Мортон Стенли - В дебрях Африки
Каждый день после полудня 14, 15 и 16 ноября люди вознаграждали себя за долговременный пост. Бананы вареные, печеные, банановая каша поглощались в громадном количестве. В три дня каждый съел, я думаю, не меньше ста сорока штук.
Выступив из Андикуму 19-го, мы вскоре прошли через Андуту; потом мимо живописной горы, местное название которой Какуа, по неровной местности, усеянной громадными каменными глыбами и скалами, покрытыми и окруженными густою зарослью великолепного папоротника. Вблизи нашего лагеря, между скал, найден большой склад кукурузы и бананов, принадлежавший, вероятно, пигмеям. Попадись нам эта находка несколькими днями раньше, произошло бы бурное и восторженное на нее нападение; но теперь каждый человек был так нагружен своими личными запасами, что мы прошли мимо пигмейской кладовой совершенно равнодушно. С другой стороны, они все так объелись в Андикуму, что многие страдали желудком и едва могли продолжать путь.
20-го сделали переход в 8 км. С тех пор как мы пошли пигмейскими путями и покинули окрестности Итури, берега которой содержат много мергеля и потому легко впитывают вечно падающие там дожди, почва значительно изменилась: теперь она состояла преимущественно из плотной красной глины, которая задерживала дождевую воду, поэтому во всех углублениях стояли лужи, а вокруг них земля была липкая и скользкая.
Во время полуденного привала колонновожатый прошел несколько сот шагов дальше по лесной тропинке и наткнулся на туземный караван из северного Андитокэ. Завидев его, туземцы испустили вой удивления, но, заметив, что он безоружен, бросились за ним, подняв копья. Однако все мы в лагере расслышали вой и подоспели вовремя на выручку занзибарца. Произошла схватка, двух дикарей ранили, одного убили, всех обратили в бегство и овладели их имуществом. Оно состояло из железных колец, браслетов и колец, свитых из пальмовых волокон, которые носят на лодыжках, а также из нескольких местных орудий кузнечного ремесла и, что всего удивительнее, из порядочного количества неразряженных ружейных патронов ремингтоновского образца.
Первой нашей мыслью было то, что форт Бодо или очищен, или взят приступом, или же дикари захватили в плен очередных, ходивших дозором. Но, пораздумав, мы пришли к заключению, что эти патроны попали сюда через шайки маньемов, грабивших селения, а первоначально были нашею же собственностью.
21-го люди заметно ослабели и шли через силу, они все еще не могли оправиться после объедания бананами. В полдень я проверял наше направление – оказалось, находились под 1°43' северной широты, а это доказывало, что слишком забирали к северу; невзирая на все старания, мы не нашли еще дороги на восток.
Сегодня мне доложили, что умер Чама-Исса, последний из сомали; однако на полуденном привале я его увидел живым и до крайности обрадовался. Так как он был последний между нами представитель своего племени, то мы о нем особенно заботились: он ел с моего стола, и двое суданцев за особую плату ухаживали за ним, кормили его и носили на носилках. До вечера 21-го числа мы потеряли из баналийского отряда тридцать два человека. Я еще в Баналии рассчитывал, что около половины всего их числа не переживут похода. Покуда они плыли на челноках и никакой затраты сил от них не требовалось, они еще могли существовать; но как только пошли сухим путем, так и начали выбывать из каравана.
22 ноября, только что авангард раскинул лагерь, пошел сильный и холодный дождь, вызвавший панику в отряде. Истощенные организмы и ослабевшая энергия не устояли против холода. Занзибарцы и мади побросали вьюки куда попало и опрометью бросились к лагерю. Один мади подполз к моей палатке. Я зажег у себя свечу, потому что в дождливую пору в лесу и днем так же темно, как в других местах бывает по ночам. Услыхав его стоны, я вышел из палатки со свечой и нашел его в грязи, окоченевшего, обнаженного и не способного двинуться с места. Когда он увидел огонь, глаза его дико расширились и он потянулся к свече, стараясь ухватиться рукой за огонь. Его тотчас притащили к костру и положили у огня; потом развели кипятком ложку либиховского бульона и дали ему выпить, что окончательно привело его в себя. По дороге впереди арьергарда умерло двое мади и один занзибарец ямбуйского гарнизона, который на ходу упал и умер мгновенно от холодного дождя.
На другой день шли только два часа и, став лагерем, отрядили сорок пять человек отборного народу идти вперед, чтобы они попытались достать мяса для спасения баналийцев и мади, которые совершенно не могли идти дальше. Через сутки разведчики воротились и принесли козу. Мы ее тотчас зарезали, сварили из нее тридцать галлонов супу и, подправив килограммом крупчатой муки, сделали отличную похлебку для шестидесяти человек. 25-го числа в 10 часов утра пришли в Индемау; это селение, расположенное в котловине у подножья горы, находится в 10 км от реки Дуй (составляющей один из рукавов Ихуру).
В Индемау многострадальные члены экспедиции опять получили возможность несколько подкрепить свои угасающие силы. Банановые рощи оказались здесь обширны и обременены плодами, которые были совершенно спелы и распространяли чудный аромат. Но если, с одной стороны, не было возможности приучить этих взрослых ребят думать о завтрашнем дне и экономить свои порции в дороге, то, с другой стороны, не менее трудно было уговорить их воздержаться от объедания и умерять свои восторги ввиду обильных запасов. В Андикуму столько было отличных припасов, что достало бы накормить целую армию; но голодные люди накинулись на них с такою жадностью, что не поправились, а больше разболелись. Так и тут, в Индемау, они так наедались, что мы каждое утро только и делали, что выслушивали их жалобы на тугое пищеварение и раздавали им рвотное, чтобы сколько-нибудь облегчить страшно натянутые животы.
Из Индемау тропинка вела к реке Дуй, а другая – к Индеперри, большому селению, расположенному в 25 км на северо-восток от форта Бодо. Первоначально я думал прямиком идти через лес в травянистую равнину, взяв направление несколько севернее линии на Ипото и форт Бодо, а к Килонга-Лонге послать с пути отдельный отряд, чтобы хорошенько проучить его; но, разыскивая переправу через Ихуру, мы принуждены были, по случаю разлива реки, до сих пор идти вдоль ее берега.
Измерение показало, что мы находимся под 1°47' северной широты и 29°45' восточной долготы. Обнаружив 20 ноября ремингтоновские патроны, оказавшиеся в походном багаже партии туземцев, и притом довольно далеко от форта Бодо, я начал колебаться и соображать, не лучше ли пройти поюжнее, побывать в нашем старом форте и лично убедиться в том, что именно там могло случиться. Поэтому я послал мистера Бонни и старшину Решида с шестьюдесятью людьми строить мост через Дуй.
