Александр Майсурян - Другой Ленин
Порой Ленину приходилось, как и многим в те годы, пить дома морковный чай. По цвету этот напиток напоминал крепко заваренный настоящий чай, в нем даже чувствовался слабый сладкий вкус. Вместо сахара в чай часто добавляли сахарин.
— А морковный разве не чай? — смеялся Ленин. — Тем более когда нет индийского. А горячий и совсем хорошо…
Работник Совнаркома Елизавета Кокшарова вспоминала такую сценку: один из встречавшихся с Лениным крестьян «вынул из котомки каравай хлеба и торжественно подал Владимиру Ильичу.
— Хлебом-то вы нуждаетесь здесь, — сказал крестьянин.
Владимир Ильич был очень смущен.
— У меня и времени не хватит, чтобы все это съесть, — пошутил он». Этот стародавний обычай — дарить хлебный каравай — повелся еще со времен крепостного права, когда крестьяне почитали таким подарком своего барина, или даже самого батюшку-царя… Ленин и сам прекрасно понимал эту параллель. «Присылают, точно барину, — жаловался он на такие подарки. — Как от этого отвадишь? Отказаться, не принять — обидишь. А кругом все голодают. Ерунда». Соратникам Ленина крестьяне караваев не дарили.
Другую историю с хлебом, относящуюся к 1918 году, рассказывал В. Бонч-Бруевич. В то время хлеб по карточкам выдавали не каждый день — иногда его заменяли на овес. И буфетчица Лиза, подававшая чай главе правительства, однажды во всеуслышание горько пожаловалась:
— Ну как же я пойду к Владимиру Ильичу. Нет ни куска хлеба, и звонили, что и не будет сегодня…
Сетования девушки в белом фартуке услышал случайный посетитель Смольного — какой-то солдат.
— Как, — изумился он, — у Владимира Ильича нет хлебушка, чтобы чаю напиться?.. Ну, нет, этого не будет, с кем, с кем, а с нашим Владимиром Ильичем всем последним поделюсь…
«И он ловким движением плеча скинул сумку; из-за голенища достал складной большой нож, обтер его о голенище сапога, потом полой шинели, вынул из сумки круглую солдатскую ковригу хлеба, прижал к груди и одним взмахом отрезал хорошую увесистую горбушку».
— Вот, неси ему, скажи, что с фронта, от прохожего солдата…
«Лиза расцвела, заулыбалась, и торжественно, выпячивая вперед поднос, быстро, уточкой, понеслась к дверям кабинета». Через минуту оттуда выглянул сам Владимир Ильич:
— Спасибо, товарищ, это самый вкусный хлеб, который когда-либо я ел…
Подобные трогательные истории, вошедшие в советские хрестоматии, ядовито высмеивал фольклор 70-х годов:
«Война, зима, голод, холод. Заходит к Ленину Дзержинский и видит — сидит Ленин и пьет горячий чай вприкуску. Феликс Эдмундович говорит:
— А что это вы, Владимир Ильич, сахар в чай не положите?
— Так не растворяется больше!»
Или: «Приходят как-то ходоки к Ленину, жалуются:
— Владимир Ильич! Голодаем — сил нет! С голоду пухнем! Как жить?
— А вы травку кушайте.
— Так мы ж скоро замычим!
— Ну, батеньки! Вот мы вчера с Феликсом Эдмундовичем бочонок медку умяли — так ведь не жужжим!»…
«Нужен искусный повар». Несмотря на нехватку продуктов, Ленин заботился, чтобы его коллеги питались по возможности сытно и даже вкусно. Нарком продовольствия Александр Цюрупа в 1918 году в его присутствии пережил несколько голодных обмороков. Сам Цюрупа смущенно шутил: «Недоедает нарком продовольствия…»
За что получил письменный выговор от Ленина. Тот сочинил и подписал такой полушутливый текст: «За неосторожное отношение к казенному имуществу (2 припадка) объявляется А. Д. Цюрупе 1-е предостережение и предписывается немедленно ехать домой… Ленин». Следующая записка: «Дорогой А.Д.! Вы становитесь совершенно невозможны в обращении с казенным имуществом. Предписание: три недели лечиться!.. Ей-ей, непростительно зря швыряться слабым здоровьем». Любопытнее всего здесь мотивировка: Ленин призывает своих сотрудников беречь себя — пусть не ради себя самих, но ради дела (вполне по-рахметовски), как «казенное имущество». Он часто с улыбкой говорил им: «Вас надо привлечь к ответственности за небрежное отношение к государственному добру — к себе!»
А своему секретарю Лидии Фотиевой Ленин сказал в 1919 году: «Присмотритесь к товарищам. Некоторые так отощали, что имеют просто невозможный вид… Отберите для начала человек тридцать наиболее отощавших, наиболее изголодавшихся, и организуйте столовую…»
Эта столовая была открыта, и глава Совнаркома внимательно следил за ее работой. Первое время готовили в ней весьма неважно. «Столовая была общая, — вспоминал Троцкий. — Кормились тогда в Кремле из рук вон плохо. Взамен мяса давали солонину. Мука и крупа были с песком. Только красной кетовой икры было в изобилии… Этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции…» Ленин говорил Горькому: «Люди работают буквально до обморока, их нужно кормить вкусно, чтобы они ели больше. Я знаю, что продуктов мало и плохи они, — тут нужен искусный повар».
«И, — писал Горький. — процитировал рассуждение какого-то гигиениста о роли вкусных приправ в процессе питания и пищеварения. Я спросил:
— Как это вы успеваете думать о таких вещах?
Он тоже спросил:
— О рациональном питании?
И тоном своих слов дал мне понять, что мой вопрос неуместен».
В 1919 году Ленин как-то зашел на кухню кремлевских курсантов. Отведал щи с кониной и кашу из пшеницы.
— Первое ничего, вкусное, хотя и конина, а вот каша плохая… Намочите эту пшеницу кипятком хотя бы на сутки, тогда увидите, какая получится каша.
Спустя пару дней зашел снова:
— Ну, как каша?
Попробовал:
— Ну вот, видите, очень хорошая каша.
Ленин раздражался, если замечал, что его стараются кормить более вкусно, чем коллег. «Помню, — писала Крупская, — как он рассердился на какое-то ведро халвы, которое принес ему тогдашний комендант Кремля тов. Мальков»…
Не одобрял Владимир Ильич и «излишества» своих коллег. Скульптор Натан Альтман, лепивший портрет Ленина, рассказывал такой литературный анекдот. Однажды летом 1919 года наркомы, сидя в Кремле, «пировали» — ели сало (по тем временам это был изысканный деликатес). Окна по случаю жары распахнули настежь, и посетители Кремля могли любоваться их трапезой. Об этом сообщили Ленину. Он вызвал к себе в кабинет участников пиршества и принялся их жестоко распекать. При этом, по рассказу Альтмана, возмущался: «В стране голод, разруха, положение архипоганое, и в это же самое время народные комиссары сидят и едят сало! Как не стыдно! Ведь вы же все большевики с дореволюционным стажем! Конспираторы! Неужели нельзя было занавеску задернуть? Народ не все должен знать!..»
