Людмила Жукова - Выбираю таран
В своей автобиографической книге «Возвращение в небо» (1983) генерал В. Д. Лавриненков с нескрываемым восхищением описывает таранные удары легендарных летчиков своего полка — Султана Амет-Хана, Михаила Баранова, Петра Коровкина, Павла Головачева.
ЛАВРИНЕНКОВ ВЛАДИМИР ДМИТРИЕВИЧ (1919–1988)
Заместитель командира эскадрильи 9-го гвардейского истребительного авиаполка.
23 августа 1943 года в районе Таганрога сбил корректировщик «Фокке-Вульф-189» таранным ударом по хвостовому оперению крылом своей «аэрокобры». Из поврежденной машины выбросился с парашютом. Приземлился на оккупированной врагом территории. Был захвачен в плен, бежал. Возвратившись в полк, объяснил свой таран случайным столкновением.
Награды: две Золотые Звезды Героя Советского Союза, два ордена Ленина, орден Октябрьской Революции, шесть орденов Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени, медаль «Партизану Отечественной войны» и другие.
Прочтя эту книгу, интервью героя журналистам в военные и послевоенные годы, воспоминания о нем друзей и товарищей, начинаешь понимать характер этого незаурядного человека и главную его черту — честность. Он просто не мог солгать, даже если свидетелем его действий была только одна Совесть.
Создатель советских истребителей А. С. Яковлев в книге «Цель жизни» оставил свои впечатления о встрече весной 1943 года с невысоким крепким пареньком с Золотой Звездой на груди за 20 сбитых фашистских самолетов именно на «яках». «Помню, я был страшно удивлен тем, — признается Александр Сергеевич, — что этот победитель воздуха оказался до робости конфузливым на земле. Вначале его застенчивость мешала нашей беседе, но мне удалось разговорить его, и я был сторицей вознагражден за свои старания. Передо мной сидел не просто храбрец, а человек знающий, много думающий, умеющий анализировать явления, делать точные выводы».
Прославленного конструктора, потомка крепостных крестьян графа Дмитриева-Мамонова, ничуть не удивило самое что ни на есть простое происхождение этого бесстрашного аса.
Родился Владимир Лавриненков в деревне Птахино Смоленской области в многодетной крестьянской семье, известной в округе еще и столярными талантами. Дед Федор делал такие крепкие тележные колеса, что предлагал заказчикам: «Бей его о камень. Если разобьется — мой убыток». Сына и внука научил мастерить всевозможную мебель и утварь, украшать ее затейливой резьбой.
Стать летчиком Володе не сразу удалось: за малый рост его не приняли в Смоленский аэроклуб. А время было голодное, 1933 год. И подался Володя с рубанком и долотами на заработки в Донбасс. И столярничал, и в шахте работал, а деньги семье отсылал. Вернулся — приняли и в Смоленский аэроклуб, и в Чугуевское летное училище военных летчиков.
Вот его рассказ о первом бое, который сам летчик посчитал неудачным, а авиаконструктор Яковлев — поучительным для летчиков-новичков.
«Я летел в шестерке самолетов Як-1 на высоте 3000 метров. Ярусом ниже шли ЛаГГи, а на бреющем — Илы. Это был мой первый вылет, и мне не терпелось скорее схватиться с воздушным врагом. А в небе все чисто. Илы уже приступили к работе, штурмуя цель, а у меня никакого дела нет. Мне было обидно, я считал себя неудачником и думал, что придется вернуться на свой аэродром с пустыми руками. Вдруг я заметил, что на первом этаже завязалась драка между ЛаГГами и незаметно подоспевшими «мессершмиттами». С непривычки мне трудно было различить наши самолеты от вражеских. То здесь, то там горящими факелами с длинными дымящимися хвостами устремлялись вниз какие-то самолеты. И тут совсем близко от меня мелькнул свечкой вверх «мессершмитг», у которого я на хвосте явственно различил черную свастику на белом фоне. Так же неожиданно я обнаружил свое одиночество. Мне предстояло схватиться с «мессершмитгом» один на один. В этот момент «мессершмитт» выскочил из облака и «пикнул» на меня. Прямо передо мной воздух прорезался трассами пушечного огня фашиста. Холодный пот выступил у меня на спине. К счастью, «мессершмитг» промазал. Я резко рванул в сторону, и «мессершмитг» метеором пронесся мимо меня. Он опять набрал высоту и занял исходное положение для атаки… На помощь врагу приближались еще два «мессера».
Да, подумал я, пропал Лавриненков, пропал с первого же раза, ничего не сделав. Со всех сторон я замечал приближающиеся немецкие самолеты, я насчитал их около десяти. Оставалось только уходить. Не теряя больше ни секунды, я нырнул в ближайшее облако. После двух минут полета вслепую выскочив в ясную полосу, я сразу заметил поджидающих меня трех «мессершмитгов». Несколько раз я пытался от них увильнуть, но они были настойчивы. Горючее на исходе. У меня оставался только один выход… Я резко ввел самолет в пикирование и вышел из него лишь у самой земли. Это меня спасло.
Из своего первого воздушного боя я вернулся разочарованным, с большой горечью на душе. Я мысленно поклялся, что отплачу за эту первую неудачу.
Долго ждать не пришлось. Наше звено Як-1, закончив патрулирование, возвращалось. Мы были почти у аэродрома, как вдруг три «мессершмитга», которых мы прозевали, обрушились на нас сверху, один из наших летчиков, Козлов, был сбит сразу и выбросился с парашютом. Использовав свое преимущество в высоте, я погнался за одним из нападавших».
«Мне очень хотелось скорее открыть огонь, — признается герой в обычном для необстрелянных новичков нетерпении палить из всех пулеметов, чтобы скорее одержать победу, но сказалась выучка бывалых однополчан и собственный выдержанный хладнокровный характер. — Я набрался терпения и решил ждать подходящего момента, чтобы бить наверняка. Через несколько мгновений я четко зафиксировал «мессер» в прицеле и нажал гашетку. «Мессер» вспыхнул, перевалился через крыло и врезался в землю. Я открыл счет — 1:0 в мою пользу!»
…Этот рассказ объясняет причины многих таранов первых двух лет войны: летчики, еще не научившись терпению, стреляли издалека и неприцельно, расстреливали боезапас и, оставшись без патронов, на одной отчаянной отваге шли на таран.
Кстати, в своем втором бою новичок Лавриненков завалил одного из асов знаменитой группы «Рихтгофен», награжденного тремя Железными крестами за многочисленные победы в небе Европы.
Когда полк был переброшен под Сталинград, у Николая Тильченко, закадычного друга Лавриненкова, родилась мысль о полетах парами — на свободную охоту. Однажды ведущий Тильченко и ведомый Лавриненков встретили шестерку Me-110, которые, заметив пару советских истребителей, встали в вираж. «И тут я допустил непростительную оплошность, — вспоминает Лавриненков. — Не раздумывая, прямо с ходу тоже встал в вираж. Что меня толкнуло на это? Ведь я знал, что у Me-110 сильный лобовой огонь и поэтому с ним лучше не встречаться лоб в лоб. Надеясь, что Як-1 на вираже так же управляем, как на вертикали, я и вошел в вираж. Но драться на вираже против шестерых совсем не то, что против одного-двух самолетов!»
