Александр Гусев - Гневное небо Испании
Официальную часть нашей встречи Смушкевич открыл вопросом, обращенным к нашей группе:
— Сколько потребуется времени для подготовки в письменной форме доклада, обобщающего ваш опыт воздушных боев в Испании?
Наступила короткая пауза.
— Десять дней хватит? — спросил Яков Владимирович.
Было решено, что такого срока нам вполне достаточно. Нам предоставили дом отдыха под Москвой. Ответственным за подготовку доклада был назначен Анатолий Серов.
Еще на теплоходе нам удалось выработать основу доклада, который интересовал командование ВВС. Доработку его и необходимую шлифовку мы завершили досрочно — за пять дней. Серов доложил об этом Смушкевичу. Командование ВВС изучило наши выводы, предложения, рекомендации. Поступило распоряжение: в Москве остаться командирам эскадрилий, их заместителям. Остальные товарищи получили санаторные путевки. Семейные путевки давались в любой санаторий на берегу Черного моря.
Нам же, командирам, пришлось еще немало поработать, чтобы ответить на вопросы, интересующие командование ВВС и лично Наркома обороны К. Е. Ворошилова.
Командующий ВВС Лактионов пригласил нас на совещание, в котором приняли участие представители наркоматов авиационной промышленности, вооружения, приборостроения, а также видные авиаконструкторы. Обсуждались наши предложения. Представители некоторых наркоматов полемизировали с нами, кое-кто пытался втянуть нас в отвлеченные теоретические споры, не соглашался с нашими техническими расчетными выкладками, связанными с модернизацией самолетов. Лактионов поправил любителей отвлеченных разговоров.
— Мы должны твердо стоять на почве реальных фактов, — сказал он. — Теория и технические расчеты — это конек специалистов наркоматов, конструкторов. Цель нашей сегодняшней встречи одна — на основе предложений, представленных командирами и летчиками — участниками боев в Испании, решить вопросы дальнейшего повышения боевых качеств наших самолетов. Не все летчики могут полемизировать со специалистами наркоматов по теоретическим вопросам, научно-техническим расчетам. И не все специалисты наркоматов могут сесть в самолеты и практически провести воздушный бой. Давайте заниматься каждый своими вопросами и сообща делать конкретное дело.
Мне запомнилось содержательное выступление на совещании конструктора самолетов И-15 и И-16 Поликарпова. Он сказал, что наши претензии к истребителям справедливы.
— Но нельзя не учитывать того, — подчеркнул Поликарпов, — что эти самолеты сданы в серийное производство в 1934–1935 гг. А немецкий истребитель Ме-109 — последняя модель.
— Все, что предлагается, можно сделать, — говорил Поликарпов. — Но мы намерены пока сделать только то, что впишется в габариты машины и при этом улучшит ее тактико-технические данные. Ведь даже незначительные изменения в размерах самолета вызовут необходимость перестройки оборудования на заводах. А к чему это приведет? К сокращению выпуска самолетов. Вот почему ваши предложения надо решать по двум линиям. Это вот можно сделать на существующей конструкции, а что не вписывается в габариты — учитывать при конструировании новых машин.
Нам сообщили, что заключительное совещание состоится у Наркома обороны К. Е. Ворошилова. Невольно охватило волнение. Но вот мы лицом к лицу с Климентом Ефремовичем. Подана команда. Выслушав доклад, Ворошилов поздоровался, предложил сесть. Затем, улыбнувшись, весело блестя глазами, сказал: «Ну что же, приступим…» И добавил: «Только не так: отдыхаем — воду пьем, заседаем — воду льем». Климент Ефремович сказал еще пару шуток, все засмеялись, и волнение, скованность, робость как рукой сняло.
Шел серьезный, по-государственному важный разговор наркома со специалистами, знающими свое дело. От имени нас, авиаторов, докладывал Я. В. Смушкевич. Он изложил вопросы, которые мы раньше продумали, обсудили. Климент Ефремович внимательно слушал. Иногда задавал вопросы, которые уточняли то или иное сложное положение. Когда речь заходила о новом, К.Е.Ворошилов спрашивал: «А так ли думают наши летчики, побывавшие в Испании?» Мы почти хором отвечали: «Да, мы так думаем…» Нарком улыбался и продолжал слушать следующего товарища.
Совещание у Наркома продолжалось около двух часов. Его участники были едины во мнении, что разобраны и решены важные вопросы, связанные с задачами совершенствования авиационной техники, повышения боевого мастерства летного состава.
Когда совещание закончилось, всех его участников пригласили на завтрак. Здесь беседа приняла неофициальный характер. Летчики интересовались, скоро ли можно реализовать те предложения, которые одобрены на совещании. Нам отвечали, что для этого потребуется некоторое время.
Первые результаты я увидел в июле 1939 года в Монголии, на берегах Халхин-Гола, где шли ожесточенные бои с японцами. Сюда прибыли наши новые самолеты. Мы их называли И-153. Они отличались от И-15 тем, что имели более мощный мотор воздушного охлаждения, новое шасси, убирающееся гидравлическим способом, а также калиматорный прицел. К самолету подвешивались бомбы калибра до 250 кг.
В районе боев на Халхин-Голе действовали также модернизированные И-16. Этот самолет также имел уже более мощный мотор и калиматорный прицел, 4 пулемета. Радовало всех летчиков то, что им доставили пять специальных самолетов И-16. Их экипажами командовал капитан Звонарев. На каждой из этих машин под плоскостью на особых направляющих подвешивалось по шесть реактивных снарядов калибра 82 мм. Взрыватели на РС устанавливались на дистанции от 1000 до 2000 метров.
Мы с нетерпением ожидали первый вылет пятерки Звонарева. И вот в один из дней боев появилось более 60 японских бомбардировщиков. Их прикрывали истребители. На перехват вылетели наши истребители И-153 и И-16, а несколько впереди и выше шла пятерка Звонарева под прикрытием девятки И-16.
Заняв исходное положение сбоку бомбардировщиков, под углом 30–40° на удалении 2500 метров, с превышением высоты около 200 метров, пятерка Звонарева перешла в атаку.
С дистанции 1500–1700 метров самолеты выпустили реактивные снаряды. Они разорвались в гуще вражеских бомбардировщиков. Эффект был огромный: шесть японских бомбардировщиков взорвались в воздухе, а несколько самолетов охватило пламя. Взорвавшиеся и горящие бомбардировщики сами вывели из строя четыре своих же самолета.
Группа японских бомбардировщиков рассыпалась. Ее атаковали наши истребители. В этом бою было сбито пятнадцать японских бомбардировщиков и десять истребителей. Мы потеряли два самолета. За время боев в районе Халхин-Гола пятерка Звонарева сделала 20 вылетов. Каждый ее удар нарушал боевой строй группы японских бомбардировщиков. Когда вдруг в самой гуще строя вражеских самолетов рвались наши реактивные снаряды, японских летчиков охватывал панический страх. Об этом рассказали пленные японские пилоты.
