Алла Андреева - Плаванье к Небесной России
Первый диплом по творчеству Даниила Андреева защитила в МГУ моя крестница Маша Гладкая. А теперь диссертации, посвященные его творчеству, защищают по всему миру от Германии до Австралии.
Еще в черные андроповские времена, в 1983 году, мне удалось переправить хранителю «Русского архива» в Лидсе Ричарду Дэвису подлинники тюремных черновиков Даниила. А он смог привезти мне в Москву ксерокопии всех этих рукописей только через 10 лет — в 93-м, до этого его сюда не пускали. В 1994 году я была в Англии и мы вместе с Ричардом разбирали и приводили в соответствующий архивный вид эти тюремные записи.
Наступил 1996 год — девяностолетие Даниила. Мы его отметили тепло и красиво в Музее музыкальной культуры имени Глинки. Все было особенным и теплым. Евгений Колобов — оказалось, что он любит и знает творчество Даниила, — с присущей ему широтой и щедростью прислал своих лучших молодых певцов, а у него поют только молодые. Вот тогда мы с ним и познакомились.
Композитор Алексей Рыбников привел свой камерный хор. Он автор очень интересной, значительной работы «Литургия оглашенных». Она навеяна тремя русскими судьбами: отца Павла Флоренского, Осипа Мандельштама, Даниила Андреева. Его хор пел отрывки из этой «Литургии». Когда я услышала эти чистые, ясные молодые голоса, я поняла, что мой корабль качнулся и вышел в какие-то другие волны и меня окружает безбрежная ширь горизонта.
Ждала нас всех еще одна радость. В 2000 году, в том самом нашем с Даниилом июне, была установлена мемориальная доска его памяти. История возникновения этой доски достойна отдельного, почти детективного рассказа, и я ее опускаю. Самым главным была необыкновенная творческая удача талантливого скульптора Валерия Евдокимова. Доска была открыта под звуки первого концерта Чайковского. На открытии присутствовали члены московских городских властей, самые близкие и дорогие мне люди и многие из тех (кто смог прийти), для кого творчество Даниила стало неотъемлемой частью жизни. Полную машину роз привез Андрей Шестопалов, так называемый «новый русский» родом из Тюмени. Именно Шестопалову мы обязаны материальным воплощением этого замысла. Он же был одним из тех немногих людей, которые оказывали материальную поддержку во всем, что связано с именем и творческим наследием Даниила. Доска установлена во дворе Литературного института им. Горького в Москве на Тверском бульваре рядом с досками памяти Андрея Платонова и Осипа Мандельштама.
Весной 1997 года тоже было чудо. Началось оно просто, с телефонного звонка из Германии. Композитор Александр Сойников просто и буднично сообщил мне, что написал мистерию «Роза Мира», посвященную Даниилу Андрееву, и она в мае будет исполняться в Иркутске.
Я пропускаю наш разговор.
Мы познакомились у трапа самолета, направлявшегося в Иркутск, и подружились во время полета.
Мне позволили быть на всех репетициях, и я впервые в жизни присутствовала при рождении музыкального произведения — с первых нот и до конца. Дирижировал Олег Зверев.
А потом были три премьеры: 13, 14 и 15 мая в Ангарске и Иркутске.
Никогда я не забуду, как стояла перед стоя аплодирующим залом. Я стояла, зажав в руке розу, между великолепным композитором, написавшим эту музыку, и таким же дирижером, ее исполнившим.
Я чувствовала, что большая волшебная птица, которую я берегла и хранила — творчество Даниила, — взята из моих рук и на волнах дивной Сашиной музыки летит во весь Господний мир — без меня.
Без меня?
А я?
Теперь я всегда встречаю Новый год одна и очень люблю это. Я празднично накрываю стол, наряжаюсь, ставлю вкусную и красивую еду, вино, два бокала — стол накрыт для двоих. Второй бокал — для тех, кто со мною в эту Новогоднюю ночь. Даниил всегда со мною. И за этим новогодним столом вспоминаю все, только не помню ничего плохого. Я помню все светлое, глубокое и прекрасное, что видела за свою уже очень долгую жизнь.
Отсюда я слышу, как звенит янтарный песок на высоких дюнах Неринги, и вижу, как встает огромная луна. Журчит река Прут, и над Карпатами сияет моя любимая вечерняя звезда. А на Памире над пятитысячником поднимается небесный охотник — Орион. Невыразимо прекрасно пахнет бескрайняя монгольская степь. И переулочки, и закоулки Праги — сердца средневековой Европы, Мальта — золотой остров. Пологие холмы Англии, по которым скачет на белом коне рыцарь-король Артур. И последнее, что я видела в 1995 году, расставаясь со зрением, — прекрасный силуэт Троице-Сергиевой лавры.
Смысл жизни — преодоление. Это путь человека к Богу. Возможно, что какое-то зло в себе самой и в окружающем меня мире я преодолела.
Теперь я опять одна и свободна. Далеко остались музыкальные ручейки, когда-то лепетавшие и журчавшие у далекой детской постельки с белым пологом. Мой кораблик вынесло в прекрасное сияющее море музыки, самое близкое к Богу. Ведь Слово, бывшее в начале, неразрывно слито со смыслом и музыкой в том древнем, настоящем, неразделенном мире.
Нас с Даниилом связывало то, что мир иной, который он слышал непосредственно, был и для меня реален. Но это была реальность веры и понимания, а непосредственную связь я ощущала только через Даниила. Его уход из этой жизни был не только потерей любимого человека. Передо мною как бы закрылись, наглухо задвинулись ворота крепости — ворота туда. И больше тридцати лет я ходила около крепостных стен, зная, что за ними — самое главное.
Милость Господня безгранична и приходит к нам неизвестными путями.
Я знаю, что подобные Даниилу избранники Божии есть в мире всегда. И как не стоит мир без праведников, так не может он стоять и без них, избранных. Но среди тех прекрасных, умных, добрых, преданных людей, которых я встретила после ухода Даниила, такого не было до недавнего времени.
И вот теперь, в конце жизни, Господь указал мне еще одного. Им отмеченного на несение света и креста — они всегда нераздельны. Только теперь он вдали от меня. Я не могла не узнать этого дуновения мира иного.
Поэзия была жизнью Даниила, она была его дыханием. Жизнь же и дыхание этого человека — Музыка, он сам воплощенная музыка и держит ее в своих волшебных руках. Да будет над ним благословение Божие.
С благоговением молясь о любимых, я жду, когда мой корабль с парусами войдет в Небесную страну. Он войдет туда сквозь радугу. Много лет назад я написала эскизы к «Сказанию о невидимом граде Китеже», там была только одна находка — радуга не дугой, как на земле, а кольцом. Сквозь это кольцо и приходят люди в свою Небесную страну.
Что же я скажу перед теми закрытыми вратами?
— Господи, я такая, какая есть. Стать лучше, стать ближе к Твоему замыслу обо мне я не сумела. Прости меня.
