Владимир Лобанок - Партизаны принимают бой
Нашу большую радость разделили все братские народы советской Родины. В белорусские города и села на торжество приехали тысячи бывших фронтовиков и партизан со всех концов страны. В празднествах приняли участие многочисленные делегации из Москвы, Ленинграда, Волгограда, братских республик, Польши, Чехословакии, Германской Демократической Республики.
Центральным событием празднеств было торжественное собрание в минском Дворце спорта. Его участники близко к сердцу приняли проникновенные слова, которые произнес активный участник тех грозных сражений, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК КПБ, Герой Советского Союза Петр Миронович Машеров:
— Не безумство храбрых одиночек и безотчетная ярость обреченных поднимала советских людей на борьбу с поработителями. Их поднимала прежде всего и главным образом коммунистическая убежденность, преданность Советской власти, идеалам социализма. Это был отпор врагу, посягнувшему на святая святых — завоевания Великого Октября, отпор, глубоко осознанный, подготовленный всем ходом социалистического развития нашей страны, всем укладом советской жизни, направляемой Коммунистической партией. Это была подлинно массовая, в полном смысле этого слова всенародная война. И героем в ней был каждый, кто мог и не мог стоять в военном строю: боец партизанского отряда, и деревенский парнишка, ставший связным, и седовласый дед, указывавший партизанам тропы через непроходимые болота, и женщина, ухаживавшая за раненым. Героями были все, в ком жила великая любовь к Родине и жгучая классовая ненависть к фашизму…
Утром следующего дня — это было 29 июня 1974 года — тысячи празднично одетых людей собрались у мемориального комплекса «Хатынь», на 21-м километре московского шоссе у Кургана Славы. У памятников доблести, мужеству, героизму советских людей состоялись торжественные митинги-манифестации. Множество гирлянд, венков, цветов было возложено у обелисков.
30 июня торжества в честь 30-летия освобождения республики от немецко-фашистских захватчиков продолжались по всей республике. В них приняли участие наши многочисленные гости. Мне было очень приятно, что в открытии мемориала под Ушачами пожелал принять участие ответственный секретарь Советского комитета ветеранов войны, Герой Советского Союза Алексей Петрович Маресьев.
Мы выехали ранним утром. Наш путь лежал через места, которые в годы войны были партизанскими зонами — Борисовско-Бегомльской и Полоцко-Лепельской. Алексей Петрович не случайно решил посмотреть эти места: он читал о действиях народных мстителей, знал о тех грозных событиях, которые разыгрались здесь зимой и весной 1944 года. К тому же перед самой поездкой мы вместе смотрели кинофильм «Пламя».
Нельзя не любоваться красотами мест, через которые наша дорога бежала на север — туда, где тридцать лет назад шло ожесточенное сражение не на жизнь, а на смерть. Змейка асфальта вьется по лесу с такими высоченными кронами сосен, что дух захватывает. Алексей Петрович смотрел в сторону медностволой рощи и радостно улыбался, словно хотел сказать: «Красота-то какая!»
Кто знает, может вот этот перелесок напомнил ему то место, где он, превозмогая боль, полз по снегу, а вон та дорога — другую дорогу, по которой шли фашистские танки…
Мелькнул дорожный указатель: «Пески». Внимательно вглядываюсь в окрестности, стараюсь воспроизвести в памяти линию нашей обороны, и не узнаю. Алексей Петрович, немногословный, сдержанный, заметил мое волнение и глазами спросил: что здесь произошло?
Пески. Апрель сорок четвертого…
Я начал рассказывать об ураганных артиллерийско-минометных налетах карателей, о гибели комбрига Дмитрия Короленко, о Кольке Непомнящем, о многих других, чьи образы навсегда остались в моей памяти и сердце, как самые дорогие и близкие.
Обелиски… Как много их в этом чудесном озерном крае. В Лепеле, Ушачах, Сорочине, Гомеле — почти в каждом населенном пункте. А как они убраны, досмотрены.
В лесу под Ушачами побывали в одной из тех землянок, которыми мы пользовались в дни апрельско-майской блокады. Когда оказались в прохладной полутьме подземелья, на нас сурово повеяло войной, далеким прошлым. Вышли из землянки и переглянулись. Каждый думал о своем, может быть, о тех военных путях-дорогах, которые свели нас в этом лесу под Ушачами.
Трогательными были встречи в Ушачах, где нас когда-то фотографировали кинооператоры-москвички. Ушачи не узнать. Много новых домов. Центр перепланирован. Кто после войны приехал сюда впервые, с трудом узнавал бывшую партизанскую столицу. Приметами им служили здания, что сохранились с войны — школа-десятилетка, больница, некоторые другие.
Не передать теплоты встреч однополчан. Объятия, улыбки, слезы. И воспоминания, бесконечные воспоминания. Правда, они не стройны, отрывочны и даже сбивчивы. Посторонний сразу и не поймет, о чем идет речь. Волнующие события. Но нельзя не заметить, что чем дальше от военного лихолетья, тем больше беспокойства участников встреч о тех, кто уже не сможет приехать. Вот окружили впервые после войны посетившего эти края бывшего командира отряда партизанской бригады имени Чапаева Афанасия Яковлевича Конева. Он приехал из Перми.
— А Лапшенков почему не с тобой?
— Что с комиссаром?
— Нет Лапшенкова…
Сказал угрюмо, глухо, как тогда, когда теряли боевых товарищей. Минутное молчание, и перебитый такой уважительной причиной разговор начинает постепенно налаживаться. Я замечаю, что такой ритм разговора характерен и для многих других групп. Уходят, уходят наши боевые товарищи. Все меньше их съезжается на традиционные встречи, все уже круг тех, кому столь многим обязаны новые поколения.
И молодежь понимает это. Какой заботой, каким вниманием окружили они украшенных орденами и медалями, убеленных сединами ветеранов! Через плечо у каждого широкая кумачовая лента, на голове пилотка.
Подъехав к мемориалу, мы направляемся к бетонной дорожке, но дальше идем не по бетону, а по цветам. Нас приветствуют пионеры, комсомольцы наша смена. Приходят на память пророческие слова простой белорусской женщины из деревни Уволоки:
— Пройдут годы, после нас вырастут новые поколения и будут читать правдивые строки о ваших подвигах и славе, будут удивляться вашему героизму, переживать и думать: какие могучие люди в те страшные дни вели борьбу в тылу противника!
Как порадовалась бы та женщина, если бы она была на нашей партизанской встрече. Как подивилась бы она величию и монументальности партизанского мемориала «Прорыв».
На вершине холма, тяжело подпирая землю, высятся две огромные глыбы — два куска неколебимой, казалось, стены. Но между ними победно зияет пролом. В проломе, уже по ту сторону стены, видна могучая, устремленная вперед бронзовая фигура человека с автоматом. Он был повернут к нам несколько влево, и даже отсюда, снизу, ощущалась сокрушающая мощь прорыва.
