Роджер Мэнвелл - Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945
Г и м м л е р. Учитывая все обстоятельства, я считаю себя вправе поступать по своему усмотрению. Чтобы спасти от вторжения русских как можно большую часть Германии, я намерен капитулировать на западном фронте. Тогда западные союзники смогут развернуть свои войска на восток. Но я не готов к капитуляции на восточном фронте. Я всегда был и останусь заклятым врагом большевизма. Перед началом войны я всеми силами боролся против заключения русско– германского пакта о мире. Согласны ли вы передать мое официальное предложение министру иностранных дел Швеции, чтобы он известил о нем западных союзников?
Б е р н а д о т т. Я считаю, что нет ни малейшей возможности капитулировать на западном фронте и продолжать войну на восточном. Уже сейчас можно с уверенностью сказать, что Англия и Америка на это не пойдут.
Г и м м л е р. Я прекрасно понимаю, насколько сложна ситуация, и тем не менее я должен хотя бы попытаться спасти миллионы немцев от русской оккупации.
Б е р н а д о т т. Я готов передать ваше официальное сообщение министру иностранных дел Швеции только при условии, если вы пообещаете включить в предложение о капитуляции Данию и Норвегию.
В конце переговоров Бернадотт спросил Гиммлера, что он будет делать, если его предложения отклонят.
«В этом случае, – ответил он, – я приму командование на восточном фронте и погибну в бою».
Бернадотт просил также, чтобы Гиммлер изложил свои предложения в письменном виде для передачи их шведскому министру иностранных дел Гюнтеру.
Написав соответствующее письмо, Гиммлер передал его Бернадотту, добавив, что сегодняшний день – самый тяжелый в его жизни.
После переговоров Бернадотт и Шелленберг вернулись во Фленсбург, оставив Гиммлера размышлять (как потом сообщил Бернадотту Шелленберг), должен ли он пожать руку верховному командующему союзников или можно будет ограничиться формальным поклоном5.
Между тем в Берлине происходили следующие события. Геринг наконец решился обратиться к Гитлеру со своими предложениями, но фюрер, несмотря на тщательно смягченные формулировки, воспринял послание рейхсминистра как страшное оскорбление. Он назвал Геринга предателем и, лишив всех званий и регалий, приказал СС арестовать его, хотя рейхсминистр находился далеко на юге. Борман, даже теперь, за считанные дни до гибели нацистского режима, не прекративший борьбы с соперниками, приложил все усилия, чтобы Геринг предстал в глазах Гитлера отступником и ренегатом, оставляя, таким образом, открытым вопрос о преемнике фюрера. Борману, однако, не было известно, что Гиммлер уже давно считает себя единственным возможным претендентом на верховную власть в Германии6. Правда, Гитлер еще в марте заявил, что Гиммлер не сможет стать его преемником, поскольку его отношения с партией трудно назвать хорошими, да и «в любом случае от него не будет никакой пользы, так как он начисто лишен художественного вкуса». (Эта точка зрения, кстати, перекликается с мнением Геббельса.) Гиммлер, однако, мечтал о своего рода теневом правительстве, которое он мог бы возглавить, если бы Германия оказалась под властью западных союзных держав. Большинство из оставшихся нацистских министров и военных лидеров, включая Дёница, Шпеера и Шверина фон Крозига, также опасались, что Гиммлер может узурпировать власть и занять место Гитлера.
Три следующих дня – 24-е, 25-е и 26 апреля – были днями ожидания. Опасаясь появления русских в Гогенлихене, Гиммлер переехал в Шверин, где Дёниц устроил штаб обороны севера. С каждым днем кольцо вокруг Берлина сжималось все сильнее, однако Гитлер по-прежнему оставался в бункере и слал приказы измотанным, обескровленным войскам, которые не могли больше ни атаковать, ни сопротивляться.
Двадцать седьмого апреля Шелленберг получил сообщение, которое заставило его в спешке выехать на аэродром Оденсе в Ютландии, чтобы встретить Бернадотта, прилетевшего с большим опозданием из-за плохой погоды. Шелленбергу было уже ясно, что предложения Гиммлера не произвели впечатления на руководство союзников. Он, однако, решил скрыть это от рейхсфюрера, опасаясь очередного приступа малодушия с его стороны, хотя Бернадотт и предлагал поехать с ним в Любек, чтобы лично встретиться с Гиммлером.
Когда Гиммлер, наконец, узнал, что его предложение отклонено, он тотчас затребовал к себе Шелленберга. Чувствуя, что все его хитроумные планы рухнули, Шелленберг ехал на юг, дрожа от страха за свою жизнь. Его страх был столь велик, что в надежде хоть как-то смягчить гнев рейхсфюрера он совершил весьма нехарактерный для себя поступок: позвонив в Гамбург, Шелленберг пригласил на встречу известного астролога Вильгельма Вульфа, так как толкование гороскопа всегда успокаивало Гиммлера.
Но никакой астролог не смог бы предсказать, какой сюрприз судьба готовила Гиммлеру в другой части света. История о том, как информация о переговорах Гиммлера с графом Бернадоттом просочилась в международную прессу, стала известна лишь недавно. Ее подробно изложил Джек Уинокавр, который в то время был директором Британской информационной службы в Вашингтоне7. Уинокавр принимал участие в трехмесячной конференции ООН по международным организациям, которая открылась в Сан-Франциско в апреле 1945 года. В состав британской делегации входил Энтони Иден, тогдашний министр иностранных дел. Во время неофициальной встречи делегатов 27 апреля он, по свидетельству Уинокавра, как бы между прочим сказал: «Кстати… от стокгольмских источников нам стало известно, что Гиммлер сделал через Бернадотта предложение о безоговорочной капитуляции Германии перед американцами и нами. Разумеется, мы сообщили об этом русским». Действительно, утром 25 апреля британский и американский министры доложили о предложениях Гиммлера Черчиллю и Трумэну, которые единодушно отнеслись к ним как к попытке со стороны Германии посеять раздор среди союзных держав и приказали немедленно известить Сталина. Ответ был таков: капитуляция может быть принята только в том случае, если будет предложена всем союзникам одновременно.
В то время Уинокавр ничего не знал об этой истории, но решил, что брошенное вскользь замечание Идена следует передать в прессу. После недолгого колебания он по собственной инициативе передал эту новость своему другу Полу Скотту Рэнкину из агентства Рейтер, предупредив, что источник должен остаться неизвестным. Рэнкин послал телеграмму в Лондон, и рано утром 28 апреля эта сенсационная новость появилась в газетах.
Пока Шелленберг успокаивал Гиммлера с помощью его любимого астролога, западная пресса широко объявила о попытках рейхсфюрера вести мирные переговоры от своего имени. Не имея ни малейшего представления о том, что о его величайшем секрете трубят газеты всего мира, Гиммлер отправился на созванное Кейтелем совещание по военным вопросам и даже председательствовал на нем, из чего следовало, что он по-прежнему считал себя заместителем и преемником Гитлера.
