Людмила Третьякова - Красавицы не умирают
...Неугомонная леди, так до конца и не истратив своей жизненной энергии, умерла в августе 1881 года. Надо отдать должное ее старому другу-монарху: безупречные черты Джейн остались не только на портрете Иозефа Штиллера, но и на потолке одного из мюнхенских дворцов, расписанных по приказанию Людвига I. Вероятно, даже и сегодня в одной из нимф, окруживших Нептуна, можно узнать голубоглазую подругу баварского короля.
* * *
Согласитесь, чуть ли не тридцать лет кряду пополнять свою галерею, то бишь возиться с красавицами, и не поскользнуться, не сломать себе шею, не полететь вверх тормашками — такое бывает только в сказках. Сюжет же жизни короля Людвига развивался по устоявшимся законам. А стало быть, в какой-то момент должна была открыться дверь и на дворцовом пороге появиться некая дама: «А вот и я, ваше величество!..»
Все точно так и произошло. Мы вернемся к этой сцене, сыгравшей в жизненном сценарии коронованного любителя искусств поистине роковую роль. Хорошо еще, что выход незнакомки состоялся не в первом акте, а, так сказать, под занавес. Король Людвиг уже успел украсить свою резиденцию портретами тридцати шести красавиц. Самому ему шел шестьдесят первый год, но его лицо хранило лукавую мину студента, объегорившего на экзамене профессора. Их величество по-прежнему был необыкновенно подвижен и искрил взглядом, отыскивая достойную кандидатуру для тридцать седьмого портрета...
Лола Монтес
Ко всему, что написано и рассказано о даме, называвшей себя Лолой Монтес, надо относиться с сомнением. Это вовсе не вина нерадивых биографов. Источником дезинформации была сама дама. Говорят, она даже оставила свои воспоминания. Если вам каким-либо образом они попадутся в руки, то слова «Я, Лола Монтес, родилась в Андалузии, в Севилье, в 1823 году» следует читать так: «Я, Элиза Жильберт, родилась в Ирландии в 1818 году». Первое, согласитесь, во всех отношениях звучит элегантнее. Такие маленькие погрешности, надо думать, не скажутся на увлекательности чтения. И все-таки чего бы там ни насочиняла сеньора Лола про себя, даже истинно имевшего место, хватит на три приключенческих романа.
Совсем маленькой девочкой родители увезли Элизу в Индию, куда в колониальные войска был переведен ее отец, лейтенант королевской гвардии. Эпидемия холеры оставила девочку сиротой. Когда она подросла, приемные родители отослали ее в Париж, чтобы дать миловидной голубоглазой дочери хорошее воспитание.
Вернувшаяся Элиза потрясла общество приобретенными на берегах Сены изящными манерами, умением носить туалеты и смелостью, с которой молоденькая мисс принимала мужские восторги.
Было решено поскорее выдать Элизу замуж. Первое же свидание с претендентом на ее руку заставило метать голубые глаза молнии. Элиза заявила, что окажется в спальне судьи высшей индийской судебной палаты только в том случае, если ее туда внесут мертвой. Сэр ретировался, уступив место бравому офицеру колониальных войск Томасу Джеймсу.
Жизнь молодоженов сразу не заладилась. По одним сведениям, сам Джеймс покинул жену, по другим, которым как-то больше веришь, устав от тропической жары, будущая испанка отплыла в Лондон.
Это мужчине, как черепахе ее панцирь, не надоедает свое «я». Женщина же всегда готова начать новую жизнь. И процесс этот может начаться с чего угодно: с покупки туфель, шляпки, удачной окраски волос, неожиданного знакомства на углу вон той самой улицы. Мужчина боится перемен. Женщину они не пугают. Географическая смена места жительства имеет для женщины просто революционное значение. Она как бы ставит крест на себе прежней и выстраивает новую версию собственной жизни.
Разумеется, Элиза подвергла себя морской качке не для того, чтобы пресно называться миссис Джеймс, которых хоть пруд пруди в Лондоне. Мелодичный перезвон Биг Бэна навел ее на дельную мысль объявить себя вдовой.
Элиза решила перевернуть свою жизнь основательно. Начала обучаться танцевальному искусству и испанскому языку. Ее темперамент обгонял физические и интеллектуальные возможности. Ей больше нравилось наслаждаться жизнью, а не учиться. Еще явно не хватало танцевальной подготовки, а Элиза уже устремилась на сцену. У нее было чудовищное произношение, но она поспешила объявить, что «родом из Андалузии». А все вместе это дало такой результат: летом 1843 года лондонцы покупали билеты на выступление «испанской танцовщицы Лолы Монтес».
Лола так Лола. Будем теперь называть ее так.
...Театр негодовал. Особенно старались знатоки фламенко, пришедшие насладиться испанской экзотикой: надувательства они не потерпят! Нахалке кричали: «Вон!» Лола закончила свой танец под свист и хохот. Ах так? Ну получайте вместо поклона! Лола снимает туфли и что есть силы запускает ими в партер. Занавес. Администрация в шоке. Разъяренной тигрицей Лола покидает театр. А потом и Англию. Что могут понимать грубые англосаксы в ее искусстве? Путь сеньоры Монтес лежит в «более цивилизованные» города Европы.
Но и там Лола проваливается с не меньшим треском, чем на Британских островах. Однако если возникают недоумения по поводу мастерства гастролерши, то всех потрясают невероятные амбиции и истинно испанский темперамент танцовщицы.
Лола вела себя как примадонна. Капризам не было конца. Она то и дело опаздывала на выступления. Публика не выдерживала. Зал накалялся. Однажды взбешенный директор театра влетел к Лоле в уборную: «Вы еще не готовы?» Та отвесила ему оплеуху: «Кто вам позволил без разрешения входить к даме?» Скандал следовал за скандалом. Слухи о вздорной особе и бесталанной артистке опережали появление Лолы в столицах Европы. Однако стоило ей прибыть, как ангажемент в лучшие театры оказывался у нее в кармане.
Между тем заполучить его всегда было делом непростым! Артист должен показать товар лицом. Прежде чем заплатить деньги, театральные дельцы удостоверялись, что останутся с прибылью. Как добивалась этого Лола, порхая из государства в государство, из города в город, никем не сопровождаемая, без влиятельных знакомых, с сомнительными документами? Можно только предположить, какого рода спектакли вне досягаемости почтеннейшей публики разыгрывала она в дирекции театров. Но то, что эти спектакли были сыграны мастерски, — вне всякого сомнения. Для своего дебюта в Польше, например, Лола Монтес получила ангажемент ни больше и ни меньше чем в Варшавской опере.
Это, правда, не избавило ее от очередного провала. Однако совершенно неожиданно, в пику освиставшим Лолу русским офицерам, радикально настроенная молодежь стала бурно выражать свою поддержку неудачливой гастролерше.
