Феликс Медведев - Мои Великие старики
– Практически нет. Разница лишь в том, что где-то в середине 70-х я стал получать в два раза больше, чем обычный фотокор ТАСС, – 240 рублей. Прибавили и командировочные, в месяц выходило около пятисот. По тем временам хорошие деньги. Однажды японцы заплатили мне приличный гонорар за один из понравившихся им снимков. Заплатили сами, я не просил. За фотографию Брежнева на Малой земле под выставочным девизом «Человек и Черное море» я получил премию на биеннале в Болгарии, «Опель», машин такой марки, конечно, в Москве были единицы. Она мне долго служила. Квартира у меня была, но однажды Леонид Ильич, время от времени интересовавшийся нашими личными заботами, спросил, нуждаемся ли мы в чем-то. Я ответил, что нет, но только вот квартира, дескать, в шумном месте. Он позвонил Промыслову, и я переехал.
Выдающаяся карьера будущего вип-репортера началась в 1964 году, когда он стал снимать главу государства. Первые правительственные съемки разбудили в молодом человеке творческую амбициозность, и он почувствовал себя на ступеньку выше. Любовь и интерес к своей профессии не угасил во Владимире случайно услышанный им разговор Леонида Ильича и Алексея Николаевича Косыгина, тогдашнего премьер-министра. Указывая на группку фотографов, толпившихся поодаль, Брежнев вдруг заявил: «Вот она, Алексей Николаевич, отмирающая профессия». Сначала Мусаэльян не понял смысла услышанного и лишь позже, поразмыслив над главным политическим событием того времени, поразившим страну, а именно снятием с должности Первого секретаря КПСС и Председателя Совета Министров СССР Хрущева, неожиданно для себя пришел к выводу – новый хозяин страны отдалит от своей персоны многочисленную фотографическую рать. Что и говорить, советскому обывателю давно уже надоели бесчисленные хрущевские изображения во всех газетах страны. Мусаэльян был в курсе того, что Хрущев знал в лицо многих репортеров, даже помнил их фамилии.
И правда, фотографии Л. И. Брежнева поначалу редко появлялись в печати. Он почти не ездил за рубеж, всецело занимаясь лишь внутренними проблемами страны. Командировки по Союзу иногда длились до двадцати пяти дней. В одной из таких поездок по Средней Азии судьба и свела уже утвердившегося в своем творческом цехе молодого фоторепортера с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Впервые В. Мусаэльяну была поручена ответственная работа – сопровождать Л. И. Брежнева в рабочей поездке. Работа, надо сказать, оказалась нелегкой: ежедневно следовало передавать по фототелеграфу фотоснимки о встречах Леонида Ильича с рабочими, колхозниками, партийно-хозяйственными активистами. Сегодня в Алма-Ате, завтра в Ташкенте, а послезавтра во Фрунзе. Внешне почетная деятельность давалась огромным напряжением сил и воли. Тогда Владимир Гургенович был молодым, полным творческой энергии, в меру тщеславным, и ему льстило то, что сделанные им снимки печатались на первых полосах центральных газет – «Правды», «Известий», «Труда», «Комсомольской правды», и под каждым стояла подпись: «Фото спецкора фотохроники ТАСС Владимира Мусаэльяна».
Молодой тассовский работник подружился с сотрудниками службы безопасности первого лица страны. Нередко они помогали ему дотащить до места съемки его тяжелую профессиональную аппаратуру (несмотря на то, что как-то начальник охраны сделал Владимиру замечание: «Ты что эксплуатируешь моих ребят, у них своя служба, гляди у меня…»). Но ситуация вокруг этих взаимоотношений вскоре неожиданно изменилась. Что и говорить, как шеф тебя жалует, так жалует тебя и его окружение. Как-то Леонид Ильич, оглядываясь по сторонам, вдруг громко произнес: «А где Володя Мусыльян?!» И Владимира Гургеновича мгновенно подвели пред очи Брежнева. Вот тут-то и зажегся свет! Один из многочисленного отряда фотокоров ТАСС стал практически персональным фотографом Генерального секретаря ЦК КПСС. Оказалось, что Л. И. Брежнев долго присматривался к работе и поведению нового сотрудника кремлевской фотослужбы. А по своему характеру Брежнев был из тех, кто если уж доверял человеку и привыкал к нему, то это было надолго, если не навсегда.
Машины были его страстью
– Что больше всего в жизни любил Леонид Ильич? Женщин или шикарные машины?
– Насчет женщин, старина, вопрос особый. До следующего раза… А к машинам, особенно западным, Леонид Ильич питал особенную слабость. Он очень любил сам порулить. Но, что примечательно и, это я особенно хочу подчеркнуть, на государеву службу ездил только в отечественных автомобилях марки ЗИЛ. Это очень комфортабельные авто, весьма представительные, не уступающие, а иногда и превосходящие западные аналоги. Отличный внешний вид, шикарные салоны, необходимые скоростные данные. Со временем приходит понимание, почему и другие члены Политбюро ЦК и Совмина ездили на отечественных лимузинах. Государь должен ездить в «каретах» своего отечества. А вот во время отдыха Леонид Ильич садился за руль любимого «роллс-ройса». Водил он великолепно, увлекался быстрой ездой, иногда даже с какой-то молодецкой удалью.
Припоминаю один случай по дороге в Завидово. Ленинградское шоссе в районе города Клин, надо было переехать реку, тогда еще по узкому мосту. Ранняя весна, на обочинах дороги лежит снег, а в низине – большая лужа.
Леонид Ильич резко притормозил, и машина прикрытия покатилась с горки на него. Водителю ничего не оставалось, как направить машину в придорожный сугроб, где она и завязла в снегу. Конечно, без охраны он не остался, а, приехав в Завидово, смеялся, рассказывая, как посадил ребят в сугроб.
Во время зарубежных визитов руководители стран обменивались подарками. Например, Фиделю Кастро преподнесли катер на подводных крыльях. Зная пристрастие Леонида Ильича к охоте и автомобилям, ему делали подарки в виде ружей и авто. Где-то я читал, по-моему, у Роя Медведева, что у Леонида Ильича скопилось около 50 машин различных марок. Не буду спорить, но такого количества машин я у него не видел, да и разместить их было негде. Знаю, что автомобили дарили, знаю, что все автомобили находились в Кремле в гараже особого назначения (ГОН), основанного еще при Ленине. Там им присваивались государственные номера.
Вспоминается еще один случай. Во время визита Брежнева в ФРГ, когда канцлером был Вилли Брандт, в резиденции на горе Петерсберг недалеко от Бонна фирмой «Мерседес» нашему Генсеку был приготовлен подарок – шикарный автомобиль спортивного класса. Леонид Ильич сел за руль, рядом – представитель фирмы, дававший пояснения. Брежнев развернулся и поехал вниз. Охрана переполошилась, никто и сообразить ничего не успел, а его и след простыл. Немецкая охрана связалась по рации с постом, который контролирует выезд и въезд в резиденцию. Машину, естественно, не выпустили на автобан. Леониду Ильичу пришлось разворачиваться на узкой дороге. Во время маневра он пробил картер о бордюрный камень, потекло масло. Сколько было разговоров! Немцы очень долго смаковали эту ситуацию. Конечно, она была необычной.
