Жан Кормье - Че Гевара
Никто не знал достаточно района, куда он углубился, чтобы одному отправиться на встречу, не потерявшись, и нужно было ждать прибытия Роландо, исключительной личности, чтобы установить связь.
Че сразу понял, что его авангард сделал ошибку, подгоняемый страшным голодом, войдя вооруженными в дом одного служащего «Ясименто Петролеро». Но он не мог, естественно, догадаться, что служащий Эпифанио Варгас был агент IV дивизиона Камири, информатор и проводник.
Никто не сомневался, что городская сеть была уже под контролем американского посольства и ЦРУ.
Вместо того чтобы найти начало войны «преждевременным» и «достойным сожаления», Че, наоборот, бросается в нее с поспешной агрессивностью, которой следуют все.
«Когда после обеда 23 марта Коко Передо на последнем дыхании спешно прибыл в лагерь объявить, что военная колонна только что попала в засаду, которая была организована на Ньянкауасу. Че, лежавший в своем гамаке и читавший книгу, выпустил книгу, подскочил на ноги и испустил радостный и боевой крик. Затем торжественно зажег одну из сигар, которые он берег в глубине своего рюкзака для торжественных случаев».
1 апреля.
(…) Зарезали вторую лошадь, чтобы оставить чарки[56] для шестерых, которые остаются. (…)
2-е.
(…) Мы решили отправляться не сегодня, а завтра в 3 часа утра (…)
3-е.
(…) Когда мы проходили мимо места, где нами была устроена засада, от семи трупов остались лишь скелеты, очищенные стервятниками с полной тщательностью (…) Говорил с Дантоном и Карлосом[57], предложив им три выхода: остаться с нами, уйти на свой страх и риск или взять через Гуттеерес и оттуда выбраться каким-нибудь способом. Они выбрали третье (…)
6-е.
Очень напряженный день. В 4 часа утра мы переправились через Ньянкауасу (…) В 8 часов Роландо сообщил, что с десяток солдат появилось в ущелье, которое мы только что покинули. Мы медленно пошли дальше, и в 11 часов находились вне опасности (…)
10-е.
(…) Скоро поступили первые новости, и неприятные: Рубио[58] — Хесус Суарес Гайоль смертельно ранен. (…)
11-е.
(…) Общее число потерь (для противника): десять убитых, в том числе два лейтенанта, тридцать пленных, среди которых один майор и несколько унтер-офицеров, остальные солдаты (…) Есть рейнджеры, парашютисты и местные солдаты, почти дети (…) Один чилийский журналист сделал подробное описание нашего лагеря и нашел мое фото без бороды и с трубкой (…)
12-е.
(…) Начал проводить уроки по книге Дебрэя[59] (…)
13-е.
(…) Землянки не обнаружены, ничего не тронуто, скамейки, кухни, печь, запасы зерна (…) Североамериканцы объявляют, что отправка военных советников в Боливию связана со старой программой и не имеет ничего общего с герильей. Возможно, что мы присутствуем при первом эпизоде образования нового Вьетнама.
15-е.
Написали записку Фиделю (№ 4), сообщая ему о последних событиях. Ее шифруют, и она будет написана симпатическими чернилами.
17-е.
(…) Узнали, что один из сыновей крестьянина пропал и, возможно, ушел, чтобы настучать, но решили все равно наконец дать возможность уйти Французу и Карлосу. (…)
19-е.
(…) В 13 часов часовые привели подарок, достойный греков: английского журналиста по имени Рот, который прибыл по нашим следам, сопровождаемый детьми из Лагунильяса (…) В паспорте была зачеркнута профессия «студент» и заменена на «журналист» (на самом же деле, по его словам, он фотограф) (…) Из объяснений, данных детьми, которые служили проводниками журналисту, узнали, что о нашем прибытии стало известно в тот же вечер в Лагунильяс. (…) Мы нажали на сына Родоса, который признался, что его брат и один пеон Видеса ходили в Лагунильяс, чтобы получить награду от 500 до 1000 долларов (…) Француз предложил потребовать от англичанина в качестве доказательства его добрых намерений, чтобы он помог им выбраться. Карлос, скрепя сердце, согласился, а я умыл руки. (…) В 4 часа (…) Карлос решил остаться, и Француз последовал его примеру, но на этот раз неохотно.
20-е.
(…) К 13 часам прибыл грузовик под белым флагом, в котором приехали помощник префекта, врач и священник Муйупампы, последний — немец (…) Инти предложил им мир для Муйупампы, а они нам приносят до 18 часов 30 минут товары на основании списка. (…) Они принесли (…) сообщение, что трое партизан схвачены в Муйупампе и двое подозреваются, что у них поддельные документы. Плохая перспектива для Карлоса; с Дантоном должно все обойтись. (…)
21-е.
(…) Сообщение о смерти трех наемников объявлено по радио: француз, англичанин, аргентинец. (…)
25-е.
Черный день. В 10 часов примерно с наблюдательного пункта вернулся Помбо и сообщил, что тридцать солдат приближаются к домику (…) Мы решили устроить импровизированную засаду на дороге, ведущей к нашему лагерю: впопыхах выбрали крутую тропинку с видимостью в 50 м (…). Вскоре появился авангард противника, который, к нашему великому удивлению, состоял из трех немецких овчарок и проводника. (…) Началась непрерывная стрельба с фланга армии (Роландо, или Сан-Луис, идеолог группы, раздроблено бедро, повреждена артерия, умер от потери крови). Мы потеряли лучшего бойца герильи и одного из ее столпов, моего товарища еще с тех пор, когда он, почти ребенок, был посыльным 4-й колонны до наступления и до этой новой революционной авантюры, о его смерти можно лишь сказать: твое маленькое тело храброго капитана во всем величии обретет металлическую форму (…), по расчетам Бениньо, мы почти прибыли в Ньянкауасу. Теперь у нас два естественных выхода блокированы, и нам придется уходить через горы. (…)
26-е.
(…) Мы решили продолжать двигаться по тропе, открытой Коко, и попробовать найти другую, которая приведет к Илькири. У нас есть амулет, Лоло — олененок. Посмотрим, выживет ли он.
27-е.
(…) Сильный холод по ночам (…) Подтверждается, что Дантон находится в заключении, недалеко от Камири; наверняка другие тоже живы и вместе с ним.
Высота 950 м.
29-е. (…) Мы находимся в каньоне без расщелин. Коко полагает, что видел поперечный каньон, который он не обследовал. Завтра мы это сделаем всем отрядом. (…)
30-е.
(…) Лоло умер, жертва взрывного темперамента Урбано, который выстрелил ему в голову. (…) Журнал Сиемпре опубликовал интервью Бурриентоса, который, кроме прочего, признал, что есть военные советники-янки и что герилья родилась в результате социальных условий в Боливии.
Итоги месяца:
Дела идут почти нормально, хотя нам пришлось оплакать две тяжелые утраты: Рубио и Роландо. (…) Кроме того, тотальная изоляция; болезни подорвали здоровье некоторых товарищей, и вынуждены разделить наши силы (…), крестьянская база все еще не развивается, хотя нам удалось достичь нейтралитета у большого числа, посредством организованного террора. Поддержка придет потом (…) Дантон и Карлос стали жертвой своей спешки, своего почти безнадежного желания уйти и моего недостаточного сопротивления. Таким образом прерывается связь с Кубой (Дантон) и мы потеряли разработанную схему действий в Аргентине (Карлос) (…)
