Л. Салтыкова - С. Михалков. Самый главный великан
Это уже лексика обвинительного заключения. Сокровища народа бездумно и неразумно уничтожаются, взрываются, разрушаются, портятся. Такое на массовом пленуме ЦК слышали не часто.
С трибуны Пленума ЦК КПСС в зале Большого Кремлевского дворца перед лицом высшего руководства страны и тысяч притихших зрителей, слушателей, участников Михалков продолжает:
«Как член Советского комитета защиты мира, я выражаю здесь не только свою точку зрения. Члены нашего Комитета просили меня от их имени сказать то же самое. Они постоянно сталкиваются с этим наболевшим вопросом, и нам горько быть свидетелями того, как сегодня исчезают с лица земли ценнейшие памятники нашей русской культуры, пережившие даже фашистскую оккупацию». (Там же, лл. 77–78).
Такое в Кремле также слышали не часто, а вероятно, не слышали никогда: «Наша русская культура, пережившая даже фашистскую оккупацию». Получается, что «наша русская культура» (а не безличная космополитическая советская, социалистическая по форме и интернациональная по содержанию) «пережила даже немецко-фашистскую оккупацию», а теперь ее уничтожают и взрывают «свои».
Обвинение идет по нарастающей, наполняется конкретикой. Зал продолжает глухо молчать. Из президиума также никаких сигналов не поступает. Михалков приводит «всего три примера маленьких» «бездумного и неразумного» уничтожения. Но эти примеры дорогого стоят.
Пример № 1. Стенограмма – не правленая. В ней есть шероховатости.
«В журнале «Фитиль» мы показали памятник XII века, взорванный в городе Витебске. Через месяц Совет Министров Белоруссии взял под охрану руины. Мы запросили Витебский обком, нашу редакцию, что сделано, как эти руины будут сохраняться. Нам ответили, что руины будут сохранены, это будет стоить 32 тысячи рублей новыми деньгами. Но это ведь не из кармана того, кто это взрывал, а из кармана государства. Так не проще ли было памятник этот XII века, известный во всем мире, сохранить? Вот товарищ Серов сидит, он меня тоже уполномочил об этом сказать. Это я говорю, чтобы ответственности было меньше». (Там же, л. 78).
Речь идет о Церкви Благовещения Пресвятой Богородицы в Витебске. Владимир Серов был президентом Академии художеств СССР. Он не только ничего не подтвердит, но, испугавшись, в своей речи об этой проблеме вообще не скажет ни слова, пробубнив дежурные лозунги. Получилось, что о трагедии с церковью из дотатарской Руси открыто сказал не художник, не архитектор, а писатель.
Пример № 2: «В Приморском крае на братской могиле бойцов, погибших при освобождении Спасска, построены трибуны стадиона».
Пример № 3: «Стены Брестской крепости с бессмертными словами героев, отдавших свою жизнь за отечество, исписанные кровью на их кирпичах, еще в 1956 году разбирались на хозяйственные нужды города». (Там же, л. 79).
О войне в тот год говорили приглушенно, дабы не попасть под обвинение в пропаганде «культа личности». Сталинград стал именоваться Волгоградом, а Сталинградскую битву упорно называли «Битвой на Волге». При этом ее главным героем стал… член военного совета фронта генерал-лейтенант Хрущев.
Отметив «непоправимый моральный и духовный ущерб нашему народу», факты появления «у молодых людей нигилистического отношения к традициям», вспомнив попытки, «часто безрезультатные», Министерства культуры СССР (подразумевалось, что министра Екатерины Алексеевны Фурцевой) «пресечь уничтожение этих ценностей», сделав горький вывод о том, что со всем этим «трудно справиться», – Сергей Владимирович Михалков обращается во весь голос с трибуны Большого Кремлевского дворца:
«Товарищи члены Центрального Комитета, Никита Сергеевич, общественность давно уже выдвинула положение [так в тексте – ЛM.] создать Всесоюзное добровольное общество охраны памятников и на общественных началах авторитетную государственную комиссию во главе с крупными нашими деятелями культуры, без решения которых нельзя было бы снимать с охраны и брать на охрану те или иные исторические памятники культуры или истории. Об этом просят широкие круги советских патриотов. Об этом просит Советский комитет защиты мира». (Там же, лл. 79–80).
Скептики, а таких много, на это могут возразить, что речь поэта и драматурга была санкционирована, согласована, отшлифована в агитпропе ЦК. Не согласен. Во-первых, стенограммы сфальсифицировать трудно, а подкупить стенографисток тем более, они девушки неподкупные. Во-вторых, Михалков полемизирует не только с белорусскими партийными властями, но и с тем, кто выступал непосредственно передним – с секретарем по идеологии ЦК компартии Украины Скабой. А речи товарища Скабы он точно загодя увидеть не мог и воспринял ее на слух. Например, товарищ из Киева критиковал учебник «История СССР» для девятого класса средней школы за то, что в нем слишком много говорится о царях, читай, русских царях:
«[…] Главы этого учебника носят, прямо скажем, «царственные названия»: «Царь Федор Алексеевич», «Правление Софьи», «Царевна Софья», «Юность Петра», «Петр II», «Анна Ивановна», «Елизавета Петровна», «Начало царствования Екатерины II», «Павел I» и т. д. В то же время показу классовой борьбы и других социально-экономических проблем в учебнике отводится совершенно недостаточно места». (Там же, лл. 48–49).
Михалков отвечает, получается, что экспромтом:
«Я не знаю как товарищу Скабе… но мне печально было читать в журнале стихи советского школьника, ученика 10 класса, которые звучат так:
Еще мальчишкой удивлялся дико:
Раз все цари плохие, почему
Царя Петра зовем Петром Великим
И в Ленинграде памятник ему?
Зачем он нам, державный этот конник?
Взорвать бы, чтоб копыта в небеса!»
Восстановим историческую справедливость. Приведем сегодня процитированное С.В.Михалковым стихотворение до конца:
[…] Зачем он нам, державный этот конник?
Взорвать бы, чтоб копыта в небеса!
Шевченко, говорят, односторонне
Отнесся… Нет, он правильно писал:
«Це той перший, що розпинав
Нашу Украiну».
Не Петр, а те голодные, босые,
В болоте основали Ленинград.
За долгую историю России
Ни одного хорошего царя.
Академичность вопроса требует научного комментирования. Назовем имя этого школьника: Леонид Владимирович Киселев (в украинских источниках Леонид Володимирович Кисельов). Назовем и литературно-художественный и общественно-политический журнал, где подзаголовком «Первые стихи» было опубликовано это стихотворение: «Новый мир», орган Союза писателей СССР, № 3, март 1963 г. Стр. 159–160. В содержании оговорено: «Леонид Киселев, ученик 10 класса школы № 37 г. Киев». Номер тиражом 107 тыс. 650 экз. сдан в набор 25 января 1963 г., подписан к печати 29 марта, то есть пролежал в цензуре-Главлите два месяца и вышел в свет и был разослан подписчикам после исторических встреч Н.С.Хрущева с советской интеллигенцией на Ленинских горах.
