Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме
«Бог помогает тем, кто помогает себе сам». Надо было подниматься и отправляться в путь. Двигаться назад, куда ушли все остальные, теперь я больше думал про себя, чем про общую картину, так что просто оставил пулемёт врагу. Это была реально дурацкая ошибка. Может быть, его подобрал кто-то другой.
Вскоре я наткнулся на Дока Болдуина. С извиняющимся видом он сказал мне, что у него закончился перевязочный материал. Лучше всего, сказал он, мне было бы попробовать дотопать до посадочной площадки. Тут он указал мне направо. Пока я шёл в сторону вертолётов, я слышал, как моя челюсть, сломанная с обеих сторон, болтается вверх и вниз, и щелкает, словно конские копыта по городской мостовой. Звук был нутряной и тошнотворный. Подвязав подбородок своей окровавленной рубашкой, словно шарфом, я как-то закрепил челюсть, лошадиные звуки прекратились, и я почувствовал себя лучше. Я ощущал на лице онемение, но не боль, потому что ударная волна, созданная высоскоростной пулей парализовала нервы в моём лице.
По пути в поисках посадочной площадки я наткнулся на двух парней из нашего взвода. Первым меня увидел Хэсбрук. У него было прозвище Дум-Дум или Дуб-Дуб, я не знаю точно, как правильно. Его так назвали за то, что он спиливал наконечники у своих пуль, превращая их в пули «дум-дум», запрещённые Женевской конвенцией. Наверное, потому его так и прозвали. Но он мог оказаться и Дуб-Дубом, потому что умственной мощью, в отличие от огневой, он не отличался. К тому же он казался несколько странноватым. Зубы у него были размером меньше нормального, так что, когда он улыбался, было видно отчётливые зазоры между ними, словно на велосипедной шестерёнке.
Оглядев мое лицо сверху вниз с близкого расстояния, он сказал лишь «Да, что-то ты плохо выглядишь» и пошёл дальше.
В ту минуту его комментарий не задел меня ни в малейшей степени. Видимо, это оттого, что в голове у меня было пусто, и я просто слышал слова, не обрабатывая их. Спенглер, который шагал следом за Хэсбруком, остановился и закричал: «Роннау, держись за мой рюкзак и следуй за мной!», что я сделал без промедления. Была ирония в том, чтобы слышать эти слова, произнесённые пехотинцем в бою. Слова «Следуй за мной» были девизом пехоты. У морской пехоты девиз был «Semper Fidelis», то есть «Верный навеки», а у нас «Следуй за мной». Пехотинцу в бою полагалось идти впереди.
Цепляние за Спенглера работало в течение нескольких минут. Вцепившись в его рюкзак, я поставил свой мозг на круиз-контроль и слепо следовал за ним, как робот. Устав от задач, приятно было отключить окружающий мир, пусть даже на очень короткое время. Но это было также и рискованно. Когда мой разум вернулся к реальности, я обнаружил, что снова стою один, не зная, как я потерял остальных и где они теперь. Никогда впоследствии не всплыло ни единого воспоминания, подсказавшего бы мне, как я отцепился от Спенглера и всех остальных, и как они могли оставить меня одного в джунглях в тот день. Я снова потерялся. Вне сомнения, остальные не знали о моих обстоятельствах. Я теперь был пропавшим без вести. В ту минуту не было слышно никаких звуков вертолёта, чтобы навести меня. Если бы звучала стрельба, я бы её не услышал. Звон в ушах был слишком громким. Я решил идти в том направлении, куда стоял лицом с тот момент, когда осознал, что вокруг никого нет. Возможно, я шёл в том направлении по какой-то причине, которой не помнил.
К счастью, сотрясение мозга, вызванное ударом в лицо куска свинца, летящего на скорости две тысячи миль в час, на время лишило меня ума и притупило эмоции. Это было чудесным благом. Заблудиться на вражеской территории, раненым, истекающим кровью, неспособным ни говорить, ни позвать на помощь, без еды, воды, оружия или средств связи – все это могло бы вылиться в нервное расстройство, которое привело бы меня в сумасшедший дом. Я должен был бы пребывать в ужасе, если не в панике. Однако мой мозг недостаточно исправно работал для этого. Я просто тащился вперёд, словно осёл на ферме по знакомой тропе. Я немного беспокоился насчёт того, чтобы меня нашли. Меня это немножко тревожило. Однако мой разум, к счастью, был так затуманен, что я не мог соединить все точки и осознать, что если меня найдут ВК, то они меня убьют, я могу умереть от потери крови, мои раны могут инфицироваться и что я, чёрт побери, буду делать, если моё лицо вдруг начнёт болеть. Мой разум просто пропускал мимо всё, что должно было стать самыми страшными минутами в моей жизни. Какой невероятно счастливый случай!
Трудно сказать, сколько времени я бродил в одиночестве. Когда я в некоторой степени пришёл в себя, и задумавшись, куда мне идти, я не мог понять, сколько времени я уже там хожу. Постепенно джунгли впереди поредели, и вскоре я вышел на край большой поляны, занятой фермами.
ХЛОП! Пуля щёлкнула возле моей головы. Я тут же понял, что кто-то неподалёку сзади меня и немного левее пытается меня прикончить. Это было честно. Несмотря на то, что я был ранен, я не был совершенно ни на что не годен. Нас учили «стреляй, пока он не залёг». По-видимому, их учили тому же самому. Я повернулся поглядеть, кто стреляет по мне и услышал очень громкий хлопок ещё одного выстрела из АК-47, выпущенного по мне. Он раздался из джунглей метрах в тридцати пяти от меня. Пуля щёлкнула, пролетев мимо меня. Наверное, ВК следовал за мной по кровавому следу.
Этот второй выстрел окончательно восстановил моё внимание. Я почувствовал внезапный прилив энергии и сорвался с места, словно звезда бегового спорта. Моё проворство удивило меня самого. Я мчался прочь метров сорок или пятьдесят, затем перескочил трёхфутовую насыпь и неуклюже приземлился на правый бок, наполовину погрузившись в воду рисового поля, густо сдобренную человеческими фекалиями и навозом водяных буйволов. Она залилась мне в рот и вытекала из пулевых отверстий на лице.
Ползком передвигаясь по своей стороне насыпи, я через несколько минут наткнулся на более сухое место и нескольких наших парней. Там был Виллис, над ним всё ещё работали медики. Кровянистая жидкость вытекала из выходных отверстий на его спине, где пули или осколки прошили его насквозь. От них обмотанные вокруг тела марлевые повязки становились из белых розовыми. Все пригибались, чтобы быть ниже верхнего края насыпи. Ко мне начинал возвращаться слух. В джунглях справа от меня я слышал перемежающиеся винтовочные выстрелы и временами пулемётную очередь. Они звучали не непрерывно, как раньше в бою, а скорее эпизодически, стороны все ещё вели сражение, но уже не так интенсивно. Временами слышались взрывы гранат от М-79. Позади нас собирался садиться подлетающий вертолёт.
Моя глотка, казалось, забилась и я начал испытывать недостаток воздуха и тревогу. Мои попытки говорить давали лишь неразборчивые булькающие звуки в гортани, так что попытался выразить свои потребности, выведя слово «ложка» в мягкой грязи перед собой. Киркпатрик громко прочёл его вслух, как вопрос, секунду глядел на меня, затем дал мне белую пластиковую ложку из пайка, которая очень к случаю торчала у него из левого нагрудного кармана, словно авторучка. Я поковырялся ей у себя во рту, и выгреб оттуда пригоршню мягкой массы и синеватые комья, которые выглядели, как огромные сгустки крови. Они упали на землю, превратившись в удобрение для рисового поля. После этого мне стало легче дышать.
