Эудженио Корти - Немногие возвратившиеся
Мы шли дальше.
По пути я мысленно возносил страстную молитву всемогущему Господу, упрашивая его дать мне силы и мужество.
Ночь была очень темной, хоть глаз выколи.
Дорога плавно спускалась по склону холма к невидимой во тьме долине. То здесь, то там кромешную темноту прорезали яркие вспышки сигнальных огней.
За всяким спуском обычно следует подъем. На самом его крутом начальном участке большинство транспортных средств пришлось бросить. Правда, это касалось только итальянской техники. Мощные немецкие "катерпиллеры" без труда преодолели крутой подъем. Нам они не помогали. Впрочем, даже если бы помощь была предложена, ничего уже не могло измениться. У нас кончился бензин.
Подъем, так же как и спуск, длился много часов.
Когда мы шли, было не очень холодно.
Если верить слухам, к рассвету мы должны были выйти из "котла".
* * *
Занимался мрачный зимний рассвет. Мы снова видели окружающие нас бесконечные заснеженные поля.
После завершения изнурительного подъема мы вошли в небольшую деревню, состоявшую из нескольких десятков приземистых изб. Называлась она Поздняково. Вокруг нее немцы расположили прямо на снегу мощные противотанковые орудия, в деревне на перекрестке стояли танки.
Прошел слух, что мы уже на свободе, но, к сожалению, он оказался ложным. Более того, очень быстро выяснилось, что мы не только все еще находимся на вражеской территории, но к тому же попали на еще более опасный ее участок, вблизи которого сосредоточены танки.
Оставалось лишь в отчаянии скрипеть зубами.
Было 6 часов утра 21 декабря.
Мы остановились. В то же время хвостовая часть нашей итальянской колонны продолжала подъем и теперь активно напирала на нас сзади.
Снова начались шум и неразбериха. Офицеры хриплыми голосами выкрикивали приказы, рядовой состав лениво делал вид, что ничего не слышит. Мало-помалу переминающиеся с ноги на ногу солдаты, подталкиваемые постоянно подходившими сзади, покинули строй и вяло потянулись к видневшимся невдалеке избам.
Люди были убеждены, что линия фронта располагается где-то поблизости.
Тогда мы еще не знали, что постоянной, четко выраженной линии вообще не существовало. Перед нами находились только сильно выдвинувшиеся вперед вражеские пехотные дивизии, а также контролировавшие все проходимые дороги моторизованные бригады. Мы двигались в их тыл.
Солдаты постепенно разбредались по окрестностям. Причем некоторые группы уходили довольно далеко. Очевидно, они не понимали, насколько опасно в такой обстановке удаляться от своей части. Ведь в любой момент могли появиться русские танки.
Как же так получилось, что никто не взял дело в свои руки? Почему такому множеству людей позволили слепо двигаться навстречу собственной гибели?
Признаюсь, нас сильно угнетала бескрайность окружающего пейзажа. По сравнению с необозримыми горизонтами расстилающейся со всех сторон степи человек казался ничтожной козявкой. Поневоле в души проникало чувство фатальной неизбежности происходящего. Мы тупо переставляли ноги и вяло размышляли о бессмысленности и бесперспективности всяческой борьбы.
Мне пришлось с огромным усилием взять себя в руки. Такое нарушение порядка абсолютно недопустимо! Надо что-то делать! Немного поразмыслив, я принял решение и начал трудиться, как маленький упрямый муравей. С помощью лейтенанта Маккарио из 2-го батальона 80-го пехотного полка Пасубио и еще нескольких офицеров мы начали собирать людей и формировать части.
* * *
Кое-что у нас получилось. Люди были настолько сбиты с толку, что готовы были повиноваться любому, кто в состоянии отдать им четкий приказ.
А народ все прибывал...
Я оказался в удивительно парадоксальной ситуации. Если бы только на моем месте оказался энергичный старший офицер! Но старшие офицеры казались безучастными к происходящему. Позже я понял, что холод подстегивает к действию только молодежь вроде меня. У людей старшего возраста он парализует всяческую инициативу. К счастью, нам удалось справиться, и более или менее организованные группы людей двинулись в деревню.
* * *
Мне сказали, что на другом склоне холма среди разрушенных домов генерал собирает людей. Мы сразу же направились туда и через некоторое время присоединились к войску.
Со всех сторон к нам подходили новые и новые итальянцы.
В конце концов генерал приказал нам выйти из Позднякова, пройти километр на юго-восток и "готовиться к прорыву".
Выяснилось, что с нами четыре генерала: X, Росси из Торино, Капицци из Равенны и еще один, которого называли Бозелли.
Через некоторое время имя Бозелли уже никто не называл, так же как и никакое другое вместо него.
Я не могу вспомнить, кто именно тогда командовал передвижениями войск.
* * *
Формирование нового воинского подразделения, точнее, ожидание его формирования, поскольку мы снова ничего не делали, только ждали, производилось на обширном и пологом склоне холма, плавно спускающемся вниз к долине.
Мы видели, что в долине были немцы. Они куда-то маршировали организованной колонной, охраняемой с флангов танками.
Я делал все, что мог, чтобы навести порядок в наших рядах. Но вряд ли можно ожидать от людей, не привыкших к дисциплине в повседневной жизни, что они станут подчиняться приказам лишь потому, что волею судьбы оказались одетыми в военную форму.
Карабинеры (а их у нас было несколько дюжин) изо всех сил старались помочь нам, офицерам, но, к сожалению, без толку. Люди явно не желали шагать в организованном строю. Мы еще не успели толком начать движения, когда по идущим впереди солдатам ударили первые пули. Строй моментально смешался, люди побежали. А по нашим ребятам продолжали стрелять, причем совершенно непонятно откуда.
Мы не оставили вражескую стрельбу без ответа. Солдаты яростно палили наугад.
А тем временем вражеский огонь приобрел прицельный характер, пули все чаще достигали цели, одна из них даже просвистела совсем рядом с моей головой. Видимо, мои отчаянные жесты, призванные навести хотя бы минимальный порядок, привлекли внимание вражеских снайперов, во мне узнали офицера.
В конце концов толпа итальянских солдат разделилась на небольшие людские ручейки, которые хлынули в долину. Было видно, что среди них имеются раненые.
А затем мне довелось стать очевидцем одного из самых страшных зрелищ за все время отступления. Я увидел, как итальянцы убивали итальянцев.
Группы разведчиков, которые были посланы нашими офицерами осмотреть местность, по возвращении были по ошибке обстреляны своими же товарищами. В возникшей беспорядочной перестрелке друзья убивали друг друга.
