Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев
– Россия обязалась разорить Азов за четыре месяца, а прошло уж больше года, считая с прошлого мая… А освобождение пленных – дело обоюдное: в России тоже много пленных турок, – гнул свою линию граф Кастеллян.
– Дело не в количестве пленных, важен сам вопрос. Если Порта отдаст всех пленных, Россия немедленно разорит Азов.
– Пусть разорят Азов, – не выдержал великий визирь. – Пленные сейчас же будут выданы.
– Между словом и делом большая разница, – возражал Румянцев. – Не только в провинциях, но и здесь, в Константинополе, ни одного пленника от турка не взято.
Поначалу так ничем и кончилась эта конференция… Взаимные упреки сменялись попытками снова наладить отношения взаимного доверия. Но французы тут же вмешивались, как бы отговаривая визиря от уступок.
Пришлось Румянцеву использовать и английского посла для того, чтобы ослабить французское влияние на турецких правителей. А главное – пойти на всевозможные уловки для выявления истинного положения в турецком правительстве. И для этого все средства были хороши: переводчик русского посольства Пини нашел «дорогу» в канцелярию рейс-эфенди и получал оттуда через своего приятеля очень важные сведения. Так Румянцев узнал, что шведский посол Гилленборг убеждал великого визиря начать войну против России, дескать, и Швеция начала войну против России в угоду Турции, и обещали не заключать мира до тех пор, пока Порта не добьется выгодных для себя уступок от России. Из этих же источников Румянцев узнал, что Швеция требовала от Порты не только денежной помощи, но и активных действий татар против России, способствовала бы поднятию мятежа в Запорожье… И сколько еще всякого интересного можно узнать, когда перехватываешь важные дипломатические сведения. Оказывается, шведы настолько самоуверенны, что обещали помощь Порте в налаживании хороших отношений турецких властей с шахом Надиром… И еще, пожалуй, самое важное: шведы возбуждают националистические чувства поляков против России. Вот что важно донести в сенат, пусть там подумают, как избежать столкновения с поляками…
Так и продолжал бы сидеть Румянцев в Константинополе, плетя сеть интриг против шведов и французов, стойко блюдя интересы России. Он хорошо понимал, что шведские посланники ничего не добьются у турок, которые сами оказались в сложном положении… И кроме обещаний, ничего не давали шведам, которые всячески пытались доказывать, что они затеяли войну с Россией как оборонительную, а потому имеют право на поддержку со стороны Порты, как это следовало по заключенному между ними договору. Но всему миру было известно, что войну начала Швеция, а потому и не имела права рассчитывать на поддержку Порты, да и денег у Турции не было. Ни с чем уходили шведы, но были настойчивы, так как дела военные у них шли плохо.
27 августа Румянцев подписал конвенцию, можно было бы добиться большего, чем он добился, но последовал указ из Петербурга, чтобы он не медлил с этим. Пришлось подчиниться, хотя положение у Порты было гораздо хуже, чем у России, только что отпраздновавшей Вильманштрадскую победу над шведами. Понятно, эта победа не понравилась Порте, увидевшей в этом возможность усиления России. Но предпринимать ничего не стала…
Напротив, совсем недавно, 28 октября, великий визирь, пригласив Румянцева на дружеский обед по случаю его предстоящего отъезда в Россию, неожиданно сказал, что Турция готова быть посредником в переговорах между Швецией и Россией. Тогда Румянцев ответил, что не имеет высоких полномочий на этот счет, но и сейчас, размышляя об этих встречах и переговорах, Александр Иванович думал, что это был дипломатический ход визиря, чтобы отделаться от настойчивых требований шведов… «Да и с какой стати принимать это посредничество, которое противоречит русским интересам… Кто ж может поверить, что Порта окажется в состоянии дать помощь шведам…» – думал Румянцев. В дороге он узнал, что императрица Елизавета наградила его орденом Святого Андрея Первозванного… Киев, Москва…
И вот теперь Румянцев по указу новой императрицы Елизаветы Петровны возвращался в Петербург.
Глава 3
Дела шведские
Новости словно обрушились на него. Не успел он приехать, как был принят самой Елизаветой… В числе самых именитых и заслуженных людей государства 30 ноября 1741 года, в день орденского праздника Андрея Первозванного, в первое торжество нового царствования, Александр Иванович Румянцев, генерал-аншеф, дипломат, сподвижник великого Петра, испытывал необыкновенные чувства. После литургии в придворной церкви сама Елизавета надела на него Андреевскую ленту. Это ли не счастье для старого дипломата… Готов был даже прослезиться, но вовремя сдержался, глядя на светящееся добром прекрасное лицо молодой императрицы.
И он с готовностью стал участвовать во всех делах государственных, особенно дипломатических.
Особый интерес возбуждали по-прежнему дела шведские. Вокруг этих дел плелись интриги как со стороны русских, так и иностранных министров. Пытались подкупить вице-канцлера Бестужева, но он, не предполагая, как будут разворачиваться события, пока воздержался от предложенной ему французским послом ежегодной пенсии в 15 000 ливров за поддержку при русском дворе французских интересов. Лесток, один из ближайших сподвижников Елизаветы во время дворцового переворота, принял эту пенсию, пообещав делать все возможное для того, чтобы интересы Франции торжествовали при русском дворе.
Шведы и французы пытались доказать, что Елизавета, будучи еще принцессой, обещала, дескать, быть на стороне шведов и французов, если она добьется отцовского престола. И война шведов против России – это война против немецкого правительства в России, война за законную наследницу Петра, война против Анны Леопольдовны, иностранной принцессы, чуждой интересам России…
Александр Иванович стремился вникнуть в действительное положение России, понять ее истинные интересы… И конечно же он прекрасно знал, что говорил французский посол Шетарди, какие мысли бродили в голове английского министра, потому что ничто не было для него тайной: столькими нитями он был связан с европейской политикой, кто расскажет анекдот с намеком, кто просто перескажет, что говорит тот или другой посол на обеде у графа Строганова, или, напротив, о чем промолчал турецкий посол… В мире недомолвок, анекдотов, прямых и точных высказываний он вращался давно и хорошо знал, что и кто стоит…
Жизнь при дворе шла своим чередом. Молодые шли в гору, ловили момент счастья, быстро делали карьеру, выдвигались на первые места в государстве, старые сподвижники Петра пожинали то, что не успели получить при нем и за годы долгого забвения его деяний и даже имени.
