Семен Борисов - Фрунзе
В этих кружках получила политическую закалку стойкая группа пропагандистов: Афанасьев, Уткин, Шестагин, Матюшин, Гусев и другие. Рабочих-пропагандистов, подготовленных в кружках, Фрунзе направлял в деревню. В результате в Шуйском и Юрьевецком уездах возникают крестьянские организации большевиков.
Фрунзе был революционером ленинско-сталинского типа. Для него было ясно, что победа революции возможна только в союзе с крестьянством. Эсеры, считавшие себя «монополистами» по работе среди крестьян, всячески пытались ослабить влияние большевиков в деревне.
Эсеровская организация в Шуе вызвала большевиков на диспут на тему «Социализация земли». Заранее предвкушая поражение большевиков, эсеры тщательно готовились к выступлениям. Докладчиком был выдвинут Александр, считавшийся знатоком аграрного вопроса. Шуйские большевики забеспокоились, особенно когда Александр явился с огромной связкой книг и тетрадей, которые он в порядке разложил на столе. Доклад длился долго. Александр приводил множество цитат, особенно из немецкой книги Давида «Социализм и сельское хозяйство»[5]. Эта книга недавно вышла в Германии, и мало кто ее знал.
Александр кончил.
— Кто желает взять слово? — спросил председатель.
— Я, — ответил Фрунзе.
И, цитируя на память большие абзацы книги Давида, Фрунзе стал уличать докладчика в подтасовках, приводил примеры из других трудов по аграрному вопросу и разбил все доводы противника.
Вооруженный ленинским пониманием роли революционного крестьянства, как союзника пролетариата, Фрунзе сумел доказать, что решение аграрного вопроса возможно только при свержении царизма и установлении революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
— Только тогда, — говорил Фрунзе, — возможно решить вопрос о конфискации помещичьей земли и распределении ее среди крестьян. Не в противопоставлении задач крестьян и пролетариата, как проповедуют эсеры, а в союзе революционного крестьянства и рабочего класса, как призывают большевики, будет решен аграрный вопрос...
Фрунзе жил в Шуе нелегально, и поэтому ему все время приходилось скрываться от полиции. Рабочие оберегали своего руководителя, зорко следили за тем, чтобы их любимец Арсений не попал в руки врагов. Ежеминутно надо было ждать ареста, засады, предательского нападения охранников. Последним было дано задание — «при случае» без всякого шума убить Фрунзе.
Чаще всего Фрунзе находил приют на окраине города, в поселке Маремьяновке. Несколько в стороне от других построек, окруженный деревьями, там стоял домик, населенный рабочими. Благодаря своей изолированности он был очень удобен. Из окна виднелась дорога, ведущая в город. В дуплах старых деревьев в саду хранилось оружие, а подполье представляло собою тайник для хранения литературы.
Какому-то охраннику удалось проследить Фрунзе, когда он направлялся на митинг. Фрунзе заметил шпика и долго кружил, чтобы сбить его с толку. Но тот не отставал. Тогда Фрунзе решил завлечь его в глухое место.
Подошли к кладбищу. Фрунзе притаился за кустом. Шпик шел по тропинке, бросая пытливые взгляды на кусты. Фрунзе вынул из кармана револьвер и выстрелил, но промахнулся.
Шпик оторопело отскочил в сторону и пустился бежать к городу. Фрунзе внимательно осмотрелся — кругом было пустынно, фигура шпика скрылась.
Досадуя, что на этот раз он оказался плохим стрелком, Михаил Васильевич отправился на митинг.
Отзывчивый, всегда веселый, неутомимый и самоотверженный, Фрунзе заражал всех верой в конечное торжество великих идей, за которые боролись большевики. Бледное лицо, открытый лоб, темнорусые волнистые волосы, откинутые назад, и серые, светящиеся добротой глаза—таков облик Фрунзе, который запомнили друзья. Другим становился Фрунзе в часы напряженной борьбы. Грозно сверкали глаза, строгая морщина на лбу говорила о решимости.
Михаил Васильевич был крепко спаян с рабочим классом. Он вошел в рабочую семью как свой человек, разделяя с ней все жизненные невзгоды. Рабочие любили и оберегали его.
— Наш Миша... — с нежностью называли его старые рабочие.
Рискуя потерять работу, попасть в тюрьму, рабочие всячески помогали ему, а в опасные минуты готовы были пролить свою кровь, защищая большевика Фрунзе.
Рабочие знали, что у Фрунзе нет другой цели в жизни, как борьба за дело рабочего класса, и что от этой цели он никогда не отступит.
— Арсений не выдаст, — говорили рабочие.
И когда в марте 1906 года, по решению высших партийных органов, в Стокгольме был созван IV (об’единительный) с’езд Российской социал-демократической рабочей партии, иваново-вознесенская организация послала в числе своих делегатов товарища Фрунзе. Это избрание свидетельствовало о том доверии, которым пользовался Фрунзе.
На IV с’езде РСДРП было сорок девять делегатов-большевиков и шестьдесят семь меньшевиков. С’езд обсуждал животрепещущие вопросы революционной борьбы: об аграрной программе, вооруженном восстании, вопросы текущего момента и др.
Велики и непримиримы были разногласия между большевиками и меньшевиками.
В. И. Ленин дал такую оценку меньшевистской тактике на об’единенном с’езде:
«...правое крыло не верит в .полную победу настоящей, т. е. буржуазно-демократической, революции в России, боится этой победы, не выставляет перед народом решительно и определенно лозунга этой победы. Оно всегда сбивается на ту в корне ошибочную и опошляющую марксизм мысль, будто буржуазную революцию может «делать» самостоятельно только буржуазия или что буржуазную революцию надлежит вести только буржуазии. Роль пролетариата, как передового борца за полную и решительную победу буржуазной революции, неясна правому крылу с.-д.»[6].
Фрунзе с напряженным вниманием слушал Ленина, его беспощадную критику меньшевистской тактики. В прениях о текущем моменте выступил оратор, которого Фрунзе видел впервые. Выступавший с поразительной четкостью и ясностью излагал позицию большевиков.
— Кто это? — шопотом спросил Фрунзе у соседа.
— Сталин.
На этом с’езде началась дружба будущих великих пролетарских полководцев — Фрунзе и Ворошилова.
У Ворошилова, который был старше Фрунзе на четыре года, имелся уже большой опыт революционной борьбы. И жизненный опыт у Ворошилова был немалый. Он работал на заводе и на своей спине ощутил всю тяжесть капиталистической эксплоатации, а в 1899 году выступал как руководитель забастовки. Во время прогулок по тихим и чинным улицам Стокгольма Фрунзе и Ворошилов вели задушевные беседы об условиях жизни ткачей, шахтеров, металлистов. По соображениям конспирации Ворошилов из Климента превратился во Владимира и на с’езд прибыл под фамилией Вадимов. Перед от’ездом в Стокгольм К. Е. Ворошилов встретился с В. И. Лениным. С особенной теплотой и любовью рассказывал Ворошилов о своей первой встрече и беседе с Владимиром Ильичем Лениным. Фрунзе понимал и всецело разделял эти чувства восхищения и преданности вождю партии.
