Эдвард Бич - Вокруг света под водой (сборник)
Кивнув Фиерсу, я прошел дальше в корму. Во втором машинном отсеке такие же механизмы и оборудование, как и в первом, но расположены они несколько иначе, так как приводят в движение левый винт. Я быстро прошел через отсек, поздоровавшись с лейтенантом Троффером, старшим на посту управления энергетической установкой и двигателем левого борта. Миновав еще одну водонепроницаемую дверь, я вошел в кормовой торпедный отсек. В задней части отсека, ярко освещенной, в отличие от затемненной передней части, где размешались койки на сорок два человека, находился вахтенный старшина-торпедист Стил. Здесь нетрудно было оценить мощь двух огромных бронзовых винтов «Тритона». Совсем близко от нас их огромные лопасти с силой ударялись о воду, создавая непрерывный равномерный гул и легкую вибрацию корпуса.
— Ну, как дела, Стил? — спросил я.
— Прекрасно, сэр, — ответил он серьезно, — но будет еще лучше, если мы погрузимся.
Не прослужив на лодках и двух лет, этот молодой старшина уже рассуждал как опытный подводник. Я вполне согласился с его замечанием.
Вернувшись в центральный пост, я поднялся на мостик. Дул резкий пронизывающий ветер. На вахте стоял лейтенант Хей.
— Как сейчас глубина, Хей? — спросил я его.
— Несколько минут назад глубина была шестьдесят метров, сэр, — ответил он с готовностью. — Вы хотите, чтобы я перешел на подводное положение по достижении глубины шестьдесят пять метров?
— Да, Хей, но предварительно тщательно подготовьте мостик к погружению. К тому времени как вы сделаете это, мы, видимо, подойдем к шестидесятипятиметровой изобате. Я скажу вам, когда погружаться.
Не успел Хей отдать необходимые распоряжения, а в динамике корабельной трансляционной сети раздался громкий голос:
— На мостике! Докладывает центральный пост! Глубина шестьдесят пять метров.
— Ну вот, Хей, — сказал я, — когда все будет полностью готово, погружайтесь.
Я намеренно произнес эти слова громко, чтобы их услышали сигнальщики, которым, я знал, очень хотелось услышать хотя бы намек на то, какова цель нашего таинственного похода. Однако пока я воздержался сказать что-нибудь большее. Ничего не случится, если я просто немножко подразню их любопытство… Спускаясь по трапу вниз, я громко сказал вахтенному офицеру:
— Проследите, чтобы все было тщательно закреплено. Мы пробудем под водой очень долго, и нельзя, чтобы на мостике что-нибудь болталось.
При этом я не мог удержаться от улыбки, так как был уверен, что через несколько минут мои слова станут известны всему экипажу.
Когда я спустился через боевую рубку в центральный пост, все почувствовали, что на этот раз мое появление предвещает погружение. В центральном посту вахтой правил главный старшина-радист Уолш, возглавлявший группу радистов «Тритона». В свое время он был одним из первых допущен к вахте на посту управления приемом и продуванием балласта. Тамм спокойно стоял в стороне. Слева от Уолша находился старшина 1-й статьи машинист Картер, помощник вахтенного главного старшины. Погружение было для этих людей привычным делом: «Тритон» погружался уже много раз. Но данное погружение знаменовало собой начало нашего первого дальнего похода, поэтому они чувствовали, что готовится нечто необычное. Вероятно, весь экипаж уже понял, что поход предстоял необычный.
Я держался за поручень трапа под рубочным люком, через который только что спустился. Уолш и Картер внимательно наблюдали за приборами на панелях перед ними, проверяя правильность их показаний и повторяя мысленно свои действия в ожидании, когда прозвучит сигнал к погружению. Я подумал, что Хей, должно быть, сейчас заканчивает проверку мостика. Я надеялся, что наверху все будет тщательно закреплено. Наконец я услышал его голос в динамике трансляционной сети:
— Все — вниз! Все — вниз! Одновременно по всему кораблю раздался сигнал ревуна, так похожий на клаксон старомодного автомобиля.
Руки Уолша легли на рукоятки управления гидравлическими установками, включили насос, затем его правая рука задержалась около переключателя впускного клапана вентиляционной шахты.
Сигнал ревуна прекратился, затем он прозвучал второй раз. Я отступил в сторону от люка, и через несколько секунд по трапу прогремела пара ног, за ней — другая. Соскочив с трапа, старшина-торпедист Шварц быстро уселся на одно из сидений перед приборной панелью на посту погружения и всплытия. Матрос Маккеми, следуя за Шварцем буквально по пятам, уселся на другое кресло.
Вахтенный офицер лейтенант Хей покинет мостик последним. Он должен будет проследить, чтобы водонепроницаемый люк, ведущий на мостик, был надлежащим образом задраен. Сейчас он там наверху проверяет люк.
Как только прозвучал второй сигнал ревуна, Уолш щелкнул переключателем, закрывая впускной клапан вентиляционной шахты. Затем его действия на посту управления приемом и продуванием балласта стали похожи на игру на органе, — напряженно следя за доской световых указателей, он быстро и точно перебирал рукой по выключателям, как по клавишам, открывая двадцать два клапана вентиляции цистерн главного балласта. Проделав это, он замер в ожидании, положив одну руку на большой переключатель, который мог закрыть половину клапанов вентиляции цистерн главного балласта, а другую — на рукоятку управления главным клапаном продувания балласта. Судя по доске указателей, рубочный люк все еще не был полностью задраен. При погружении это один из критических моментов, и ни один командир лодки не может избавиться от желания как можно скорее удостовериться в том, что рубочный люк надежно задраен. Как только Маккеми прошел мимо меня, я снова подошел к трапу и стал смотреть вверх. Наконец Бичэм доложил Хею:
— Люк задраен, сэр!
Я быстро бросил взгляд на Уолша. Напряженность, с которой он сидел перед приборами, немного ослабла. Светящийся красный круг, означавший, что рубочный люк открыт, сменился узким прямоугольником. Маккеми и Шварц, вытащив стальные стопорные шпильки, закреплявшие колонки управления рулями в нейтральном положении, стали перекладывать носовые и кормовые горизонтальные рули на погружение. Прошло около пятнадцати секунд после второго сигнала ревуна, и характер движения «Тритона» по поверхности уже изменился. Открытые цистерны главного балласта приняли почти все те две тысячи тонн воды, на которые они рассчитаны, и шеститысячетонный «Тритон», шедший по поверхности океана, превратился в восьмитысячетонный подводный корабль. Спустившись с трапа, Хей прошел мимо меня и занял место позади вахтенных рулевых-горизонтальщиков. Глубиномеры показывали, что киль «Тритона» находится на глубине двенадцать метров от поверхности и продолжает опускаться вниз.
