Екатерина Мишаненкова - Я – Грейс Келли
Это было счастливое время для Грейс. Они с Херби Миллером, а иногда и с большой компанией других студентов ходили в Музей современного искусства на демонстрацию европейских кинокартин, гуляли по вечернему Нью-Йорку, устраивали всякие шутливые выходки на грани хулиганства. Например, после просмотра нового фильма Фреда Астора они отправились танцевать на ступенях собора Святого Патрика. А случалось – бегали в кинотеатр прямо в пижамах, шокируя случайных свидетелей.
В одном из писем домой Грейс прямо заявляла, что Нью-Йорк – это город ее мечты. И на тот момент это действительно было так.
Довольно скоро Грейс нашла в Нью-Йорке и свою первую работу.
Началось все с того, что Херби Миллер, подрабатывавший манекенщиком, взял ее с собой к одному из фотографов. Тот сразу обратил внимание на прекрасную холодную блондинку, которая должна была быть идеальна в статике, и предложил ее сфотографировать на пробу.
Проба оказалась настолько удачной, что в течение года Грейс украсила собой обложки нескольких журналов и даже стала лицом сигарет «Олд Голд». Причем для этого ей даже почти не пришлось прикладывать усилий – она была настолько фотогенична, что прекрасно получалась в любом ракурсе. О таких лицах говорят, что «камера их любит». К тому же ей было не привыкать позировать – Джек Келли всегда был человеком публичным, и его семью не раз снимали для местной прессы и политических плакатов. Да и Маргарет с ее благотворительными показами мод приучила дочерей не тушеваться перед объективами.
Впрочем, несмотря на то что ее лицо идеально получалось на фотографиях, в профессиональные модели Грейс не годилась. Те должны были выглядеть немного умирающими с голоду, а у нее был слишком цветущий вид.
Одна из подруг подсказала ей хороший вариант – не сосредотачиваться на глянцевых журналах, а предложить свое портфолио рекламным агентствам. Там платили меньше, зато им как раз требовались не тощие модели, а разные вариации «девушки из соседнего дома», которая могла бы рекламировать товары широкого потребления.
Как и следовало ожидать, Грейс с ее фотогеничностью оказалась очень востребованной.
Вскоре она рекламировала буквально все – от кремов до средств против клопов. Ее родственники и однокурсники впоследствии вспоминали, что было время, когда от Грейс просто некуда было деваться – включишь телевизор, а там она с каким-нибудь пылесосом, пройдешься по городу, а на рекламных щитах опять она, теперь уже с зубной пастой.
Бралась она и за рекламу нижнего белья, но хотя платили очень хорошо, занималась она этим недолго – пока не съездила домой и не поговорила с монахинями, у которых когда-то училась. Те не стали читать ей долгую мораль, а посоветовали подумать и самой понять, почему порядочная девушка не должна этим заниматься. Грейс очень уважала их мнение, но кроме того, обдумав все, как ей и советовали, поняла, что это невинное на первый взгляд занятие может навсегда испортить ей репутацию. Больше она нижнее белье не рекламировала.
Платили за съемки от семи с половиной до двадцати пяти долларов в час (чтобы понять, сколько это сейчас, надо умножать примерно на двадцать). А «Олд Голд», лицом которого она была одно время, выплачивал две тысячи долларов за один съемочный блок – то есть около сорока тысяч на нынешние деньги. Это был очень хороший заработок, начинающие актрисы на киностудиях получали столько за полгода.
Приятели Грейс вспоминали, что она очень мало тратила.
Она не любила расплачиваться в такси, никогда не покупала одежду и обувь из новых дорогих коллекций и не ходила по дорогим ресторанам. Куда же она тратила деньги? Очень просто – отправляла родителям. Но не для того, чтобы им помочь (миллионер Джек Келли в материальной помощи не нуждался), а для того, чтобы возместить им затраты на ее обучение и содержание. Грейс хотела твердо знать, что она сама себя обеспечивает. Она не желала быть никому обязанной, и родителям в первую очередь.
«Она за все платила из собственного кармана, – рассказывала впоследствии Пегги. – За проживание. За обучение. Мама с отцом ни разу не послали ей ни цента». А одна из нью-йоркских подруг Грейс вспоминала: «Ей хотелось самостоятельности. Ей хотелось самой обеспечивать себя, чтобы потом вся слава не досталась целиком ее отцу».
Да, Грейс была горда. Она слишком долго была самым слабым и незаметным ребенком в семье. И теперь ей хотелось выделиться, показать, что она не Келл, которого полностью «сделал» отец, и не Пегги, которой родители после замужества купили дом. Она – Грейс, и она сама себя сделает богатой и знаменитой, без чьей-либо помощи!
К концу первого года в Нью-Йорке роман Грейс с Херби Миллером постепенно стал угасать.
Вокруг Грейс и правда все время крутилось много поклонников, но, пожалуй, до появления Алекса д’Арси Херби мог быть более-менее спокоен – она еще с Филадельфии привыкла к тому, что можно пообниматься сегодня с одним, завтра с другим, для нее это ничего серьезного не значило. Но в 1948 году на какой-то вечеринке она познакомилась с Алексом д’Арси…
Он был в два раза старше Грейс, но ее это нисколько не смущало, наоборот, ей всегда нравились мужчины гораздо старше нее. К тому же он был хорош – высокий, темноволосый, чрезвычайно обаятельный и с соблазнительным французским акцентом.
Начался их короткий страстный роман просто и стремительно. Алекс пригласил Грейс пообедать, и она согласилась. В ресторане его встретили как почетного гостя, Грейс это впечатлило, но не более – звездный статус спутника ей льстил, но корыстных устремлений у нее не было.
А ведь Алекс д’Арси мог оказать ей протекцию – в то время он был очень известным актером, чье имя ставили наравне с именами Кэри Гранта и Кларка Гейбла. Для любой начинающей актрисы такое знакомство было пределом мечтаний. Но не для Грейс. О ней всегда ходило много слухов, ее обвиняли в ветрености и неразборчивости, но вот в чем ее никто никогда не мог обвинить, так это в том, что она добивалась чего-либо через постель. Так было и с Алексом д’Арси. О том, что она тоже актриса, он узнал лишь несколько лет спустя, когда их отношения были уже давно в прошлом.
Грейс не выглядела доступной, и их роман с Алексом первое время развивался вполне платонически.
Но через несколько дней знакомства он решил рискнуть. «Мы ехали домой на такси. Мы были знакомы уже около десяти дней и несколько раз обедали вместе. Она была милой собеседницей, слегка застенчивой и из хорошей семьи. Она всегда проявляла робость, и это качество привлекало меня в ней. Одевалась она очень консервативно и со вкусом. Никогда не выряжалась, как те девицы, что готовы тотчас прыгнуть к вам в постель». Он положил руку Грейс на колено и… был ошарашен ее ответной реакцией: «Она сразу кинулась мне на шею. Я глазам своим не поверил. Внешность оказалась очень обманчивой».
