Федор Раскольников - Кронштадт и Питер в 1917 году
С этими задачами поднятия боеспособности сил революции пробовал справиться временный комитет Государственной думы, выделивший для этой цели военного коменданта Энгельгардта, который в те дни, до назначения Корнилова, фактически был главнокомандующим петроградского гарнизона.
Но буржуазному временному комитету эта задача была не под силу. Естественно, что солдаты не могли ему доверять.
Мне казалось, что нам, большевикам, нужно немедленно создать свою военную организацию как для распрострапения наших идей в солдатских массах, так и для организации войск в целях укрепления, защиты и дальнейших завоеваний революции. Эта идея настолько напрашивалась сама собой, что, я думаю, едва ли был хоть один военный большевик, который бы не проникся его.
С предложением создания военной организации внутри нашей партии я и направился в Петербургский комитет. Ко мне с заседания вышел председатель ПК того времени тов. Л. Михайлов (Политикус). Он отнесся сочувственно к проекту военной организации и пригласил меня на заседание. Я вошел в комнату, где происходило собрание, во время речи Б. В. Авилова.
Смешно подумать, что этот либерал от марксизма тогда еще принадлежал к нашей партии. Борис Авилов как раз держал программную речь. Он немилосердно цитировал свои старые статьи, приводил в подкрепление выдержки из резолюций партийных съездов, и все это только для того, чтобы обосновать типично меньшевистское положение, что мы переживаем буржуазную революцию и потому задача пролетариата заключается в том, чтобы полностью и целиком, не за страх, а за совесть, поддерживать Временное правительство.
Авилов производил странное впечатление. Он казался меньшевиком в большевистском стане, оппортунистом, по ошибке оказавшимся в нашем ПК.
Он произносил пространные доктринерские речи, вооруженные тяжеловесными научными ссылками, так неуместными в эти дни уличных боев и кипучей напряженной активности, когда жизнь настойчиво ставила перед руководящих партийным органом целый ряд неотложных, ударных вопросов и требовала на них быстрого и короткого ответа. И в это время Авилов (вот уж поистине оторванный от жизни теоретик) делал попытки превратить единственный боевой орган пролетариата в научно-академическое общество. Но, нужно отдать справедливость нашим товарищам, Авилов не имел последователей и при голосования он неизменно оставался в меньшинстве, очень часто поддерживая свою резолюцию «единогласно»[24].
Руководящее ядро ПК разделяло тогда позицию, основной тезис которой состоял в том, что поскольку Временное правительство осуществляет задачи революции и отстаивает ее завоевания от контрреволюционных посягательств, постольку паша партия должна оказывать ему поддержку, ведя с ним борьбу лишь в меру его отступлений от программы революции.
Таким образом, эта платформа, в отличие от авиловской позиции, ничем не связывала партию и оставляла ей свободные руки для любого метода борьбы.
Эти взгляды в своих речах чаще всего развивали двое старых работников нелегальных времен; теперешний председатель ВЦИК М. И. Калинин (Иванов) у уже тогда заслуженно пользовавшийся в партии всеобщим уважением, и товарищ Владимир (настоящая фамилия Залежский), также видный деятель подполья.
Поскольку я мог судить по своим впечатлениям, эта точка зрения являлась в то время господствующим мнением нашей питерской организации и разделялась большинством первого состава ПК.
Тов. Л. М. Михайлов (Политикус) очень живо и остроумно вел заседания, но сравнительно редко брал слово по существу.
Товарищ Николай (В. Шмидт), теперешний наркомтруд, тогда был секретарем ПК; заметное участие в работах: ПК принимал тов. Анатолий (Антипов); тов. Жемчужин, впоследствии расстрелянный белофиннами в Гельсингфорсе, и тов. Сулимов на заседаниях обычно не высказывались.
Другие представители районов также не отличались многословием и большей частью молчаливо, но дружно голосовали за резолюции.
Тов. Подвойский первый произнес фразу: «Революция не кончилась; она еще только начинается»[25].
Констатируя, что «революция не кончилась, а только еще начинается», тов. Подвойский тем самым говорил, что пролетариат еще не воспользовался плодами победы ж что ему предстоит отчаянная борьба за власть. Это давало нужную встряску партийной мысли, создавало верную марксистскую перспективу и вселяло боевое, революционное настроение.
Активную поддержку эта точка зрения получила в лице тов. В. М. Молотова (Скрябина). Он был тогда членом бюро ПК и на одном из первых заседаний ПК делал доклад по текущему моменту. Доклад был серьезный и обстоятельный, но без авиловского громоздкого академизма о приходился как нельзя более кстати.
Тезисы доклада Молотова были отчетливо большевистские. О поддержке Временного правительства, даже «постольку-поскольку», там не было и речи. Из классового анализа борющихся сил тов. Молотов делал выводы о необходимости для рабочего класса, а значит, и для его партии, продолжения борьбы с буржуазией, ставшей у власти. Лозунг углубления и расширения революции красной нитью проходил через весь его доклад.
Во время доклада тов. Молотова приехал из Москвы М. С. Ольминский (Александров)[26]. Тов. Ольминский сделал краткое сообщение о развитии революционных событий в Москве, о настроениях московских рабочих и МК[27]. Из его слов можно было сделать вывод, что московские товарищи настроены левее и работа МК спорится дружнее.
После сообщения тов. Ольминского начались прения по докладу тов. Молотова, и когда кто-то уклонился в теоретические абстракции авиловского типа, то Михаил Степанович не выдержал и негодующе перебил: «У нас в Москве товарищи умеют с двух слов понимать друг друга и не теряют времени на праздные споры». После окончания заключительной речи тов. Молотова тов. Ольминский и я подошли к нему и завели разговор по поводу тезисов доклада.
По существу основных положений у нас троих не было разногласий. Но тов. Ольминский и я считали, что при всей правильности классового анализа революции, сделанного докладчиком, и намеченной им партийной тактики его выводы нуждаются в некоторой поправке. Лично я придерживался тогда таких взглядов: Временному правительству со стороны пашей партии не может быть оказано ни малейшего доверия в силу его буржуазного состава, среди которого единственный «социалист» Керенский — простой заложник буржуазии. Отсюда следовало, что объективным ходом исторического процесса наша партия вовлекалась в борьбу за власть с Временным правительством. Но раз революции еще угрожает «черная опасность» со стороны реставрации, то, не прерывая борьбы с Временным правительством, нам необходимо его в этой борьбе поддерживать до тех пор, пока не минует непосредственная контрреволюционная угроза.
