Наталья Кончаловская - Дар бесценный
— Понял. А краски где?
— Краски вот тебе.
Он достал из карманов поддевки четыре банки красок: черную, белую, красную и синюю.
Тут Вася догадался, что незнакомец от кого-то принял заказ на икону, а писать-то и не умеет…
Через два дня заказ был выполнен. Вася так хорошо написал «Богородичные праздники», что мужик, который уже с утра забежал к нему на Благовещенскую, ахнул и тут же утащил икону, заплатив художнику рубль серебром.
— Завтра святить в соборе будем! — крикнул он с порога. Назавтра у Васи так разболелся зуб, что мочи не было. И все же он не усидел, отправился к обедне в собор. Пришел, а икону уже освятили, несут из собора на руках, и народ под нее так и ныряет — думает, чудотворная! Рядом с попом идет купец — владелец иконы, что принес ее освещать в собор. И вдруг слышит Вася, как поп спрашивает купца:
— А кто же эту икону-то написал?
Тут Вася не удержался, подошел к ним и говорит:
— Я!
Поп посмотрел на него в изумлении, а потом рассердился: какой-то мальчишка смеет иконы писать! Побагровел весь и злобно прошипел:
— Ну так впредь икон не пиши!..
Муха
Канцелярская работа сушила Васину душу, он изнывал от тоски, ему хотелось писать, хотелось учиться, но ничего впереди не предвиделось. И вдруг повезло. Помогла… муха!
На какой-то деловой бумаге нарисовал Вася муху, и так точно, что столоначальник решил сыграть шутку и подложил эту бумагу на стол губернатору Павлу Николаевичу Замятнину.
Губернатор, выслушав доклад столоначальника, принялся обдумывать дела, шагая по кабинету. Проходя мимо стола, он заметил на бумаге муху и машинально смахнул ее рукой. Возвращаясь обратно, снова увидел муху на том же самом месте. Опять взмахнул рукой, а муха — сидит! Тут губернатор заметил, что муха нарисованная. Павел Николаевич вызвал столоначальника.
— Это кто сделал? — спросил он, указывая на рисунок.
— Писец Суриков из нашей канцелярии. Очень хорошо рисует, ваше превосходительство! — отвечал столоначальник, довольный своей хитростью.
Тут вспомнил губернатор, что его дочка, Варвара Павловна Корх, говорила, что сын Прасковьи Федоровны Суриковой, у которой они с мужем снимают верх дома, превосходно рисует.
— Так, так!.. А ну-ка позовите сюда этого Сурикова. Васю вызвали в кабинет губернатора. Сослуживцы переполошились — что теперь бедняге будет?
— Это ты рисовал? — спросил губернатор Васю.
— Я, ваше превосходительство.
— А еще у тебя рисунки есть?
— Есть, ваше превосходительство.
— Завтра принеси мне.
На следующий день Вася принес губернатору папку со своими рисунками; среди них был акварельный портрет самого Замятнина. Павел Николаевич внимательно разглядывал рисунки. Нашел свой портрет и спросил:
— А почему вы меня таким красным нарисовали?
— А у вас такой цвет лица, — ответил Вася, нимало не смущаясь.
Замятнин улыбнулся и вдруг предложил Васе давать уроки рисования своей младшей дочери. С этого времени Павел Николаевич всерьез заинтересовался судьбой молодого художника.
У Замятнина был еще один знакомый молодой художник — Шалин. Однажды Павел Николаевич попросил обоих художников принести ему свои рисунки. Вася принес копии с Боровиковского, Неффа, Тициана, Мурильо, кое-что из рисунков с натуры. Все это Замятнин отослал в Петербург, в Академию художеств.
Через несколько месяцев пришел ответ. Вице-президент Академии князь Гагарин сообщил Замятнину, что в Академии: согласны взять в число учеников двух этих способных молодых людей, но на содержание их, на дорогу средств отпустить, они не могут.
Павел Николаевич сообщил Васе о полученном известии. Васиной радости и удивлению не было конца. Но откуда же взять средства?
Начались мучительные поиски выхода. Вася весь горел, он плакал ночами. Он решил идти в Питер пешком. «Пойду с обозами, — думал он. — С лошадьми я обращаться умею, могу запрячь, отпрячь… Буду помогать в дороге. Буду коней и кладь караулить, вот и прокормлюсь как-нибудь. Ведь ехал же когда-то Ломоносов с обозом!..»
Но судьба решила иначе.
Сибирские меценаты
В доме Павла Николаевича Замятнина на званый обед собрались гости. Гости не случайные — самые именитые купцы города, и в их числе городской голова, золотопромышленник Петр Иванович Кузнецов.
После обеда Павел Николаевич приступил к важному разговору, ради которого все было затеяно. Видно, судьба молодого Сурикова не на шутку интересовала его, если он обратился к гостям с предложением собрать деньги по подписке и помочь молодому художнику выйти на широкий путь.
Купцы, которые ровным счетом ничего не смыслили в рисовании, глядели на хозяина осоловевшими после сытного обеда глазами и никак не могли взять в толк, чего ради губернатор так ревностно хлопочет за какого-то писаря. Только один городской голова Кузнецов сразу оценил намерения Замятнина.
Кузнецов был богат. Сам сибиряк, он владел приисками под Красноярском. В Красноярске у него был дом — и едва ли не самый роскошный во всей губернии. Петр Иванович обладал отменным вкусом, много ездил по европейским странам, прекрасно знал живопись, музыку, литературу. Дети его — три сына и четыре дочери — постоянно жили в Петербурге, каждое лето проводили месяц-два за границей, знали иностранные языки и были воспитаны по-столичному.
В доме у Петра Ивановича были полированные полы, дорогие ковры, огромные зеркала; тропические растения цвели в зимнем саду. Редкие коллекции фарфора и бронзы украшали гостиную, там же стоял прекрасный рояль, заваленный нотами, — дочери Кузнецова любили музыку. На стенах висели картины известных художников, и среди них был портрет деда Кузнецова работы Брюллова. Петр Иванович очень гордился этим портретом и показывал его гостям как самую большую ценность в своем доме…
Кузнецов отклонил предложение о подписке в складчину. Зная, что «именитые» не доросли еще до «потребности в изобразительном искусстве», он предложил взять на себя все расходы по содержанию и на дорогу в Петербург. Его — золотопромышленника — такая затрата не обездолила бы. Он предпочитал вложить частицу своего капитала скорее в будущий талант, чем в постройку еще одного храма, доходы от которого пойдут в глубокий карман поповской рясы. А вдруг и в самом деле из этого малого выйдет незаурядный живописец, который прославит Сибирь?
Через несколько дней к Ивану Ивановичу Корху, который по-прежнему жил у Суриковых, приехали Замятнин с Кузнецовым. Варвара Павловна послала вниз за Васей. Замятнин представил молодого художника Кузнецову и объявил о намерениях Петра Ивановича предоставить ему стипендию на первые годы обучения.
