Светлана Кайдаш - Свет успеха, или Исповедь счастливой женщины
– Тетя Тамара, можно у вас посмотреть телевизор?
Мама и папа никогда не отказывали им. И толпа мальчишек и девчонок, пять – десять человек, вваливалась в наш дом. Мама сразу начинала стряпать, пекла пирожки. Перед нами, детьми, прямо на полу выставлялась эмалированная кастрюля, наполненная горячей выпечкой, и в нее молниеносно запускалось несколько пар детских ручонок, и все содержимое исчезало за несколько минут.
Допоздна мы могли смотреть все, что показывали по телевизору: новости, фильмы, «Голубой огонек» и наши любимые мультфильмы. Родители большинства детей каждый раз благодарили маму за то, что в эти вечера они были у нас, да еще и накормленные… Мне нравилось смотреть телевизор, из передач можно было узнать много нового и совсем мне еще незнакомого. Даже когда родители загоняли меня спать, я тихонько подходила к двери и сквозь щель одним глазом жадно впивалась в этот голубой волшебный мигающий экран.
Скоро в нашем доме появился четвероногий друг – овчарка по кличке Гранат. Мы с братом по очереди с ней гуляли и водили на дрессировку. Брат увлекался ботаникой и зоологией, ходил в разные кружки. И поэтому в доме или на балконе у нас постоянно жили животные: собака, кошка, морские свинки, голуби, ежик, рыбки в аквариуме и даже настоящий рыжий лисенок, который сбежал, когда его вывели на поводке на улицу погулять. Родители никогда не препятствовали прихотям брата, да и мы с сестрой, конечно, получали море положительных эмоций от общения с животными.
Со старшим братом отношения складывались по-разному. Иногда он брал меня с собой в школу. Летом преподаватель биологии оставлял ему ключи от своего кабинета для того, чтобы он наводил порядок на полках и в шкафах. Для меня это были счастливые дни. Вот где часами можно было с восторгом рассматривать разные коробочки с засушенными бабочками или заспиртованными лягушками, скелеты рыб и гипсовые анатомические части тела человека… Слава подробно рассказывал мне о каждом экспонате, и я в этот момент очень гордилась своим эрудированным братом. Но дома наши кулачные бои продолжались по поводу и без повода, заканчивались моими слезами. Брат бил меня со всей силы, даже не задумываясь о том, что мне больно. Затем, получая от меня в ответ болезненные тумаки, шел и жаловался родителям. Он всегда и во всем был для них прав. Особое отношение, самая лучшая одежда, лучшие пионерские лагеря отделяли его все дальше и дальше от нас с сестрой.
Вскоре у брата появился редкий по тем временам советский магнитофон с большими круглыми кассетами. Это чудо техники возвышалось на письменном столе и блестело никелированными ручками. Слава целыми днями возился с магнитофоном, записывая песни, часто тут же ремонтируя его. Каждое утро в нашей квартире начиналось с модных тогда песен Высоцкого, поющего своим сильным хриплым голосом.
Я часами сидела в углу комнаты и слушала его песни, стараясь даже не дышать, лишь бы брат не выдворил меня из своей обители.
Слава, видя мою любовь к песням Высоцкого, иногда разрешал мне включать магнитофон самостоятельно. И я, как только оставалась дома одна, с волнением подходила к деревянному ящику с лакированными боками, еще пахнувшему новизной, и нажимала квадратные кнопки. Из динамика на всю мощь громко хрипел Высоцкий:
– Альпинистка моя… скаллллооолазочка…
Я усаживалась рядом с магнитофоном и пыталась понять их глубокий смысл.
Казалось, что еще нужно для счастливого детства? Мы переехали в большую, трехкомнатную квартиру, у меня есть любимый детский сад, море разных красивых и дорогих игрушек, интересные книги, лыжи, коньки, мамочка и папочка, братик и малышка сестренка. Интересная жизнь только начиналась, я готовилась к школе, но отношения между родителями становились все хуже и хуже. Мама продолжала пить, и в доме все чаще вспыхивали скандалы и ссоры.Мама
Мы можем легко простить ребенка, который боится темноты.
Истинная трагедия жизни – это когда взрослый боится света.
Платон
Моя мама родилась в Казахстане, в городе Тимертау. Она всегда была цветущей, жизнерадостной женщиной, у нее были великолепный голос и большой организаторский талант. По образованию она экономист. Окончив торговый институт в Алма-Ате, долгое время работала продавцом, потом директором магазина. Тогда работа в торговле была очень престижной и уважаемой. Наша семья жила в достатке. Я помню, что очень часто мама брала меня на разные предприятия, где она проводила ревизии, как член областного профсоюзного комитета. Каждый раз эти проверки заканчивались большим застольем. Позже папа настоял на том, чтобы мама оставила работу в торговле и перешла работать главным бухгалтером в педагогический институт. Дома она всегда поддерживала образцовый порядок, была редкостной чистюлей. Моя мама замечательно шила и вязала. Она была большой модницей и отличалась от других стильной одеждой и обувью. Ухоженное лицо, прическа выделяли ее среди многих женщин.
Помню, когда мама была на работе, я часами вертелась перед зеркалом, примеряя ее красивые наряды, вышитые платья, модные юбки и кофточки. У мамы был красивый корсет, и мне было очень интересно, как же его надевают и при этом затягивают шнуровку. Большие сумки, маленькие дамские сумочки – их тоже было несметное количество, под разные наряды. Часть из них позже она отдала мне. Я, счастливая, дефилировала по двору, надев на голову мамин берет и обернув свою тоненькую шейку газовым платочком или шарфом. Когда я примеряла ее туфли, мои детские ножки утопали в них и очень неустойчиво стояли на полу из-за высоких каблуков. Часами я с наслаждением ходила по квартире, ощущая себя почти взрослой. Мне очень нравилось смотреть на себя в большое зеркало-трюмо и кружиться, наслаждаясь пышностью маминой юбки. Возле зеркала всегда лежала мамина плойка для закручивания волос. Главной радостью для меня было накручивать на голове кудри. К приходу родителей все вещи возвращались в шифоньер, а я как ни в чем не бывало садилась и учила уроки. Ах! С каким удовольствием я наносила на лицо пудру «Белый лебедь» и красила губы яркой проявляющейся помадой, наводила себе румянец на щеки, затем брала в руки пластмассовую кисточку и наносила черную «Ленинградскую» тушь на ресницы. Это была единственная тушь, которую тогда можно было купить в магазинах. Самым противным было, когда тушь попадала в глаза: начинало очень сильно щипать, и слезы градом катились по щекам. Но я все равно разрисовывала себя как могла.
Моим любимым занятием было перевоплощаться в какую-нибудь певицу. Очень нравилось, надеть мамины наряды и петь перед зеркалом песни Софии Ротару или Аллы Пугачевой.
