Светлана Кайдаш - Свет успеха, или Исповедь счастливой женщины
Взяв в руки какой-нибудь предмет, напоминающий микрофон, я пела, воображая, что стою на сцене и мне аплодирует зал. Я кривлялась перед зеркалом, ярко накрашенная, громко поющая, в маминых нарядах. Больше всего я любила из репертуара Софии Ротару песню «Мама», в которой были такие слова:
Мама, родная, я знаю, я знаю,
Что ты далеко, что ты ждешь!
И мне очень нравилась песня Аллы Пугачевой «Арлекино».
Нередко меня поддерживала сестра. Мы горланили все песни, которые слышали по телевизору и радио, каждый раз представляя себя на большой сцене. Наши голоса были очень сильными от природы, иногда мы так увлекались пением, что бедные соседи вынуждены были стучать по батарее для того, чтобы мы утихли. Вечером они приходили жаловаться на нас родителям, прося угомонить громкоголосых певуний. Родители, как ни странно, редко нас за это ругали, а мама, тяжело вздыхая, говорила нам:
– Ну что мне с вами делать, если вы такие горластые? Вам ведь рот не зашьешь? Вы пойте, если хотите, только чуть тише.
К сожалению, ни я, ни моя сестра не смогли реализовать свои певческие таланты. Мы также очень мечтали научиться играть на фортепьяно, но родители не поддержали нас в этом стремлении, и талант будущих российских певиц остался нераскрытым.
Один раз со мной произошел забавный случай. Как-то, вертясь перед зеркалом, я увидела на столике трюмо в маленькой стеклянной мензурке какую-то черную мазь. В ней лежала спичка. Я припомнила, как мама иногда наносила себе на брови и ресницы это средство. Мне захотелось попробовать так же нарисовать себе брови и ресницы этой черной краской. Они получились у меня широкими и яркими. От радости я взяла и нанесла эту краску на прядки волос, спадающих на лоб. Получилось очень забавное лицо, с широкими жгуче-черными бровями, черными ресницами и яркой прядью волос на лбу. Несколько часов я с удовольствием наслаждалась своим новым, ярким образом.
Когда пришло время все смыть, то, к моему большому удивлению, эта черная проклятая краска никак не смывалась. Оказалось, это был очень стойкий краситель – «урзол».
Вскоре пришел из школы брат Слава и, увидев меня, размалеванную, начал смеяться надо мной и дразнить. Он с нетерпением ждал прихода родителей, зная заранее, что меня за это сильно накажут. В этом отношении был очень суров отец, а мама, видя, как я иногда хожу с подкрашенными губами, ресницами и накрученной челкой, улыбалась и говорила:
– Ох и рано ты хочешь стать взрослой, доченька! Успеешь!
Боже! Чем я только не терла свои брови, глаза и волосы. В ход шел даже стиральный порошок. Но ничего не помогало. Вскоре пришли с работы мои родители, я долго не смела выйти, боясь родительского гнева. Но вот все сели ужинать, и меня позвали к столу. Я медленно вышла из комнаты с низко опущенной головой и тихонько побрела к кухне. Брат прыгал перед родителями и ехидно посмеивался. Первым меня увидел папа и воскликнул:
– Это кто тебя так разрисовал, дочка? Брови – как у Тараса Бульбы! – И начал громко хохотать.
Мама тоже улыбнулась, обняла меня и, смеясь, добавила:
– Рановато ты стала красоту на лице наводить. Да ты и так красивая, зачем тебе это?
Я молча стояла, потупив взгляд, и тяжело вздыхала. Покрашенные прядки волос пришлось выстригать, а с черными бровями мне пришлось ходить много дней, вызывая усмешки одноклассников и недовольство учителей.
Это было начало 70-х годов. Косметики и парфюмерии было очень мало. Дефицитом было все: тушь, духи, губная помада, хорошее мыло. Любимым ароматом мамы были духи «Красная Москва». Именно мама с детства приучала меня ухаживать за собой и следить за своей внешностью. Она еще в то время дарила мне на день рождения духи в маленьком стеклянном флаконе с красной яркой этикеткой.
Мама стремилась всегда одевать меня по-особенному, объясняя, как можно быть модной и стильной. В нашем доме было много разных модных журналов с рисунками и выкройками нарядов. Мама прекрасно шила. И когда я пошла в первый класс, она сшила мне форму из хорошей шерсти, пришив на нее красивый кружевной воротничок и белоснежные манжеты. Потом, когда я училась в старших классах, несмотря ни на что, она находила время и создавала своим руками совершенно новые модели школьной одежды, распарывая свои старые добротные шерстяные платья. Надевая эти новые костюмы, сшитые мамиными руками, я с гордостью ходила по школе, потому что именно это выделяло меня из общей массы всех школьников, одетых в однообразную, унылую форму. Иногда учителя вызывали маму в школу и объясняли, что для всех есть единая форма одежды, и мы должны выполнять эти правила. Но мама как-то всегда убеждала учителей, что мое школьное платье тоже красивое и ничем не портит мой внешний вид, а тем более вид всей школы.
Она много читала, я часто видела ее с книгой в руках. Иногда читала нам вслух стихи и рассказы. Мама приносила из института много интересных книг с необыкновенными иллюстрациями.
Читать я начала очень рано, еще задолго до школы, и первым учителем была мама. Так как мне очень нравилось читать, то я умудрялась это делать еще и ночью, когда все засыпали.
Мой брат Слава смастерил мне лампочку на проводе, которая вставлялась напрямую в розетку. Вечером перед сном я залезала под одеяло, включала эту лампочку и читала, иногда засыпая прямо на книжке. В первом классе, когда почти все дети читали по слогам, я могла читать бегло, с выражением и без запинок. Но самым странным было то, что учительница заставляла меня читать по слогам.
Вызывая к доске, она, например, просила прочитать текст, совсем мне незнакомый. Я с огромным удовольствием начинала его читать четко и правильно.
На что слышала от учителя:
– Медленнее! Кайдаш, читай по слогам, как все!
Я не могла этого делать, и за это мне постоянно снижали оценку. Помню, как приходила домой и показывала маме дневник с тройкой по чтению. Мама на следующий день шла в школу и долго спорила с учителями, доказывая им, что это издевательство – ставить ребенку, который читает лучше всех в классе, низкие оценки только потому, что он не может читать по слогам. Однажды, когда учительница вновь мне снизила оценку за чтение, поставив три балла, я вся в слезах пришла домой и рассказала маме, что опять меня заставляли читать по слогам. Она взяла в руки дневник, полистала его. Ее лицо было очень серьезным. И неожиданно она выдернула лист из дневника, где была поставлена тройка. Ругая учительницу, со злостью она стала рвать его на мелкие кусочки. Потом на чистой стороне дневника на всю страницу написала: «Чтение – 5» – и сама расписалась. Довольная своим поступком, мама вручила мне дневник со словами:
– Доченька, я лучше знаю, какую оценку ты заслуживаешь за чтение!
