Глядя в будущее. Автобиография - Буш Джордж
Тем временем отец и мать воспитали семью из пяти человек. Мой брат Прескотт, младший, родился в 1922 году, когда отец еще работал у "Симмонса" в Кингспорте, штат Теннесси. Ко времени моего рождения 12 июня 1924 года семья переехала в Милтон, штат Массачусетс, где отец теперь работал в "Ю. С. раббер компани". Когда эта компания перенесла свою штаб-квартиру в Нью-Йорк, мы окончательно обосновались в близлежащем Гринвиче, штат Коннектикут.
Мы были мобильной семьей в те дни, когда автомобиль подрывал старый американский стиль жизни девятнадцатого века. Много лет спустя, выступая в Кингспорте, я встретил пожилую даму, которая еще помнила, как отец работал там в начале 20-х годов. Возвращаясь в Вашингтон, я размышлял о том, как сильно изменилась бы моя жизнь, если бы мои родители не переселились в Новую Англию, а осели бы в Кингспорте. Переехал бы я в Техас? Присоединился ли бы к Говарду Бейкеру и Биллу Броку в делах республиканской партии в Восточном Теннесси?
В Техас, вероятно, переехал бы; это все, казалось, было предопределено, когда мне исполнилось 18 лет. Даже авианосец, на который я был назначен в дни службы на флоте, назывался "Сан-Джасинто" и ходил под однозвездным флагом штата Техас. Но я начал политическую деятельность поздно, потому что наша семья не слишком-то интересовалась политикой. Отец был республиканцем и активно участвовал в сборе партийного фонда в своем штате, но политические темы редко обсуждались в семейном кругу. Раз в неделю он председательствовал на собрании горожан Гринвича, и это было скорее гражданским, чем политическим делом.
Только в 1950 году, два года спустя после моего отъезда в Техас, отец в 55 лет впервые принял участие в политическом состязании в качестве кандидата в сенат США. Это меня не удивило, так как я знал, что побудило его к этому шагу. Он выдвинулся в деловом мире. Теперь он чувствовал, что задолжал в политике, и был готов выплатить свой долг.
Журнал "Ньюсуик" в статье об избирательной кампании в сенат в 1950 году приводил слова некоего автора, которого он назвал "закаленным политическим журналистом", писавшего о кампании отца: "Прее [Буш] придерживается старомодного убеждения, что чем более человек преуспевает, тем больше он обязан служить обществу. Он верит в это, и, черт побери, я верю ему".
Отец был озабочен будущим двухпартийной системы после злополучной победы Гарри Трумэна над Томом Дьюи в 1948 году. К 1950 году республиканская партия была отстранена от власти уже в течение 18 лет. Из этого срока около 16 лет демократы к тому же контролировали и конгресс. Пять лет спустя после смерти Франклина Рузвельта коалиция, созданная им в 30-е годы, все еще господствовала в политике Америки, и республиканской партии угрожал статус перманентного меньшинства.
В то время республиканцы переживали раскол, наметившийся в годы перед второй мировой войной. На одном крыле находились изоляционисты, которые в послевоенную эпоху выступали в основном против американских обязательств перед Западной Европой. На другом крыле были республиканцы, которые поддерживали Североатлантический договор и считали, что Соединенные Штаты в качестве лидера свободного мира должны играть активную роль в мировых делах.
Отец одобрял НАТО и солидаризировался с теми, кто в 1952 году составлял эйзенхауэровское крыло партии. Он был консерватором, считавшим, что Соединенные Штаты должны занять решительную позицию против коммунистической агрессии в Восточной Европе и Азии. Эта задача была осознана под давлением обстоятельств, когда американские и союзнические войска были посланы предотвратить захват Южной Кореи Северной Кореей.
Кампания моего отца в 1950 году в Коннектикуте была нацелена на выработку республиканской альтернативы политике демократов, проводившейся под лозунгом "Новый курс — справедливый курс". Кандидатом демократов был сенатор Уильям Бентон. Отец проиграл ему лишь 1000 голосов из 862 ООО голосовавших — очень хороший результат для баллотировавшегося впервые. Когда два года спустя умер старший сенатор-демократ Брайен Макмагон, отец был выдвинут кандидатом на освободившееся в сенате место на оставшийся срок. Мы с Барбарой подбадривали его из Техаса, когда он победил Абрахама Рибикова в борьбе за место в сенате, а в 1956 году отец был переизбран, нанеся поражение Томасу Додду, который, как и Рибиков, позднее также стал сенатором. Отец пробыл в сенате целое десятилетие, уйдя в отставку в 1962 году — в год, когда я начал собственную политическую карьеру в графстве Харрис в Техасе.
Наш отец оказал сильное воздействие на формирование мировоззрения всех пятерых своих детей, росших в Гринвиче, особенно двух старших, Преса и меня. Но тот автор, который писал об отце как о "единственном и сильнейшем источнике влияния" на мою жизнь, был прав лишь отчасти. Влияние и пример моей матери были не менее сильными. Отец учил нас делу и службе. Мать учила нас, как вести себя в жизни в отношениях с другими людьми.
Как мой отец (и как ее собственный отец), мать была первоклассной спортсменкой. Невысокая ростом, она могла потягаться с кем угодно в теннисе, гольфе, баскетболе, бейсболе — в этой связи я не припомню ни одних соревнований по бегу, в которых участвовала мать, где она не заняла бы первого места. Даже когда ее сыновья-подростки переросли ее, она всегда могла поставить нас на место, если мы начинали слишком много воображать о себе.
И теперь, 50 лет спустя, мама держится всегда настороже на случай, если кто-нибудь из детей выкажет что-либо похожее на зазнайство. "Ты слишком много говоришь о себе, Джордж", — сказала она мне, прочитав в газете отчет об одной из моих речей. Я ответил, что, мол, от меня как от кандидата ждут, что я скажу избирателям о своих качествах. Она на миг призадумалась, затем нехотя согласилась. "Ну, это я понимаю, — сказала она, — но все же старайся сдерживать себя".
Даже когда я стал вице-президентом, мать позвонила мне сразу после моего появления на экране в ходе одной из передач, когда мы с президентом выступали на тему о положении страны. Она сказала, что мне не подобает читать что-либо в то время, когда президент Рейган произносит речь. Когда я объяснил, что спикер палаты представителей и я получили заранее отпечатанные копии речи, чтобы следить за ремарками президента, это не слишком ее убедило. "Я действительно не могу понять, почему это необходимо, — сказала она. — Просто слушайте, и вы увидите, что он должен сказать".
Иногда мать делает более тонкие высказывания о моих манерах как вице-президента. "Джордж, я заметила, как внимателен президент Рейган к Нэнси, — однажды сказала она. — Я никогда не видела, чтобы он сходил с самолета прежде нее или шел впереди нее. Он так внимателен!" Я понял намек.
Но критика матери по отношению к детям, так же как и критика отца, всегда была конструктивной, а не негативной. Они всегда подбадривали нас и всегда оказывались на месте, когда мы в них нуждались. Они верили в старомодное воспитание, в щедрые дозы любви и дисциплины. Религиозное учение было тоже частью нашей домашней жизни. Каждое утро, когда мы собирались за столом завтракать, мать или отец читали нам какой-нибудь отрывок из Библии. Наша семья принадлежит к епископальной церкви, и мы регулярно посещали воскресные службы в церкви Христа в Гринвиче.
Мы были дружной счастливой семьей и никогда не были ближе друг к другу и счастливее, чем когда каждое лето набивались в автомобиль — пятеро детей, пара собак, мать за рулем, — чтобы отправиться в Уокерс-Пойнт в Кеннебанкпорте, штат Мэн. Эта усадьба была названа в честь моего деда Джорджа Герберта Уокера и его отца Дэвида, которые купили ее совместно для семейного отдыха.
Дед Уокер родился в благочестивой католической семье в Сент-Луисе и получил имя в честь религиозного поэта семнадцатого века Джорджа Герберта. Он был бизнесменом Среднего Запада, но более независимым предпринимателем, чем Сэм Буш, мой дед из Огайо. После изучения права он присоединился к своему отцу в семейном предприятии "Эли Уокер и компания", в те времена крупнейшей оптовой фирме по торговле галантереей к западу от Миссисипи. Однако со временем независимый дух побудил его создать собственную инвестиционную фирму "Дж. Г. Уокер и компания".
