Ирина Бразуль - Демьян Бедный
Все вроде бы снова шло по-дружески, но поэт чувствовал, что прежнего контакта не возникает: когда исполнилось двадцатипятилетие его литературной деятельности, Демьян отказался от празднования юбилея. Профессор Кирпотин, которому был поручен доклад на предполагаемом торжестве, объясняет это так: «Чествованию предполагалось придать преимущественно литературный характер, а Демьян Бедный смотрел на себя как на солдата — певца революции, а не как на поэта, гоняющегося за чисто литературной славой».
Однако отвергнутый юбилей — деталь, не сопряженная со сколь-нибудь значительным переживанием. Горе случилось в июне того же года. Умер Алексей Максимович Горький.
Только недавно, на съезде, Демьян восклицал с трибуны; «…Горький, на нашу общую радость, богатырски работает и еще — горячо надеемся — двадцать пять лет проработает! Вы видели, какой он молодой!»
И вот его нет…
А вскоре на Демьяна обрушился новый удар, имеющий отношение уже только к его собственной биографии. Московский Камерный театр поставил комическую оперу-фарс Бородина «Богатыри» с новым текстом Демьяна Бедного. Поэт сохранил основных действующих лиц старой пьесы, но изменил бытовое, шуточное содержание на социально-историческое. Вместо сказочного Густосмысла появился исторический Владимир, вместо безобидных любовных конфликтов — конфликты социальные.
Поэт, конечно, не задавался целью опорочить русских богатырей, воспетых в народном творчестве, которое всегда чрезвычайно ценил. Характерно, что, выступая на I съезде писателей, Демьян сравнивал себя с Ильей Муромцем, цитируя стихи А. К. Толстого: «…А как тресну булавою, так еще не слаб!» Да и в статье, предпосланной спектаклю, поэт говорил о персонажах пьесы: «Это не Ильи Муромцы, не Добрыни»; персонажи «Богатырей» не чета им». Но сам Владимир — «Красное Солнышко» был изображен резко карикатурно, что, кстати, совпадало с отношением к «ласковому князю» в народных былинах, но совершенно не совпадало с тенденцией возвеличивания князей и царей, уже в то время проявившейся. Пьеса Демьяна противопоставляла князя и его дружину народу. Спектакль был трактован как издевка над русскими богатырями, опорочение русской истории, в чем поэт бывал грешен и раньше. Но теперь этот грех вызвал еще и подозрения в намеках на настоящее. Спектакль и сама пьеса были немедленно запрещены. Печать клеймила позором автора. Попытки объясниться лично с И. В. Сталиным ни к чему не привели. Демьян понял, что запрещением спектакля дело не кончится.
Имя его не включалось в учебные программы для школ и вузов.
Замолк телефон. Редакции газет больше не обращались за материалом. Вскоре перестали приходить эмигрантские и прочие издающиеся за границей газеты, над которыми всегда работал поэт. Старой Демьяновой почты вообще не стало.
Ничего не улучшилось и в следующем году.
Что же делал в этих условиях Демьян Бедный? Работал. Весной 1938 года написал памфлет на фашистскую Германию, послал в «Правду». Вскоре вызвали. Взволнованный, помчался поэт в редакцию ночью. Сын рассказал, каким он вернулся: «Лицо его было серо-пепельного цвета, он тяжело дышал и не мог разговаривать. Я налил ему стакан воды, и он, выпив его, стал отрезать кусок от лимона, лежавшего на столе. Смотрел отец куда-то вдаль, и я видел, как вместо лимона он режет свой палец. Боли он не чувствовал».
Летом того же 1938 года по ложным обвинениям Демьян Бедный был исключен из партии (он был восстановлен после XX съезда КПСС) и долгие три года мужественно и стойко ждал, что он еще пригодится, что партия его позовет, он еще поработает для нее. В ожидании этого он не переставал трудиться. Если друзья спрашивали его о самочувствии, то ответ бывал краток: «Держусь. Надеюсь». И порою добавлял: «Пишу…»
Глава III
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
Шли последние годы жизни. Без привычных заказов. Почти без друзей. Без широких контактов с людьми, которыми он так дорожил.
Нельзя сказать, что пятидесятишестилетний поэт был полон сил. Но он и не был повержен на колени. Не сломлен. Работал.
Демьян рассердился бы за передачу подробностей о том, как прожил эти тяжелые годы, а обращаясь к биографии человека, нельзя не считаться с тем, как он сам ее воспринимал.
Когда в 1921 году от Демьяна потребовалась автобиография, он уложил ее в пятьдесят строк. Кроме основных дат жизни, здесь высказано утверждение, что рассказывать ему о своей жизни… «все равно, что давать комментарий к тому немалому количеству разнокачественных стихов, что мною написаны. То, что не связано непосредственно с моей агитационно-литературной работой, не имеет особого интереса и значения: все основное, чем была осмыслена и оправдана моя жизнь, нашло свое отражение в том, что мною с 1909 года по сей день написано».
Так Демьян говорил в пору наивысшей славы, такой широкой популярности в народе, какой до него при жизни не знал ни один поэт. А когда в 1942 году его автобиография потребовалась снова, он обошелся всего пятнадцатью строчками. Сообщил дату рождения, окончания Университета и закончил так:
«Стихи стал печатать в 1909 году в «Русском богатстве» (январская книга). Появились в большевистской «Звезде» стихи в 1910 году. Участвовал в создании газеты «Правда» (1912 г.). С этого же года стал партийцем, взял псевдоним Демьян Бедный, оставался таковым до июля месяца 1938 года. Перерыв в работе до начала войны с фашистами (1941 г.). Работаю в «Правде», многих газетах, в «Окнах ТАСС».
Что пролегло между этими двумя автобиографиями? Беспрестанные подтверждения высказывания Салтыкова-Щедрина: «Моя биография — мои произведения». Даже при выходе в двадцатых годах биографического очерка о Демьяне Бедном, который, по словам поэта, был похож на его жизнь, «как гвоздь на панихиду», он ничем печатно не отозвался, ничего не опроверг. Другому литературоведу, взявшемуся писать о нем, сделал такое признание:
«Дело в том, что по отношению к авторам, заявляющим о своем намерении писать обо мне, я неизменно чувствую какую-то неловкость, стыдливость, что ли. Говорить «о себе», давать материал «о себе», что-то такое невольно «подсказывать» — к этому я никак приспособиться не могу…Рано, по-моему, взялись за мои биографии. Подождали бы лет 20, я бы и сам написал. А пока имеются более интересные темы».
Но когда прошли названные годы, появился неожиданный досуг, и поэт, казалось, мог бы вспомнить о себе — этого тоже не случилось. Тема собственной жизни всегда привлекала Демьяна меньше всех других — «более интересных». Он не только не обратился к воспоминаниям, но яростно уничтожил все, что годами лежало в личном архиве. Не оборачивался назад, упорно стремился остаться именно в сегодняшнем дне, работать на настоящее время. Ведь обо всем, что волновало Демьяна, он всегда говорил вслух и призывал к этому других:
