Вольфганг Нейгауз - Его называли Иваном Ивановичем
Несколько секунд в комнате было тихо. Только с улицы доносились чьи-то голоса.
- Товарищ капитан!
Шменкель подался вперед и, опустив глаза, проговорил:
- Боюсь, что не справлюсь с таким заданием.
- Почему не справитесь? У вас будет достаточно времени для подготовки. Или вы просто боитесь?
- Нет. Опасности я не боюсь.
Голос Шменкеля стал твердым. Он посмотрел Дудареву прямо в глаза.
- Мне кажется, вы переоценили мои способности. Если я пойду туда...
Он подыскивал подходящие слова, но не мог найти. Все, что было раньше, показалось маленьким и незначительным, то, что предстояло сделать, было огромным и трудным. Почему капитан и другие начальники вдруг решили, что он способен на такое? Мысль о том, что он вновь окажется у фашистов, была неприятной.
- Надо ли так долго раздумывать? - спросил Дударев.
Он смотрел на Фрица так, словно хотел прочесть его мысли.
- Вы принимали присягу и клялись, что будете сражаться за освобождение своей родины и, не щадя жизни, помогать Красной Армии. Я не стану зачитывать текст присяги, до сего дня вы делали все, что она требовала. Но сейчас я должен услышать: готовы ли вы выполнить очень важное задание командования? Да, вы сделали много, но достаточно ли этого для немецкого народа? Вы должны бороться за то, чтобы скорее закончилась война и тысячи ваших соотечественников остались живы.
Оба молчали. Дударев встал и заходил по комнате, заложив по привычке руки за спину. Он вспомнил, как познакомился со Шменкелем, как узнал и оценил этого храброго разведчика, готового выполнить любое задание.
- Подумайте хорошенько, не спешите, вас никто не подгоняет, проговорил после паузы капитан. - А когда все обдумаете, скажете, что вас беспокоит. Конечно, предложение несколько неожиданное. Но я верю, что если не сегодня, то завтра вы придете к правильному решению.
- Я уже решил. Я согласен.
- Но... - Дударев остановился у стола.
- Фома Павлович!
Неожиданно для себя Фриц назвал капитана по имени и отчеству.
- Я пойду туда, но сердце мое останется здесь...
Капитан тепло улыбнулся:
- Нет! Только тогда вы сможете выполнить задание, когда ваше сердце будет с вами. К нам в партизанский отряд вы пришли и с сердцем и с разумом. Единственное, чего мы требуем от вас, - это научиться управлять своими чувствами.
Капитан вернулся к столу, сел и уже официальным тоном продолжал:
- Перейдем к делу. Приказ получите от меня. В Москве вам выдадут гражданский костюм, белье. Деньги у вас есть, необходимые документы будут.
Капитан рассказал Шменкелю, к кому он должен обратиться в Москве, сказал, что несколько дней Фриц проведет в Боровске.
- Старший лейтенант Горских говорил мне, что организует встречу партизан из Чапаевской бригады. Пойдите на эту встречу, там ваши друзья. Желаю весело провести время. Есть вопросы ко мне?
- Если разрешите, один. Я знаю, что в Москве живут немецкие коммунисты. Можно мне встретиться с ними?
- Можно, но нежелательно. Лишние знакомства только осложнят выполнение вашей задачи. Запомните одно: о вашем задании известно только вам и мне, да еще товарищам, которые будут вас готовить. Для всех остальных это тайна. Говорите, что вас посылают на какие-то курсы, и только. Ясно?
- Так точно, товарищ капитан.
Шменкель встал. Прощаясь, капитан протянул ему руку, крепко пожал.
- Мы еще увидимся...
* * *
И снова наступила зима, третья по счету, после того как фашисты напали на советскую землю. Даже в самолете к запаху бензина и металла примешивался запах снега. Тяжелый самолет сделал пробег по взлетной полосе полевого аэродрома и оторвался от земли. Шменкель на Миг увидел в иллюминаторе огоньки взлетно-посадочной полосы, потом их поглотила темнота.
Рядом с Фрицем сидела радистка, напротив - два врача и пропагандист. Необходимое снаряжение, медикаменты и аппаратура находились в фюзеляже самолета. Весь багаж Шменкеля уместился в маленьком свертке. В непромокаемом пакете были форма гитлеровского офицера и документы, которые наполовину нужно было заполнить на месте в зависимости от обстановки.
- Надеюсь, они выбросят нас в нужном месте. Только бы не на воду, проговорила радистка, которая на аэродроме назвалась Любой. - Если что упадет в болото - считай пропало. Так нас учили. А попробуй в такой тьме разберись, где болото, а где нет.
Самолет набрал нужную высоту и лег на курс. Моторы монотонно гудели.
- Земля наверняка как следует не промерзла. Через два дня Новый год, а настоящего мороза, этак градусов на двадцать, еще ни разу не было. Интересно, почему так поздно приходят морозы? - ни к кому не обращаясь, говорила девушка, высунув свой курносый нос из воротника.
- Меня больше интересует, зачем тебя такую посылают к партизанам, проговорил один из врачей, - если ты не научилась держать язык за зубами.
- За меня можете не беспокоиться, товарищ военврач, - отрезала радистка и крепко сжала свои еще по-детски пухлые губы.
Несколько минут она молчала, но потом не выдержала и обратилась к Шменкелю:
- А разве я не права?
- Не бойтесь, все будет в порядке, - успокоил ее Фриц.
Ему вовсе не хотелось разговаривать. В мыслях он прощался с теми местами, над которыми сейчас летели. Где-то под ними, северо-восточнее Вадино, раскинулись леса. И хотя Шменкель чувствовал, что вряд ли судьба еще раз забросит его в эти края, он знал, что места эти с их сожженными деревеньками навсегда останутся в его памяти. 19 сентября по радио передали, что Ярцево и Духовщина освобождены частями Красной Армии. Шменкеля очень обрадовало это сообщение. Он вообще с большим вниманием следил за освобождением Смоленской области, может быть, с большим даже, чем за ходом битвы под Курском. Он, конечно, прекрасно понимал, что Курская битва имеет огромное значение для кода войны, однако все, связанное со Смоленском, будило в нем глубоко личное и потому особенно волновало.
Еще в Москве Шменкель однажды встретился с Филипповым, Петр Сергеевич выглядел отдохнувшим. Оказалось, что он в отпуске, до отъезда на фронт осталось два дня. На нем была офицерская форма с новенькими погонами. Бывший начальник штаба внимательно оглядел Шменкеля, одетого в гражданский костюм, а после этого сказал, что немецкие антифашисты, находящиеся в Красногорске, создали национальный комитет "Свободная Германия", который посылает своих уполномоченных на различные участки фронта, и он, Филиппов, уверен, что Иван Иванович - сотрудник этого комитета. Фриц покачал головой, умолчав, разумеется, о своем задании. В школу он тогда вернулся в приподнятом настроении, хотелось написать заявление с просьбой поскорее послать его на задание, но он сдержал себя.
