Гертруда Кирхейзен - Женщины вокруг Наполеона
Слепое преследование Наполеона, выгнавшее мадам де-Сталь из Франции, породило в ней самую жгучую ненависть к нему, и он сам сознавал впоследствии, что эта ненависть причинила ему больше вреда в Германии, России, Австрии, Швеции и Англии, чем если бы он локализировал ее во Франции. Да, наконец, она торжествовала над ним своим пером, подтверждая собственные слова Наполеона, сказанные им Фонтану в 1808 году: «Знаете ли, что мне кажется самым удивительным в мире? Бессилие грубой силы организовать что-либо. В мире существуют только две силы: шпага и ум!.. Но в конце концов ум всегда побеждает шпагу». Значит, могучий и страшный завоеватель тоже сознавал в глубине души, что не только с оружием в руках можно подчинить себе весь мир, но что и общественное мнение играет свою, и далеко не последнюю, роль.
Мадам де-Сталь пришлось вернуться во Францию только вместе с союзниками, ей, которая говорила Бенжамену Констану: «Скорее пусть судьба навсегда изгонит меня из Франции, чем если я буду обязана чужим своим возвращением». Но если она и торжествовала над Наполеоном, то все же, несмотря на все ее ошибки, односторонние суждения и многие несправедливости по отношению к Наполеону, она не оказалась злобной победительницей и никогда не унижалась до вульгарной брани против своего падшего врага. Правда, когда он вернулся с Эльбы, то она была не менее поражена, «чем если бы земля разверзлась под ее ногами», и видела в этом событии величайшее несчастье для Франции, но она не поносила своего врага, как многие другие. Она находила даже, что то, что сделал Наполеон, шло вполне естественно, и что он не мог поступить иначе, как только попытаться еще раз захватить утраченную власть в свои руки.
В «Mémorial de Sainte Hélène» рассказываются, впрочем, другие вещи относительно поведения мадам де-Сталь в 1815 году. Она будто бы пришла в такой восторг и восхищение от поступка Наполеона, что он показался ей прямо сверхчеловеческим деянием. Она даже написала императору, что она совершенно покорена этим великим событием и что если он выплатит ей два миллиона, которые Франция должна ее отцу, то она навсегда посвятит свое перо на служение Франции. Это письмо, переданное вернувшемуся императору через посредство Жозефа Бонапарта, действительно существует. Но если мадам де-Сталь и написала Наполеону подобное письмо, то это не было ее искренним убеждением, а лишь дипломатическим приемом, чтобы успешнее всего добиться получения нужных ей денег. Однако, хотя Наполеону и очень не мешало в то время превратить в друзей своих прежних врагов, он ответил ей, что, конечно, ничто ему не может быть так лестно, как ее похвала, потому что он необыкновенно ценит ее таланты, но все же он не достаточно богат, чтобы купить эту похвалу за такую цену.
Однако, если вникнуть в конфликт между Наполеоном и мадам де-Сталь, то возникает невольно вопрос, кто из них был в сущности более страдательной стороной, – он или она. Оба они взаимно отравляли друг другу существование, и Наполеон, преследуя мадам де-Сталь, делал, собственно говоря, то же, что сделали с ней раньше Директория и Конвент. Уже комитет народного благосостояния предъявил требование к г-ну де-Сталь, бывшему в это время шведским посланником в Париже, чтобы он удалил оттуда свою жену, потому что она повсюду ткала политические интриги. И только заступничеству своего мужа она была обязана тогда тем, что ей было позволено остаться в столице Франции. Немного позднее, в 1795 году, правительство Директории учинило над ней надзор в ее замке в Коппе, около Женевы, и отдало приказ тотчас же арестовать ее, как только она переступит границу Франции. А при «старом режиме» она, несомненно, познакомилась бы с Бастилией, если бы она позволила себе такие же выступления против короля и правительства, как против Наполеона. Этот последний был вынужден на все эти строгие меры по отношению к ней из чувства самообороны, потому что она со всей страстностью своей натуры неутомимо раздувала пламя ненависти против него. Он не мог терпеть ее присутствия в легко возбудимом Париже и выслал ее собственно только из столицы и ее окрестностей, что, впрочем, для такой женщины, как мадам де-Сталь, было равносильно изгнанию из рая. Во всей остальной Европе она могла делать, что хотела; это было Наполеону все равно, хотя он все-таки не спускал с нее глаз.
Она тоже не упускала ничего, чтобы повредить ему. В Берлине, в Петербурге, в Стокгольме, в Вене, в Италии, в Англии – всюду она входила в дружбу с его врагами и подзадоривала их на вражду с ним. И в сущности она сама была виновата в том, что ей пришлось почти как пленнице жить в своем замке в Коппе, близ Женевы.
Мадам де-Сталь много пострадала в царствование Наполеона, но и сама со своей стороны не осталась у него в долгу; часто, правда, она была жертвой несправедливой тирании, а скорее жертвой своего времени. По уму, проницательности, меткости суждений и таланту, когда все это не затемнялось пристрастием и ненавистью, она была достойным врагом своего великого противника, потому что оба они была гении. Наполеон сам говорил о ней: «Она была женщина большого таланта и большого ума. Нельзя сказать, что она была злая женщина, но она обладала беспокойной натурой и имела большое влияние». И это признание ее хороших качеств все-таки делает честь Наполеону».
Глава XX Мадам де-Ремюза
Между 1879 и 1880 годами появились трехтомные мемуары мадам де-Ремюза и возбудили как во Франции, так и за границей живейший интерес, потому что всем было любопытно знать, в каких красках она изобразит всемогущего императора, перед которым вначале она так преклонялась и которого потом так сильно ненавидела. Эти мемуары выдержали несколько изданий и были переведены на многие языки. В них мы находим массу характерных подробностей относительно личности Наполеона и его поступков, и хотя все это изображено не всегда с нужной справедливостью и беспристрастием, но тем не менее эти мемуары дают нам возможность широко заглянуть в интимную жизнь первого консула и императора. Воспоминания, написанные женщинами, имеют иногда то преимущество перед мужскими, что женщины высказывают более определенные суждения о личностях и более вникают в сущность вещей, в то время как мужчины больше заняты делами современности и сменой событий.
Многочисленные талантливо рассказанные придворные истории и разные анекдоты приятно оживляют воспоминания г-жи Ремюза, хотя при этом она слишком смотрит на вещи глазами своего доброго друга Талейрана, который всегда имел неистощимый запас придворных сплетен. Во всяком случае, это была женщина далеко недюжинного ума и тонкой наблюдательности. Она имела привычку с ранней юности относиться наблюдательно и критически ко всему, что происходило вокруг нее.
