Виктор Еремин - Тайны смерти русских писателей
5. Мартынов вызвал Лермонтова на дуэль и убил его не по своей воле, а выполняя волю высокопоставленных недоброжелателей поэта. Якобы указание покончить с Михаилом Юрьевичем он получил из пятигорского салона генеральши Мерлини. Первым такое предположение выдвинул в конце XIX в. военный историк и один из первых биографов поэта Петр Кузьмич Мартьянов (1827–1899)[224]. Эти предположения весьма сомнительны.
Генерал Станислав Демьянович Мерлини (Мерлиний) (1775–1833), поляк по происхождению, служил в русской армии с 1798 г., участвовал в антинаполеоновских войнах, с 1810 г. командовал различными воинскими подразделениями на Кавказе. В 1827 г. вышел в отставку и поселился в Пятигорске, где благополучно и скончался. Лермонтов его вообще не знал. Вдова генерала Екатерина Ивановна Мерлини (обычно ее называли Мерлина) (1793–1858) была женщиной неординарной, примечательной. Достаточно уже того, что она и ее супруг стали прототипами семьи капитана Миронова в пушкинской «Капитанской дочке».
Особую известность получила Екатерина Ивановна, когда героически участвовала в обороне Кисловодска во время черкесского набега 24 сентября 1836 г. По тревоге она первой явилась в крепость верхом по-казачьи, с шашкой и нагайкой и организовала оборону артиллерией так, что горцы бежали прежде, чем подошла помощь казаков. За этот подвиг Николай I наградил генеральшу Мерлини бриллиантовыми браслетами и фермуаром с георгиевскими крестами. У Мерлини были богатые имения в Кисловодске и Пятигорске. Салон генеральши являлся центром светской жизни на Водах.
Предполагают, что Екатерина Ивановна состояла на службе в III Отделении.
Мартьянов выдвинул версию, будто генеральша отчего-то возненавидела Лермонтова, и при ее салоне сложился целый кружок мерлинистов, составивших заговор с целью убить Михаила Юрьевича. Один из вариантов этой версии: Мерлини получила приказ на ликвидацию поэта от самого Бенкендорфа или даже Николая I. Зачем первым людям государства сдался Лермонтов, объяснить никто не может.
Как бы там ни было, но один из наиболее авторитетных в широкой публике лермонтоведов второй половины XX столетия Ираклий Луарсабович Андроников (1908–1990) утверждал, что последняя дуэль Лермонтова — результат политического заговора, инспирированного царем при участии Бенкендорфа, жандармского полковника Кушинникова и пятигорской генеральши Мерлини — тайного агента III Отделения. Эта точка зрения неоднократно опровергалась уже в наше время.
Диссонансом версии Андроникова звучат слова профессора Дерптского университета П. А. Висковатого о том, что Лермонтов в свой последний приезд в Пятигорск быстро довел ситуацию до состояния, когда «некоторые из влиятельных личностей из приезжающего в Пятигорск общества, желая наказать несносного выскочку и задиру, ожидали случая, когда кто-нибудь, выведенный им из терпения, проучит ядовитую гадину. (Выражение, которым клеймили поэта многие.)»[225].
Доподлинно известно, что в 1841 г. кто-то действительно очень хотел втянуть Михаила Юрьевича в дуэль. Кто эти люди? История о том умалчивает. Но сохранились точные свидетельства нескольких современников, что первоначально на дуэль с поэтом подстрекали прапорщика Семена Дмитриевича Лисаневича (1822–1877), которого Лермонтов не раз высмеивал в обществе. Как записал со слов очевидцев П. А. Висковатый, «к Лисаневичу приставали, уговаривали вызвать Лермонтова на дуэль — проучить. «Что вы, — возражал Лисаневич, — чтобы у меня поднялась рука на такого человека!»». Некоторые историки предполагают, будто подстрекательством занималась шестнадцатилетняя Н. П. Верзилина, за которой ухаживал Лисаневич и предположительно ухаживал Н. С. Мартынов.
6. В советское время, начиная с 1920-х гг., лермонтоведы начали разрабатывать версию, будто устранить поэта решил сам император. Якобы именно с этой целью по его поручению в апреле 1841 г. Бенкендорф командировал на Кавказ жандармского подполковника Александра Николаевича Кушинникова (1799–1860).
Другой вариант этой версии: царь повелел организовать убийство поэта военному министру А. И. Чернышеву, который поручил эту операцию начальнику штаба войск на Кавказской линии и в Черномории полковнику Александру Семеновичу Траскину (1803–1855). Предполагают, что именно с целью убийства Лермонтова Траскин разрешил Михаилу Юрьевичу подлечиться в Пятигорске, а не проследовать прямиком к месту назначения.
Сплетни о косвенном участии императора и его ближнего окружения в убийстве Лермонтова начали распространяться еще в XIX в., сразу же после гибели поэта. Сохранилась запись из беседы П. А. Вяземского с А. Н. Голицыным 4 августа 1841 г. в Царском Селе: «По случаю дуэли Лермонтова князь Алек. Ник. Голицын рассказывал мне, что при Екатерине была дуэль между Голицыным и Шепелевым. Голицын был убит, и не совсем правильно, по крайней мере, так в городе говорили и обвиняли Шепелева. Говорили также, что Потемкин не любил Голицына и принимал какое-то участие в этом поединке»[226].
(Смысл этой цитаты можно понять из записи A.C. Пушкина в «Замечаниях о бунте» (Пугачева) 1834 г.: «Князь Голицын, нанесший первый удар Пугачеву, был молодой человек и красавец. Императрица заметила его в Москве на бале (в 1775) и сказала: «Как он хорош! настоящая куколка». Это слово его погубило. Шепелев (впоследствии женатый на одной из племянниц Потемкина) вызвал Голицына на поединок и заколол его, сказывают, изменнически. Молва обвиняла Потемкина». — В. Е).
Исследователи обычно подчеркивают, что версия об организации убийства поэта ближним окружением императора исходит из самого окружения Николая I, поскольку трудно назвать более близкого к нему человека, чем Александр Николаевич Голицын. Доверенное лицо императора, он имел исключительное право входить к Николаю Павловичу без доклада; именно Голицын осуществлял надзор за царскими детьми во время отсутствия в столице родителей. Александр Николаевич занимал должность начальника почтового департамента, где осуществлялась перлюстрация писем, в том числе и корреспонденции III Отделения — как всего ведомства, так и лично Бенкендорфа, в частности.
Так что советские историки имели весьма серьезные основания для подозрений. Правда, они, как и всегда, искали прежде всего политическую подоплеку трагедии.
7. Сегодня все более распространенной становится версия о психическом заболевании Н. С. Мартынова, вызванном его вынужденной отставкой «по семейным обстоятельствам» в феврале 1841 г. Считается, что с этого времени он сильно озлобился на весь мир, тосковал, начал страдать подозрительностью и истеричностью. Лермонтов оказался удобной и своевременной мишенью для умиротворения его расстроенных нервов.
