Макар Бабиков - Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты
Прошагали маршем двадцать километров с двумя малыми привалами. Устали основательно. Рассвело. Устроили себе большой дневной привал.
Как только сгустились сумерки, снова отправились в путь. Рассчитали, что перед утром должны проскочить перешеек и выйти в горы на материке. Там надеялись надежно укрыться и опять днем отлеживаться в ожидании вечерней темноты для очередного марша.
Этот бросок тоже удался. Перешеек пронырнули в темноте. В домах хуторочков справа и слева не светилось ни одно окно.
Подъем на гранитный скат за перешейком оказался крутой, тяжелый. Почти отвесные спуски с него обращены к северу, их залепило снегом, местами потеки талой воды протянули длинные, на несколько метров наледи. По ним еле-еле вскарабкались наверх. Прошли еще километра полтора и опять остановились на привал.
От Зунд-фьорда ушли почти на полсотню километров. Впереди было более трехсот.
— У меня не выходит из головы, зачем нас отправили пешком? — После того как подготовили себе в кустах лежанку из нарубленного лапника, Чаулин заговорил с Чемодановым о том, что было в мыслях каждого.
— Я тоже ничего не понимаю. С моря подойти хотя и опасно, но можно.
— Может быть, решили дать нам новое задание на марше? С кем-нибудь связаться или кого-нибудь выручить?
Но доводы эти казались не очень убедительными.
Шли по маршруту день за днем. Селения попадались все чаще. Обходили их стороной. Видели и людей, но встреч с ними избегали. Еще через два дня перешли дорогу, что протянулась от Киркенеса к западному побережью Норвегии вплоть до Тромсё. Перескочили ее ночью, когда у шоферов наступала пауза на отдых и машины не ходили.
Повернули на юго-восток. Снегу стало меньше, он лежал местами и неглубоким слоем. Идти легче, сапоги намокали не сильно, на привалах их удавалось проветрить, подсыхали и портянки: их сушили на ходу, подвесив к рюкзакам.
Автомобильная дорога пробегала недалеко, на привалах разглядывали ее в бинокль. Груженые машины катились на запад с короткими перерывами. Иногда их считали. Об увиденном и замеченном радировали на базу.
Проходили за сутки километров по тридцать, иногда и более, если путь оказывался не очень тяжелым, не было крутых спусков и подъемов, переправ через большие ручьи и глубокие речки. Холмы от Лаксе-фьорда до Тана-фьорда невысокие, покатые, поросли густыми зарослями кустарника и ветвистыми искривленными деревьями. Без особой боязни шли через них и днем. На марше почти не разговаривали.
С каждым километром приближались к Сер-Варангеру. Селения встречались все чаще, граница со Швецией суживает проход до моря в узкую горловину, прижимая шоссе к берегу фьорда.
В тундре и перелесках было людно. Разведчики опасались всякого глаза, но особенно остерегались охотников: ведь разрешения на оружие давались только тем, кто был в доверии у полиции и в чести у немецких властей.
Невдалеке лежал Тана-фьорд с впадающей в него широкой и глубокой рекой Таной. Переходить его по мосту у Сейды немыслимо, там находились контрольные посты, через них без проверки не проскочишь. Идти вблизи берега реки тоже рискованно, селения и хуторки встречались часто. А там всегда люди. Повернули на юг, чтобы где-то поблизости от границы со Швецией пересечь реку.
Чуть южнее селения Скиперкарст вышли к берегу. Остановились у крутого спуска, впереди бурлила широкая река.
Наблюдали из засады целый день. Машины шли довольно часто, люди ходили по дороге и возле нее. Видели на реке лодки. Последили, где они пристают.
Днем переходить дорогу и реку было немыслимым. Прождали весь день и вечер.
Ночью осторожно пошли к поселку. Еще не все огни в домах погасли, когда они пересекли дорогу и спустились к самой воде. Прошли берегом чуть больше полукилометра. Носом на обсушке стояло несколько шлюпок, якоря с цепями вынесены подальше от воды. Взяли первую попавшуюся, внесли якорь, бесшумно сложили цепь, столкнули лодку в воду, вскочили в нее и ухватились за весла. Гребли изо всех сил, старались, чтобы не снесло вниз. Все время поглядывали на приближающийся правый берег, стараясь не попасть к селению.
Причалили к отлогому берегу. Лодку подтянули носом на сушу, уцепили за землю якорь и, не мешкая, заторопились подальше от этого места.
В очередном разговоре с базой попросили сбросить им продукты на западном берегу озера Гарше, указали квадрат. Полярное ответило, чтобы приготовились принять груз 9 октября. В этот день рано утром пришли к назначенному месту, отстучали короткую радиограмму.
Перед вечерними сумерками самолет прошел над ними, сбросил тюк. Разведчики видели, где он упал, нашли сразу. Хотя оболочка и порвалась, продукты и вещи не пострадали. Забили под завязку рюкзаки, сменили белье, одежду, обувь. И снова пошли на юго-восток.
Одолели почти полпути. Устали, намерзлись и намокли. Спали урывками то днем, то ночью, под открытым небом. Моросил дождь, сыпала снежная крупа, до костей пронизывал штормовой ветер. Но с каждым километром приближалась своя земля. Согревала надежда на скорый приход домой, подталкивала ноги шагать быстрее, снимала усталость.
Вышли к дороге невдалеке от Нейдена. Впереди самый узкий участок норвежской суши между шведской границей и Варангер-фьордом.
Невольно пришлось приблизиться к шоссе. Их удивило необычное множество машин и конных повозок. Колонны с грузом, иногда с солдатами ехали днем и ночью сплошной чередой.
Включили приемник послушать известия. Радио передавало сообщения о начавшемся наступлении советских войск в Заполярье.
— Вот в чем причина, а мы с тобой недоумевали, отчего такое обилие транспорта на дороге, — воскликнул Чаулин.
— Теперь нам надо беречься пуще глаза. Наверняка немцы поставили дополнительные посты да и подвижные дозоры добавили. Будем держаться подальше от дорог, днем больше не пойдем.
В следующей радиограмме им приказали выйти к дороге Петсамо — Рованиеми, выбрать позицию, старательно замаскироваться и доносить о том, что увидят.
— Вот, оказывается, зачем нас сюда отправили. — Чаулин, принявший радиограмму, раньше командира узнал ее содержание, но выдержал, пока Чемоданов прочтет маленький листочек.
— Да, теперь ясно, зачем нас заставили топать сюда. Только неужели других сюда нельзя было забросить? Ведь мы отмахали почти триста километров.
— Может, все на постах? Ведь началось наступление…
— Двоих всегда найти можно… — Чемоданов старался осмыслить суть приказа, понять, почему именно их заставили идти в такую даль для выполнения задания, но убедительного объяснения так и не нашел. У командования были какие-то свои соображения.
