Александр Житинский - Цой Forever. Документальная повесть
Она была женщиной сильной, умной, временами резкой и даже грубой, она умела отстаивать свои права и опекать тех, кто, по ее мнению, нуждался в такой опеке. У нее было много друзей, но немало и врагов. Она считала и не раз говорила мне, что «Цоя сделала» она. При всем уважении к ней и признании ее заслуг это, конечно, преувеличение. Однако думаю, что из всех людей, которые встретились Цою на его коротком жизненном пути и от которых он набирался знаний, опыта и умения себя вести, Марьяна была далеко не последним человеком.
К сожалению, она пережила Виктора всего на пятнадцать лет и умерла мучительной смертью от рака. Я не раз слышал фразу о том, что «рак — болезнь обиженных». Думаю, здесь такое определение подходит. Она чувствовала себя глубоко уязвленной, но никому не показывала этой обиды. Когда уже всем было известно, что Цой живет в Москве с другой женщиной, Марьяна внешне относилась к этому легко и даже со своеобразным юмором. Было такое впечатление, что она просто отпустила мужа немного погулять, чтобы зря не вертелся под ногами.
Она хотела казаться хозяйкой положения, и во многом была ею. Во всяком случае, она не дала Цою развод, и, как знать, не вернулся ли бы он к ней, как сделал когда-то его отец? Конечно, это все домыслы, Марьяна носила маску беззаботности, отдавшись работе с новой группой «Объект насмешек», и вскоре ее гражданским мужем стал Саша Аксенов по прозвищу Рикошет.
Кто знает, какой ценой ей это давалось. Но ни разу я не слышал от нее дурного слова ни о Цое, ни об его новой избраннице, что, в общем-то, удивительно.
В череде воспоминаний и свидетельств о Цое и его окружении почему-то никогда не встречалось бесед и интервью с матерью Марьяны, Инной Николаевной. Она петербургская интеллигентка, архитектор по образованию, живет с взрослым уже внуком Сашей, сыном Виктора и Марьяны, и далека от старых страстей и разборок. Но мне было интересно посмотреть на Марьяну и Цоя ее глазами, и я специально для этой книги побеседовал с нею под диктофон, как я обычно делаю, а потом убрал свои вопросы и составил из слов Инны Николаевны монолог, весьма любопытный, на мой взгляд, и откровенный. Кое о чем я догадывался, кое-что было мне в новинку.
Возможно, ее слова могут кого-то задеть, даже обидеть. Но зла в них я не почувствовал, это просто ее оценка, которая не может быть вполне объективной по понятным обстоятельствам. Это всего лишь мнение пожилой умной женщины, которой довелось быть ближе всех к Марьяне и Вите, когда она жили вместе, а значит, ее слова многого стоят.
Инна Николаевна, мать Марьяны Цой (из беседы с автором, 2008):«Марьяша вышла замуж, когда ей только что исполнилось восемнадцать лет. Он был красивый парень, но, как оказалось, ненадежный, аферист. Оба неоднократно пытались поступать в Муху, решили, что будут жить отдельно на Моховой, работать дворниками, вечерами ходить рисовать на подготовительные курсы. Примерно через год они развелись. Когда жили на Моховой, это рядом с Мухой, у них паслось очень много народу, все пытались поступить туда же — интересы были общими, но слишком много времени уходило на общение, болтовню и споры. Все были бедны и молоды. Марьяша с содроганием вспоминала эту дворницкую работу — приходилось мыть все эти заплеванные парадные и лестницы. Они ходили в театр, в котором выступали разные труппы, например, Лицедеи». В театре они работали — рисовали декорации.
Однажды ее друзья художники пригласили на вечеринку, народу как всегда было много — знакомых и не очень, кто-то, проходя мимо Марьяши, сказал громко: «Какой красивый парень», она обернулась — на полу лежал Витя в белой рубашке, широко раскинув руки, не обращая внимания на толпу — вот с этого-то все и началось. Тогда еще Витя учился в ПТУ, но уже был на дипломе. Они начали встречаться постоянно.
Как-то раз, вернувшись с работы, я его увидела. Навстречу мне с дивана поднялся человек. Марьяша радостно его мне представила: «Мама, познакомься — это Витя». Он робко поздоровался. Я сухо кивнула и ушла в свою комнату, недоумевая — что же это такое? В черном долгополом пальто, с черными волосами и, что поразило меня — узкими глазами. Привыкала я к нему довольно долго. Витя как всегда был молчалив, да и я поздно приходила с работы. Время шло. Марьяша переживала: «Почему, мама, ты его не любишь?» Я отвечала, что «достаточно того, что ты его любишь, а мне не обязательно».
Постепенно наши с ним отношения налаживались. Начались споры-разговоры и беседы. Меня всегда интересовало мнение молодежи, взгляды у них иные — новые, любопытные. Витя постоянно работал — писал свои песни-баллады, песни-загадки. Некоторые посвящал Марьяше, например, «Ночь для нас» и еще… сейчас не помню.
Словом, дома был также сплошной рок-н-ролл, но это тогда, когда они вернулись после всех этих съемных квартир.
Марьяша ездила с Витей на его концерты, в основном тогда «квартирники». Потом, уже когда родился Саша, Витя всюду ездил один.
Потом началась «Асса»…
Когда Витя зимой вернулся домой со съемок в Ялте, рассказывал нам о море и пальмах под снегом и рассказывал это как человек, которому мир открылся всей своей прелестью. Мир был огромен, прекрасен, таинственен, и говорил он это как человек влюбленный.
Давно, еще в начале, у меня с Витей была стычка. В моей комнате висела литография, ее подарил мне мой приятель — московский художник, и называлась она «Музыкант», такая полуабстракция. И вдруг Витя ее снимает, а мы тогда менялись комнатами, когда они ко мне переехали — я перешла в маленькую, они в большую, а картинка осталась на стене. Видимо, она Цою надоела, и он снял и сказал: «Инна Николаевна, это не искусство», и тут я взорвалась, я сказала, что, может быть, я и не люблю эту картинку, но тепло человеческих рук, которые это сделали, мне дорого, и мы поссорились ужасно. Я ушла к себе. Позже Витя пришел ко мне и сказал: «Инна Николаевна, простите меня, я был не прав». Больше мы не ссорились на тему искусства и вообще не ссорились.
Как-то приехал во время съемок «Ассы» в Питер и сказал мне «Я заболел «звездной болезнью», и пока это мне нравится, но когда-нибудь пройдет».
Дома он бывал наездами, потом реже…
Постепенно поползли слухи о его барышне. Марьяша молча кошмарно переживала, скрывая от меня свое горе.
Еще немного раньше появилась мадам Стингрей, началось клубилово вокруг Джоанны. Все рок-музыканты были рады показать ей свои творения. Кто-то сказал: «Она любила всех, вышла замуж за Каспаряна, а ей нужен был Цой», в творческом плане. Витя постоянно уходил из дома, участвовал в «Поп-механике», а Марьяша сидела с сыном, уж очень он был тогда маленьким.
