Варвара Самсонова - Дочь Сталина
После того как Френсис уехала из Калифорнии, Светлане наскучила ее «дешевая жизнь», и она опять вернулась в Принстон.
Сначала она сняла квартиру, а позже смогла купить маленький домик с садом. Ольга вернулась в школу, стала брать уроки верховой езды, французского языка, училась играть на гитаре.
До десяти лет девочка и не подозревала о том, что она — внучка Сталина. Ольга совершенно не знала русского языка, росла стопроцентной американкой. Поговаривали, что отношения между матерью и дочерью были напряженными. В письме своему другу из Кембриджа Светлана жалуется: «Я связана по рукам и ногам этой длинноногой и пустоголовой, испорченной девчонкой. В воскресенье она возвращается в школу, слава Богу! Когда она со мной, я, как никогда, тоскую о Кате и Осе, они всегда были такие милые»…
Между тем Иосиф, о котором мать тосковала, вдруг неожиданно прислал ей письмо. Он сообщал матери, что жена ушла от него, забрав сына, что теперь его ничего не удерживает на Родине и он хочет жить в Америке, где живет самое родное для него существо.
Светлана с этим письмом обратилась к послу из госдепартамента Кеннану. Она просила его похлопотать, чтобы Иосиф смог приехать к ней. Кеннан потребовал от нее обещания, что сын, погостив, вернется в Советский Союз. Но такого слова Светлана дать ему не могла. Контакт с сыном прекратился.
Желала ли она на самом деле приезда сына в Америку? Возможно, что нет, возможно, ее испугала мысль о том, что ей придется взять на себя заботы о человеке, которого она уже не знала, хоть он и был ее родным сыном. С нее достаточно было забот об Ольге.
Светлана побывала в Англии, участвовала в программе Би-би-си. После этого у нее возникла идея об очередном переезде. К тому же в Принстоне она познакомилась с Терри Уайтом, в прошлом миссионером англиканского причастия в Африке, большим подвижником, отважным и необыкновенно добрым человеком. Он сказал Светлане, что ее дочери лучше всего учиться в Англии, в пансионе квакеров, где учились дочери его друзей, и что он сам похлопочет за Ольгу.
Действительно, учеба дочери в хорошей школе — чем не предлог для очередного переезда? И Светлана вновь покидает Принстон. В августе 1982 года она перебирается в Англию, в Кембридж, где Терри Уайт помог ей отыскать квартиру.
«В Кембридже, на старой зеленой улице с профессорскими домами в викторианском стиле, ныне сдаваемыми поквартирно и покомнатно приезжим преподавателям, нашими хозяевами оказались милейший профессор аграрной экономики — веселый усатый старик, внешне скорее француз, чем «типичный англичанин», и его худенькая болезненная жена. В их громадном особняке, кроме нас, жили еще две семьи квартиросъемщиков…
По приезде мы с Олей сразу направились по крутой лестнице на самый верх, в мансарду, откуда открывался чудный вид на уже золотящиеся деревья большого сада. Хозяйка объяснила сложные приемы добывания горячей воды в ванной, которые показались мне устаревшими даже по сравнению с московскими квартирами. В гостиной и спальне я не нашла никаких отопительных приборов, кроме газового камина и чрезвычайно старомодной маленькой электропечки. А красивые большие окна, глядевшие в сад, были без вторых рам и обещали стужу зимой…» («Книга для внучек»). Позже Светлана приобретет другую квартиру в Кембридже, довольно удобную.
В Лондоне ей предложили работу на Би-би-си, но Светлана, не желая заниматься «политикой», отказалась от этого довольно выгодного места. К тому же она рассчитывала, что ей удастся третья книга, идею которой подал английский писатель.
Книга «Далекая музыка» была написана, но издатель вдруг решил, что раз она «об Америке — пусть в Америке ее и издают». Светлана переправила рукопись в Америку. Оттуда пришел ответ, в котором говорилось, что издательство хотело бы напечатать ее книгу о детстве, о Кремле, о Сталине… Светлана же считала, что обо всем этом написала уже достаточно, и не пожелала возвращаться к теме «Кремля». После долгих мытарств книгу удалось издать в Индии благодаря усилиям Тикки Кауля, который много лет тому назад увез туда первую книгу Аллилуевой «Двадцать писем к другу».
Ольга училась в квакерской школе, от которой была в восторге. Когда Светлана, принявшая католичество по приезде в Англию, попыталась устроить дочь в католическую школу, та решительно отказалась от этого.
В Кембридже Светлана познакомилась с Верой Трайл, дочерью Александра Гучкова, бывшего военного министра Временного правительства. Обе женщины быстро подружились, у обеих было весьма богатое прошлое. Светлана подарила Вере Трайл телевизор. Дружеские отношения они поддерживали до тех пор, пока Светлана не решила вернуться в Советский Союз: узнав о ее намерениях, Вера с нею поссорилась. Светлана была уверена, что больше не увидит Веру. Но по возвращении из Советского Союза она окажется в числе немногих людей, провожающих дочь Гучкова в последний путь.
Религиозные поиски Светланы продолжались. «Мне нужна была вера, способная охватить все человечество, весь земной шар, вера без «национальной гордости», без «патриотизма», без «побед» одного народа над другим…» Но, сделавшись католичкой, Светлана не оставила своей второй, после православия, любви. В Англии жил индийский философ Кришнамурти, книгами которого зачитывалась Светлана. Она решила встретиться с ним, рассказать философу о том, что она переводит его «Дневник» на русский язык. Эта встреча произвела на нее большое впечатление.
«Я говорила ему, как мне хочется вновь побывать в Индии, на что он просто сказал: «Предоставьте это мне. Я помогу вам». Я верила, что он хочет мне помочь, но также сознавала, вполне ясно, как оторван он от всех практических решений ежедневной жизни. Чтобы он смог мне помочь, нужно было, чтобы все члены колоссального Треста, который издавал его книги и владел самим автором, согласились бы с ним. А в этом я совсем не была уверена. Шла какая-то скрытая вражда с индийским обществом Кришнамурти, все еще державшим копирайты его ранних книг. Все это было так далеко от маленького смуглого святого в джинсах и синем свитере, быстро шагавшего по проселку меж полей и звавшего нас всех к миру, любви и полному слиянию с природой. Хотелось забыть о всех копирайтах и просто идти вслед за ним, наслаждаясь этими редкими моментами…»
Сюда, в Кембридж, неожиданно позвонил ей сын. Как давно она не слышала голос Иосифа, даже не сразу узнала его. А он был поражен ее английским акцентом. Разговор оказался сумбурным, но сын сказал, что Светлана теперь может беспрепятственно звонить ему в Москву.
То, что сын смог позвонить ей в Англию и высказать пожелание, чтобы и она звонила ему в Москву, явилось для Светланы свидетельством нового политического курса в СССР. К власти пришел Андропов. Наверное, Иосифу дали понять, что Кремль не станет препятствовать его сношениям с матерью. Зная немного сына, Светлана решила, что этот звонок — не его личная инициатива, что он санкционирован властями.
