Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой
Когда Карлос говорил о сексе на своих лекциях, те, кто читал его прежде, задавались вопросом: почему этой информации не было в книгах? Флоринда на это мне ответила: «Если бы мы только допустили мысль о возможности заниматься сексом, об этом говорили бы все!» Как я понимала, ирония состояла в том, что отсутствие этой темы лишь сильней возбуждало любопытство, которое маги стремились удовлетворить.
Публично проповедуя безбрачие, нагваль поймал мужчин на «уловку двадцать два». Он беспощадно дразнил тех, кто сопротивлялся обаянию привлекательных женщин, не занимался сексом, упуская возможность стать «хорошим воином». Решение этой головоломки, должно быть, мучило учеников.
Любимым персонажем, забавлявшим его, был его давно умерший дедушка, который учил его, мальчишку: «Ты не можешь трахнуть всех женщин в мире, но ты можешь попытаться!» Карлос утверждал, что считает эту философию отвратительной, не приносящей радости, но к концу его жизни стало ясно, что он следовал ей. Муни была убеждена, что Карлос совратил больше женщин, чем кто-либо другой в нашей истории.
— Даже больше, чем Уилт Чемберлен? — спросила я скептически.
— Ха! — рассмеялась она. — Уилт ничто перед ним!
Мужчин и женщин время от времени исключали из групп и обязательно из «внутреннего круга», если обнаруживали, что они имели сексуальные отношения. Одна ученица сказала Кастанеде, что частенько занималась проституцией, и ей, как исключение из правил, было разрешено этим заниматься и далее, так как предполагалось, что эмоциональные связи отсутствовали. Было ли это противоречие порождением извращенного упрямства Карлоса в духе «доктора Джекила и мистера
Хайда» или действительно это было дидактической техникой? Или это были жадность и самовлюбленность Карлоса, позволившие ему рационализировать свое собственное стремление к завоеванию и поддержанию власти, предотвращая тем самым «взрыв парового котла»? Флоринда подливала масла в огонь всей этой неразберихи (в моем случае — постоянно), подшучивая надо мной по поводу половины мужчин в группе: «Какой настоящий мужчина согласился бы на такие требования? — глумилась она. — Соñо! Тут нет никого с яйцами!» Тайно, с чувством вины, я продолжала получать радость от ухаживания, притворяясь, что согласна с учителями, которые утверждали, что это было бременем «человеков».
Нельзя отрицать, что исполняя несколько месяцев роль возлюбленной нагваля, я получала крайне противоречивые инструкции. С одной стороны, Карлос велел мне дать клятву, чтобы я никогда не позволяла ядовитому человеческому самцу входить в мое тело. В то же самое время он уверил меня, что я была теперь полноценной ведьмой, которая могла исцелять мужчин «энергетически мощной poto» и переносить их в другие измерения. Я чувствовала себя то разбитой, то всесильной, но главным образом замороченной. Самым трудновыполнимым из всего этого был абсолютный запрет на вопросы. Я должна была удовлетворяться восхищенными восклицаниями Карлоса: «Это, mamita, могущественная poto. Ты не имеешь ни малейшего представления, кем ты стала!»
Довольно часто мы с Карлосам занимались любовью с такой страстью, что изнуряли друг друга. Это были мои самые счастливые моменты за все девять лет в мире магов. Несмотря на наши конфликты и то, что я все более и более раздражала его своей непочтительностью к правилам и прихотям, мы удивительно подходили друг другу сексуально, и это сформировало мощную связь между нами.
Возможно, нет ничего более таинственного, чем сексуальная химия. Муни сказала мне, что в течение четырех лет она ничего не чувствовала. Наконец что-то изменилось, и она получила долгожданное удовольствие. А потом (от болезненных воспоминаний ее плечи поникли) его страсть к ней пропала.
Флоринда же утверждала, что всегда получала удовлетворение. Позже я слышала, что некоторые из его партнерш пробовали закрывать глаза и думать о Бесконечном, а другие возбуждались, захваченные его любовным пылом.
«Qué bestia, ты просто зверь! Мы убьем друг друга!» — Карлос обычно смеялся, когда мы обнимались. Он часто говорил о возможном бракосочетании в Лас-Вегасе, «в одном из тех ужасных номеров с ванной в форме сердца». Позже, когда это оказалось слишком затруднительным, он предлагал сочетаться во Дворце правосудия в Санта-Монике, но церемония так и не состоялась.
Однажды он вызвал меня из воскресного класса, оставив Астрид одну заниматься со слушателями. Он обратился ко мне с какой-то необыкновенной страстью:
— Эллисита, я видел звезды. Не думай, это не просто выражение — я действительно видел звезды, — его карие глаза сияли. — У меня кружится голова! И что-то случилось, чего никогда не происходило прежде! Ты знаешь, как осетр мечет икру? Он кладет свою икру рядами… Понимаешь, я выложил «икру» в твоей матке, положил энергетические икринки линия за линией. Они будут созревать в тебе всю оставшуюся жизнь, время от времени будет происходить взрыв энергии, «чистого сознания». Твоя матка восприняла энергию, я и не предполагал, что это возможно! Теперь ты моя правая рука, ближе тебя у меня никого нет. Я едва смогу встать сегодня! Ты измотала меня! — он уткнул лицо в мои волосы. — Я никогда не чувствовал такой близости ни с кем, amor. Я — твой муж, твой мужчина.
Карлос не позволял мне заниматься сексуальным самоутверждением. Он пытался осуществлять в своей спальне полный контроль — так нагваль поступал со всеми женщинами. Муни сказала мне, что он чуть не выгнал одну из самых своих близких студенток «за попытку занять позицию сверху», Карлос всегда испытывал наслаждение от разнообразия позиций, но их выбирали не партнерши. Как только я приноровилась к его потребности управлять, то сразу стала восхищаться его бесчисленными капризами, не зная, какого Карлоса увижу войдя в спальню. Он был то нежным, почти застенчивым, шептавшим ласковые слова по-испански, то страстным возлюбленным, кусающим мою шею и губы, то неторопливым мачо, нехотя целовавшим меня… и Карлосом, смотревшим в мои глаза, ленивым гедонистом, ласкавшим меня часами, игривым и жестоким, засыпавшим в моих объятиях.
После того как я прожила несколько месяцев в Лос-Анджелесе, Карлос принялся за стрижку моих волос. Это был явный признак самой тесной близости, потому что волосы имели особое значение для магов. Как только он начинал подрезать волосы ученице, ей не разрешалось стричься в другом месте или самой просить нагваля о стрижке. Карлос сказал мне, что в волосах содержится наша личная история, попавшая в ловушку и «удерживающая нас от полета». Подрезание волос восстанавливает нашу легкость и свободу. Каждый волос на моей голове был антенной для восприятия: чем короче, тем более восприимчивой.
