Фридо Зенгер - Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945
4 мая 1945 года. После хорошего завтрака на английский манер, за который надо было благодарить британского офицера связи из 15-й группы армий Джона Профьюмо, мы вылетели во Флоренцию. Там нас приняли в штабе генерала Кларка в соответствии с установленным протоколом. Победители принимали побежденных по всем правилам, без неприязни и проявляя гостеприимство. Вскоре после прибытия меня попросили доложиться генералу. Любезный американский офицер предварительно кратко проинструктировал меня, в какой форме желательно докладывать главнокомандующему. Несмотря на то что это было не более чем предложение, оно включало упоминание того факта, что я уполномочен моим Высшим командованием получить от генерала Кларка инструкции о сложении оружия группой армий «Ц». Думаю, такую формулировку можно было рассматривать как некую уступку, поскольку в ней не было упоминания о безоговорочной капитуляции. Но к сожалению, она возродила в немцах напрасные надежды. На предыдущих переговорах в Газерте еще шли разговоры о таких благородных уступках, как оставление личного оружия. Если бы те переговоры в марте привели к сдаче оружия, это была бы сенсация, но теперь она ничем не отличалась от капитуляции других групп армий, оказавшихся не в состоянии продолжать войну. Кроме того, в первые дни мая радио союзников не оставило у нас никаких сомнений в том, что альтернативы безоговорочной капитуляции нет.
Во время моего доклада генералу Кларку он стоял в своей палатке под звездно-полосатым флагом, рядом находились командующие 5-й американской и 8-й британской армий, а также командующие союзной авиацией.
Я не мог избавиться от впечатления, что офицеры союзников воспринимают эту сцену как тягостную. Я вынужден был проявлять к ним уважение как к противникам, тогда как они могли видеть во мне только представителя гитлеровского режима. Откуда им было знать, что эта обстановка вызывает у меня меньше горечи, чем у них самих? Для меня она означала конец двенадцатилетнего духовного рабства, так же как и очень личный поворотный момент в моей жизни, как ни сложилась бы дальше моя судьба. Узкое вытянутое лицо главнокомандующего и открытый понимающий взгляд произвели на меня весьма благоприятное впечатление. Это впечатление усилилось, когда в течение второй половины дня в длительной беседе с ним я честно говорил о технических трудностях капитуляции. Перед этим состоялось последнее общее заседание всей нашей делегации со штабом группы армий, куда были допущены многочисленные представители прессы. Заседание вел генерал Грунтер, начальник штаба группы армий. Он представил своих сотрудников и с помощью карты объяснил, в каких районах предлагается разместить германские войска. В связи с этим состоялся разговор о взаимодействии между отдельными командными пунктами союзников и германской группы армий, после чего попросили выступить меня. Я сказал, что мой командующий хотел бы точно выполнить все условия капитуляции, но сделать это невозможно до тех пор, пока действия так называемого освободительного движения приводят к вооруженным столкновениям с немецкими войсками. А поскольку линии связи большей частью нарушены, немецкое командование не в силах полностью осуществлять контроль над своими войсками.
В беседе с Марком Кларком я вновь вернулся к этой теме, и он сразу же согласился помочь. Он сказал, что в любом случае директивы, на основании которых действуют освободительные силы, будут отменены после завершения переговоров о капитуляции. Он отдал эти указания (занимать административные здания, захватывать немецкие склады, разоружать их охрану и т. д.), потому что, видимо, считал, что германская группа армий будет дезорганизована еще до того, как сложит оружие. Но в последние дни боев отряды освободительного движения сделались удивительно незаметными, а активными стали только после капитуляции. Марк Кларк готов был признать, что нельзя ждать от немецких войск сдачи личного оружия до тех пор, пока им угрожают партизаны.
Между тем в эти дни весь процесс капитуляции оказался под угрозой. 3 мая воздушная разведка союзников и офицеры, вывозившие нас с оккупированной немцами территории, установили, что немецкие автотранспортные средства самого разного типа движутся из Трента на север к перевалу Бреннер. Это являлось нарушением условий сдачи, и 15-я группа армий союзников грозилась задействовать свою авиацию, чтобы пресечь подобные передвижения. Более того, в донесениях сообщалось, что 1-й парашютный корпус явно не подчинился приказу сложить оружие и продолжал воевать. Мы все время опасались, что нечто подобное может произойти.
Единственное, что было в моих силах, – это заверить, что поведение этих войск идет вразрез с честными намерениями моего командующего. Мне оставалось только высказать предположение, что выполнить принятые обязательства командующему помешали партизаны. Поэтому я порекомендовал направить небольшие мобильные подразделения для восстановления порядка в пока еще занятых нами районах и наладить связь с немецкими штабами. К сожалению, я не мог напрямую связаться со своей группой армий, так как выделенное для нас подразделение связистов еще не прибыло. Вскоре мы узнали, что по дороге они попали в плен и сейчас находятся в американском лагере для военнопленных.
В соответствии с полученными мной перед поездкой инструкциями я указал на то, что, по мнению германской стороны, было бы опасно осуществить намерение вернуть эти войска в район севернее Болоньи. Мы очень хотели другого решения этого вопроса. И солдаты, и офицеры рассчитывали на скорое увольнение с военной службы, и если сейчас приказать им двигаться на юг, то на север ринется в бегство поток дезертиров. А подобный развал группы армий одинаково не в интересах ни союзников, ни немцев. Поэтому я предупредил, что в результате такого передвижения войск произойдет ослабление власти немецкого командования, и предложил отложить эти меры до тех пор, пока американцы не возьмут на себя всю полноту власти.
Генерал Марк Кларк не остался глух к моим аргументам. В своих планах направить немецкие войска в долину По он руководствовался соображениями относительно обеспечения их продовольствием, потому что в Нижних Альпах его запасы скоро должны были быть исчерпаны. Я же считал, что автотранспортных средств вполне достаточно, чтобы осуществлять снабжение из долины, хотя точных цифр я не имел. Обратил я внимание и на то, что гораздо труднее будет организовать лагеря на возделываемой равнине, чем в гористой местности у подножия Альп. Кроме того, на равнине немцы окажутся среди враждебно настроенного местного населения. Без тщательных санитарных мер размещение лагерей в низине может привести к эпидемиям.
Генерал Кларк согласился пересмотреть вопрос в целом и отложить его решение. До тех пор эта тема не должна была упоминаться в германской прессе.
В течение нескольких следующих дней переговоры стояли на месте, видимо, потому, что штаб 15-й группы армий занимался проблемами, не связанными с интернированием германских войск. Тем временем люфтваффе и военно-морской флот Германии прислали своих представителей прямо в штаб главнокомандующего союзных войск на Средиземноморском театре войны. Несмотря на то что эти представители были ниже меня по званию, они мне не подчинялись. 7 мая наша делегация увеличилась на двадцать два человека, все они были офицерами-специалистами. Мою небольшую первоначальную группу разместили на табачной фабрике, возникли трудности с размещением вновь прибывших. Мы уже были военнопленными, но получали полный американский паек. Мне предоставили небольшой дом с тремя комнатами и ванной.
С каждым днем становилось все очевиднее, что в нас больше не нуждаются. Была создана новая группа для переговоров, отличавшаяся от предполагаемой вначале. Поэтому 13 мая меня отправили обратно в Больцано, и я вернулся на прежнюю квартиру в Маттероло, где мой штаб пока не тронули.
22 мая меня и моего адъютанта графа фон Крамма забрали из Маттероло, и я отправился в плен в качестве командира громадного лагеря для военнопленных в Геди.
Глава 7
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ РАЗНОГЛАСИЯ СОЮЗНИКОВ
СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ
Когда в 1940 году Уинстон Черчилль стал премьер-министром и министром обороны, он создал свой собственный аппарат для планирования ведения войны. Начальников штабов он подчинил непосредственно министру обороны, и этим практически устранил политических глав трех видов вооруженных сил. В результате в Великобритании военные специалисты приобрели гораздо большее влияние на формирование стратегических целей, чем в других демократических странах. С 1943-го по 1945 год начальниками штабов были: Брук – начальник штаба сухопутных войск, Портэл – начальник штаба Королевских ВВС и Кеннинхэм – начальник штаба ВМС. Их тесное взаимодействие позволило умерить некоторые наиболее фантастические планы Черчилля, и, как выразился английский историк Джон Эрманн, «в течение нескольких трудных лет они пользовались таким влиянием, какого до этого не имел ни один военный комитет в Великобритании».
