Людмила Третьякова - Красавицы не умирают
Нет, король не брал в руки кисть. Он очень тщательно выбирал художника среди немецких мэтров. Только тот, чья живописная манера исповедует классическую ясность и неукоснительно добивается абсолютного сходства с образцом, мог вместе с королем разделить лавры создателя галереи красавиц. Из всех кандидатур Людвиг предпочел Йозефа Штиллера. Этот художник обладал не только мастеровитой, хоть и несколько бесстрастной кистью, но и адским терпением.
Его величество был кошмарным заказчиком. Он превратил Штиллера в своего раба, стоя у него над душой и диктуя все — от «а» до «я». Король сам выбирал позу красавицы, решая, во что ей нарядиться, какие украшения надеть, какие снять, какую прическу сделать, какого цвета должна быть косынка или цветок в руке.
Можно только представить, какие муки претерпевал Штиллер, чувствуя затылком дыхание короля, цепко следившего за каждым мазком кисти. Поправкам и переделкам не было конца. Уже готовые портреты не раз отвергались. Можно сколь угодно критиковать художественные достоинства галереи красавиц, но одно нельзя поставить под сомнение: все портреты, как в зеркале, повторяли лица тех, кому пбсчастливилось стать избранницей короля. Абсолютное сходство с оригиналом от первой до последней работы было главным и неукоснительным требованием коронованного заказчика.
Разумеется, это диктовало особые требования и моделям: выдержка, спокойствие и умение на долгие сеансы уподобиться мраморному изваянию. От желающих быть увековеченными между тем не было отбоя. Все крайние места в театрах и в концертных залах раскупались сразу же: дамы знали, что король, заядлый театрал, в первую очередь заметит тех, кто сидит ближе к проходу.
Отбор был исключительно строгим. Никакие доводы, ничьи просьбы и увещевания со стороны не действовали на короля. Он руководствовался исключительно собственными критериями: увековечивались созданья юные, свежие, пышногрудые, с правильными чертами лица.
Распространенное и столько раз нашедшее подтверждение в истории мнение, что о красоте женщины можно судить не по пропорциональности ее тела, а по эффекту, производимому ею, у баварского короля не находило поддержки. Вероятно, именно поэтому не попала в его коллекцию фрау фон Дубельт, дочь русского поэта Пушкина, хотя кандидатура ее обсуждалась. Как известно, Наталья Александровна, стоило ей появиться в обществе, буквально притягивала взгляды, но ее оригинальная, своеобразная прелесть состояла отнюдь не в идеальных чертах. Приходится лишь сожалеть, что кукольным лицам король часто отдавал предпочтение.
Правда, его отличала известная широта взглядов: ни таланты или их полное отсутствие, ни национальность, ни социальное положение значения не имели. В его коллекцию угодили девушки из семей торговца, сапожника, портного, были здесь и актрисы, а ангелоподобная красотка, дочь палача, соседствовала с принцессой крови, невесткой самого Людвига.
* * *
Неизбежен вопрос: а в каких же отношениях находился любитель прекрасного со своими нимфами?
Король умел дружить. Три тысячи писем, написанные им графине Марианне Флоренце, доказывают это.
Они познакомились на римском карнавале. Марианне исполнилось девятнадцать лет. Она только что вышла замуж. Людвиг еще ходил в наследных принцах. У них впереди была пропасть времени, но, кажется, они так и не успели наговориться. Разделенные пространством, Марианна и Людвиг не только изливали свою душу в письмах, но и вели оживленный обмен мнениями по самым разным вопросам.
Марианна Марчезе Флоренца
Людвиг не мог надивиться своей «Марианнине». Чудные локоны цвета южной ночи украшали весьма умную головку. Графиня переводила на итальянский язык труды немецких философов, сама писала и публиковала философские статьи. Ее весьма занимала политика, и очень чуткая к малейшим изменениям в общественной жизни очаровательная синьора в 1850 году поделилась с публикой «некоторыми размышлениями по поводу социализма и коммунизма».
Иногда в переписке графини и короля проскальзывали раздраженные нотки. Людвиг очень ревниво отнесся к решению овдовевшей Марианны еще раз выйти замуж. Она же весьма болезненно восприняла историю с испанской танцовщицей, окрутившей «ее короля».
Но если оставить в стороне временные размолвки, нежные отношения, растянувшиеся на десятилетия, представляются замечательными. Как знать, может быть, залогом их долговременности и было расстояние, разделявшее Марианну и короля?
Каждый год в королевскую резиденцию приходил из Италии трогательный подарок — собственноручно вышитые графиней ночные туфли для Людвига. Верный себе, он дарил прекрасной синьоре оды: «Видишь, любимая, бесконечное море, перед глазами лежащее... Такова же и наша преданность».
Король всегда клялся и божился, что не выходит за рамки чисто платонических чувств. У его терпеливой жены Терезии было свое мнение на этот счет. Один из современников назвал красавиц Людвига «написанным маслом гаремом». Интересно, что та из увековеченных, о бурном романе которой с королем чирикали все мюнхенские воробьи, не моргнув глазом заявляла: «Он поклоняется красоте, подобно трубадуру, и его галантность связана с этой любовью к искусству».
Вполне возможно, что король-эстет отождествлял любовь к искусству и любовь к красавицам. Но, надо сказать, от тех, кому король отдавал свое сердце, требовалось многое. Женщины, которых связала с ним страсть или дружба, а иногда и то и другое вместе, отличались не только пригожими личиками. Это были самобытные натуры, и роль натурщиц многострадального Штиллера была отнюдь не главной в их жизни.
* * *
Поначалу расскажем об одной юной особе, имя которой, быть может, многим и незнакомо, зато всем известны стихи, обращенные к ней...
Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло...
Бесценные строки Федора Ивановича Тютчева... Едва ли есть человек, который хоть однажды в минуту тоски или радости не повторял этих простых слов. Сколько всего написано про «науку страсти нежной»! Наверное, целый Монблан можно сложить из усердных попыток человечества передать словами все то, что делает с ним любовь: приходит ли она или уходит, живет или умирает. Тютчеву же хватило двадцати коротких строк. Они посвящены Амалии Крюденер.
Амалия Крюденер
