Отто Леттов-Форбек - Мои воспоминания о Восточной Африке
Здоровье войск было подорвано: все кашляли, появлялись признаки крайне неприятной легочной эпидемии, которая в ближайшие недели должна была лишить нас многих людей, и которую врачи рассматривали, как одну из разновидностей испанки. Ввиду того, что в этой местности имелось богатое продовольствие, я дал крайне измученным последними действиями войскам день отдыха, который был необходим также и для многочисленных больных. Капитан Кель со своей ротой был оставлен без багажа для действий в тылу у противника, чтобы причинить последнему возможно больший урон. Он донес о прибытии более крупных неприятельских войсковых частей в район Мтатере и восточнее этого пункта. Было ясно, что в данный момент противник еще продолжает преследовать нас с полным напряжением всех сил и для этой цели держит свои войска сосредоточенными. Обстановка казалась мне неблагоприятной для частичного успеха уже потому, что его нельзя было использовать, а сражение стоило бы нам раненых, которых мы не могли бы взять с собой. Так как я предполагал в ближайшее время разведать район севернее Луамбалы в, то не хотел оттягивать дальше движения туда.
Можно было предположить, что неприятель направится несколькими колоннами вниз по реке, то есть в северо-восточном направлении, поэтому наши части двигались через кустарник, в развернутом боевом порядке, и я ежесекундно ждал столкновения с северной неприятельской колонной. Но мы пересекли наиболее вероятный путь ее следования, не обнаружив никаких следов врага. Около полудня мы подошли к цели нашего перехода - источнику воды, расположенному у горы Хулуа. Со стороны авангарда послышались первые выстрелы, и скоро разыгрался оживленный бой. Капитан Мюллер - начальник авангарда - натолкнулся на хвост неприятельской колонны, которая двигалась на северо-восток под острым углом к направлению нашего походного движения. Он быстро атаковал находившийся в хвосте второй батальон 2 полка Королевских африканских стрелков, обратил его в бегство и захватил полевой лазарет, а также колонну неприятельских ослов.
Отряд Геринга развернулся правее, рядом с отрядом Мюллера. и, в свою очередь, быстро отбросил части противника, но не двинулся дальше вперед, так как противник развернул более крупные части - первый батальон 2 полка Королевских африканских стрелков и, по-видимому, части третьего батальона того же полка. Наш левый фланг при движении вперед начал подниматься по очень пологому скату, натолкнулся на свежие неприятельские части, затем отошел несколько назад и занял отлогий холм с большими секторами обстрела. Об этих событиях я получил ясное представление только тогда, когда опять вернулся на левый фланг с правого, куда мы направили отряд Геринга.
Бой становился довольно жарким, но наше продвижение приостановилось. Со стороны арьергарда под начальством капитана Шпангенберга, прибытия которого я ожидал, послышался огонь минометов. Арьергард отбил у Мпуеры атаку одной неприятельской колонны и обратил ее в беспорядочное бегство. В семь часов утра он двинулся дальше за главными силами. Около пяти часов пополудни он прибыл на поле боя, и я раздумывал, не следует ли еще сегодня попытаться ввести в дело все свои резервы, чтобы разбить наголову 2 полк Королевских африканских стрелков. Но я отказался от этой мысли; времени было очень мало - оставался всего час до темноты, и я был убежден, что на следующий день на рассвете на поле сражения прибудут свежие части неприятеля. К тому же ведение серьезного боя стоило бы нам значительных потерь, а я хотел их избежать при численности своих сил всего лишь в 176 европейцев и 1.487 аскари, которые состояли в наших списках на 1 сентября 1918 года.
Перед самым наступлением темнотв обер-лейтенант флота Вейниг, который действовал со своим орудием в отряде Геринга, донес мне, что он, как единственный еще уцелевший офицер, принял командование над этим отрядом. Скоро были доставлены на перевязочный пункт капитан Геринг, тяжело раненый в грудь, и обер-лейтенант Боль с тяжелой раной в голову.
Итак, я не бросил свои резервы в суматоху ночного боя в кустарнике, но по уборке поля сражения двинулся дальше в северозападном направлении. Скоро наступила полнейшая темнота, и движение в густой высокой траве производилось очень медленно. Пройдя пять километров, я расположился лагерем. Потери в бою 6 сентября составляли 6 аскари, 4 пулеметных носильщика убитыми, 13 европейцев, 49 аскари, 15 других цветных ранеными, 3 европейца, 13 аскари, 12 носильщиков пропавшими без вести, и 3 аскари, 3 носильщика попали в плен. По нашим наблюдениям, у неприятеля было ранено около 10 европейцев и 30 аскари, и, кроме того, 8 европейцев и 45 аскари были взяты нами в плен. Часть пленных больных и раненых, а также наши собственные тяжело раненые, были оставлены на поле сражения на попечение английского санитарного персонала. Захваченные позднее при Мвембе бумаги указывали, что 6 сентября колонна 4 полка Королевских африканских стрелков понесла большие потери и временно стала небоеспособной.
Во время дальнейшего движения неприятель нас не беспокоил. Капитан Кель остался со своей ротой западнее Мпуеры, чтобы действовать в тылу неприятеля на его сообщения. Он двигался вслед за нами и имел при горе Мильве небольшое столкновение с первым батальоном 6 полка Королевских африканских стрелков, прибывшим к этой горе с юга 8 сентября. Мы двигались колонной в несколько рядов напрямик через пори, богатую дичью область.Во время похода было убито несколько буйволов. Мы пересекли у Канене этапную дорогу противника, ведшую от озера Амарамбы к Махуа. Неприятель сжег в Канене магазин, но мы нашли в окрестностях достаточно продовольствия, и материальное положение войск можно было бы признать хорошим, если бы так сильно не свирепствовали легочные болезни. Около пятидесяти процентов получили бронхиальный катар, и в каждой роте от трех до шести человек имели воспаление легких. Вследствие того, что носилок имелось, примерно, только на восемьдесят больных, около двадцати человек с более слабым воспалением легких должны были попеременно идти пешком. При нашем способе ведения войны удовлетворительная организация транспорта больных была невозможна; с другой стороны, нельзя было просто оставлять больных лежать в пори. Это вынужденное положение должно было до крайности действовать на нервы отличного заведующего санитарной службой штабного врача Тауте. Было счастьем, что этот человек, высоко одаренный как в медицинском, так и в административном отношении, стойко держался под тяжестью своей ответственности. Эпидемия прекратилась благодаря его распорядительности, а также благодаря перемене местности и климата.
