Анатолий Корольченко - Генерал Скобелев. Казак Бакланов
Его назначили дежурным по сотне. На разводе караулов дежурный есаул предупредил:
— Чтоб утром рапортички представили без опоздания.
Рапортичкой называли суточную ведомость, в которой указывалось наличие личного и конского состава, вооружения, снаряжения. Каждое утро ее должен был писать дежурный.
Утром хорунжий из полка заявился в казарму.
— А где рапортичка, Бакланов? Запамятовал, что ли?
Но Яков помнил. Он уже портил третий лист, выводя на бумаге каракули. Пальцы не слушались, на бумаге выходили не буквы, а закорючки. Молитвы да псалмы знал назубок, а вот с письмом не получалось.
— А гутарили, что ты шибко грамотен.
— Да я учился, — попробовал он оправдаться.
— Знать, плохо учился. Дай-ка помогу, — предложил помощь хорунжий.
Узнав о конфузе, отец задал взбучку:
— Ты что же, вызубрил псалтырь и думаешь, все науки постиг? Какой из тебя начальник, если не можешь отличить аза от ижицы! Запомни: без грамоты не станешь начальником.
Честолюбивый, как многие казаки, отец был полон надежды, что сыну удастся, наконец, выбиться в люди, избавиться от сопутствующей всему баклановскому роду бедности.
— Да ты-то сам, батя, не дюже в грамоте силен.
— Ты на меня не смотри. Слушай, да поступай, как велю! С осени в школу пойдешь, сядешь за парту вместе с другими недорослями.
Появление в уездном училище великовозрастного казака вызвало у мальчишек удивление. На перемене его обступили школяры.
— А ружье у тебя есть? — допытывались они. — Казак с печки бряк. А на руках стоять можешь?
Один из них тут же продемонстрировал, как это делается.
— Не-е, так не могу.
— А стул за ножку поднимешь? Вот так.
Вихрастый, в коротковатой тужурке школяр присел, ухватился за низ ножки дубового стула. Силясь, попытался оторвать стул от пола, но не смог.
— Ну-кось, дай! — Яков ухватил ножку и к изумлению мальчишек поднял стул и, красный от натуги, держал некоторое время перед собой.
— Вот это да… Ну и силен!
На законе божьем отец Леонтий спросил его:
— А что тебе известно из святого учения?
— Знаю псалтыри, а еще часослов.
— А как излагается, к примеру, заутреня?
Яков без запинки произнес молитву.
— А теперь скажи литургию.
И, к удивлению мальчишек, он прочитал и ее.
— Похвально, очень похвально, отрок Бакланов, — высказался священник.
Учеба шла успешно. Проявляя усердие, Яков старался не отстать от одноклассников. Не давал поблажек и отец, требовал словно с малолетка-школяра.
Однажды учитель словесности спросил Якова, читал ли он книги о Суворове. Книг таких он, конечно, не встречал, а слышать о Суворове да еще Кутузове, не говоря уж о Платове, приходилось часто. Как соберутся в станице бывалые казаки, так непременно, поминая старое, поведут о них разговор.
— Тогда прочитай эту книгу, тут как раз о твоих сородичах написано, как они с Суворовым Альпы преодолевали, — предложил учитель.
Возвратясь из училища, Яков раскрыл книгу и не смог от нее оторваться до глубокой ночи. Его захватило описание сражений русских солдат и казаков в Италии, боя за перевал Сен-Готард, отчаянных атак у Чертова моста в глухих Альпах. Он зримо представлял престарелого, но сильного духом Суворова во главе чудо-богатырей. Верхом на любимом донском коньке он вел армию по трудным тропам. Рядом с ним были бесстрашный Багратион и молодой генерал Милорадович, которого полководец ласково именовал Мишей. И еще вызывал уважение донской генерал Андриан Карпович Денисов. «Ты, Карпыч, — говорил ему Суворов, — зайди со своими гаврилычами (так называл он казаков) поглубже в неприятельский тыл, да и напади с внезапностью на французов». И казаки совершали обход, бросались на врага, сея страх и панику.
С благоговением и восторгом перечитывал он место, где рассказывалось, как бородатый Денисов спас от смерти полководца. Он представил, как Денисов подхватил на руки спящего генералиссимуса, чтобы вынести его в безопасное место. «Пусти, бородатый черт.! — стучал кулаком Александр Васильевич в грудь казака. — Пусти, не то накажу!» — «А вот вынесу подале, тогда и наказывайте». А через минуту в то место, где только что находился Суворов, угодило ядро.
Потом учитель принес еще книгу о сражении под Бородино. Книга была не только с картинками, но и схемами, по которым можно было проследить ход сражения.
— Вот на этой схеме показан рейд во французский тыл твоих земляков во главе с Платовым. — Учитель стал объяснять, как действовали казаки в знаменитом сражении, а Яков слушал его, затаив дух.
Эти книги вызвали у Якова любовь к чтению, оставив светлый след в жизни и добрую память об учителе.
В Феодосии разнеслись слухи о появлении в окрестностях города разбойника Мехмета. Рассказывали разное: и что под его началом озорует банда, которая грабит всех, кто ей встречается; другие утверждали, что Мехмет действует в одиночку и нападает лишь на богатых, отбирая деньги и золото; говорили, что сам он обладает удивительной силой и страшнее его не встретишь во всем Крыму. Им возражали, утверждая, что разбойник — простой татарин, смелый и красивый, и не только никого не убил, но даже не ударил, а отобранные деньги и золото отдает беднякам, и те души в нем не чают, при опасности его укрывают, потому-то он неуловим.
В воскресенье Якова назначили в службу на базар, где обычно в тот день наезжал народ из дальних селений и было многолюдно. В толпе он отстал от своих казаков и его окликнул незнакомый мужик:
— Тебе-то что сюда с ружжом занесло? Уж не по Мех-мету ли рыщешь?
— Покой охраняем, — ответил Яков. — А может и разбойного татарина ищем.
— А он тебе дюже мешает? — взгляд у мужика недобрый, так и буравил.
— А то как же! Надысь, сказывали, перестрел он барина на дороге и забрал сто рублей, да еще часы золотые.
— Да ты ж не барин! Чего тебе бояться! У тебя иль у твоего батьки бывали когда сто рублев, чтоб лежали в кармане про между прочим? А может, ты часы золотые нашивал?
— Не-е, — отвечал Яков, не понимая к чему тот клонит.
— Вот то-то и оно, — развел руками мужик. — Выходит, барину позволительно иметь при себе на разные там веселые расходы такие деньги, когда кругом детишки голодают, деревни нищенствуют. Этот барин не сегодня, так завтра прогулял бы их с барышнями и дружками в свое удовольствие, а Мехмет, вишь, отобрал их, да отдал тем, кто в них имел нужду.
— А ты откель знаешь, что разбойник их отдал? Может, сам из того племени?
— Какой с меня разбойник! — усмехнулся мужик.
— Так что тебе за дело? Что надобно?
