Мария Романова - Воспоминания великой княжны. Страницы жизни кузины Николая II. 1890–1918
Однажды в начале июля, поздно ночью, когда мы уже давно спали, в мою дверь раздался стук. Проснувшись, я увидела на пороге своей спальни Марианну Зарникау, одну из дочерей моей мачехи от первого брака. Она сказала, что мы должны немедленно одеться и ехать в Петроград. Она приехала оттуда на автомобиле, чтобы привезти нас. По полученной ею информации, восстание большевиков назначено на следующий день и в их планы входило приехать в Царское Село на броневиках и вырвать у Временного правительства императора и его семью.
Марианна и ее муж проделали в автомобиле весь путь до Царского Села, чтобы предупредить нас. Мы оделись и поехали в Петроград. Но в тот раз ничего не случилось, и мы возвратились в Царское Село на следующий день. План большевиков свергнуть правительство провалился. Ленин и Троцкий уехали в Кронштадт, где с самого начала революции собрались самые преступные элементы. Там уже были совершены несколько жестоких убийств, но у нас оставалось еще несколько недель относительного спокойствия.
Глава 26
Любовь
У Володи были друзья, которые приходили его навещать. Чаще других приходил Алек Путятин, младший сын князя Михаила Сергеевича Путятина, коменданта дворцов Царского Села. С ним иногда приходил его старший брат Сергей, служивший в 4-м стрелковом полку. Это был прекрасный офицер, дважды раненный, отмеченный за героизм в бою. Он довольно часто приходил в наш дом. Я знала его с детства, но во время войны видела редко. Почти все время он проводил на фронте, а я в Пскове, и наши отпуска не совпадали.
Кажется, только однажды мы оказались в Царском Селе в одно и то же время. Это было зимой. Какие-то друзья устроили обед, за которым последовала ночная прогулка по парку на санях, и мы с Путятиным оказались в одних санях. Между нами начался легкий флирт, а неделей позже, когда я вернулась в Псков, он удивил меня, появившись в госпитале по пути в свой полк. Он привез с собой огромный пакет с разными желе в качестве подарка от моей мачехи и как предлог повидать меня – ведь этот привлекательный и милый молодой человек был наделен почти непреодолимой робостью. До этого я видела его наедине всего лишь один раз, и мы совершенно растерялись и не знали, как начать беседу.
Прошло много месяцев. Революция, которая привела меня в Царское Село, где я получила относительное убежище, привела и его сюда с фронта, где из-за положения его отца при дворе ему стало небезопасно находиться. И теперь, когда мы оба стали в некотором роде беженцами в Царском Селе, он часто приходил ко мне в дом моего отца. Наши отношения наладились, обоюдная робость исчезла, и нас определенно тянуло друг к другу.
В глубине моего сердца зашевелились чувства, которых я никогда до этого не переживала. Несмотря на революцию, несмотря на всю неопределенность, тревоги, наша нерастраченная молодость, наши свежие умственные силы требовали пищи. Вокруг нас шумела весна, неся с собой животворные потоки радости. Больше чего-либо другого хотелось счастья, хотелось взять от жизни все, что она могла дать. Само осознание нами опасности, неопределенность нашего положения, постоянный риск, которому мы подвергались, способствовали пробуждению этих чувств и заставили их пылать. Так, при крушении нашего старого мира мы осмелились на его останках ухватиться за новую возможность счастья, возможность прожить новую жизнь.
Я всецело отдалась новой необыкновенной радости – чувству влюбленности. Не решаясь приглашать его слишком часто в Царское Село, я начала ездить в Петроград, где принимала его в своем дворце на Невском проспекте.
Эти поездки я совершала одна, что было для меня внове, так как до этого я никогда не путешествовала без сопровождения. Раньше даже ради короткой поездки из Петрограда в Царское Село или обратно для нас открывали царские залы, предоставляли специальное купе или целый вагон. Теперь мне приходилось покупать себе билет и занимать место в поезде вместе с остальными пассажирами, большая часть которых отказывалась признавать классовые различия. На бархатных сиденьях вагона первого класса я ехала бок о бок с солдатами с заряженными винтовками, которые курили отвратительный дешевый табак, старательно выпуская дым в сторону своих соседей – ненавистных буржуев.
Эти поездки были сопряжены с некоторым риском. Однажды летом, когда большевики пробовали свои силы, я приехала в Петроград, находящийся в состоянии брожения. Все, что мы имели из средств передвижения, давно уже было реквизировано, и на вокзале не было ни одного извозчика. Мне пришлось идти пешком. Когда я вышла из здания вокзала на площадь, то ощутила что-то неладное. К тому времени я уже привыкла как-то интуитивно узнавать настроение улицы. Там, где назревали беспорядки, было пустынно, в воздухе чувствовалось напряжение, стояла полнейшая тишина, будто все затаило дыхание. Так было и сейчас.
Мне нужно было пройти к Невскому проспекту. По пути я почти никого не встретила, но слышала далекие выстрелы и треск пулеметов. Не могу сказать, что эта прогулка доставляла мне особое удовольствие, так что я была рада, когда добралась до ворот дома в целости и сохранности.
В тот вечер Путятин проводил меня назад в Царское Село. Но ничто не помешало бы мне совершать эти поездки; моя семья, знавшая об ожидавшихся в Петрограде беспорядках, встретила меня по возвращении нетерпеливыми расспросами, но без особой тревоги. Это было вовсе не удивительно. Мы уже привыкли день за днем жить среди постоянных сигналов тревоги, настоящих и ложных. Мы знали, что живем только из милости, что наши жизни балансируют между капризами и здравым смыслом соперничающих группировок. Опасность была так очевидна и постоянна, что мы в конце концов сделали вид, что не замечаем ее, иначе жизнь была бы невыносимой, а нужно было жить.
Но однажды мой отец нарушил наше притворное спокойствие.
– Никто, – сказал он, обращаясь ко мне, – не может предугадать, что с нами будет. Возможно, нам придется расстаться, возможно, нас разлучат насильно. Я стар; Дмитрий далеко. Вы должны найти себе хорошего человека и выйти за него замуж, тогда я буду спокоен за вас.
Эти последние слова он повторял полушутя, когда заметил частоту визитов Путятина, а затем сказал уже совершенно серьезно:
– Послушайте, если вам нравится Путятин, я считаю, вы должны выйти за него замуж.
А наши сердца уже все решили. С одобрения моего отца мы в начале августа обручились и решили не откладывать наш брак, а назначили церемонию на один из первых дней сентября. Впервые в жизни я была по-настоящему влюблена и очень счастлива.
Со всех сторон доходили слухи о намерении правительства увезти царскую семью из Царского Села, которое стало центром деятельности большевиков. Правительство боялось за безопасность своих бывших правителей и предложило перевезти их в Крым – это было не более чем одним из таких слухов. Говорили и многое другое. На самом деле Советы боялись, что союзники могут помочь императору и его семье уехать из России.
