Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
О. Вениамин, вернувшись поздно вечером из Иокохамы, сказал, что предпочитает отправиться в Нагасаки в пятницу на французском почтовом судне, только «нужно–де путевых не 35 ен, как прежде говорил, а 50». Ладно!
30 марта/12 апреля 1900. Четверг.
Георгий Оно, катихизатор в Уцуномия, на днях письмом к секретарю Нумабе просил позволения прибыть сюда для личных переговоров о чем–то. Я велел ответить, чтобы письмом сообщил, что имеет; «если секрет, мол, выдан не будет». И что же оказалось? Сегодня пишет: облачение у о. Тита до того износилось, что похоже на платье нищего — так Георгий Оно хотел привезти сюда показать мне, чтобы выпросить новое. — Но отчего же о. Тит до сих пор не скажет? Велел я тотчас же отправить к нему новое священническое облачение, а за другую просьбу велел выбранить Георгия Оно: не мне, а Нумабе пишет — просит прислать сорок просфор: «здесь–де дурно пекут» — это в большом городе Уцуномия, где, конечно, много булочных, не могут спечь просфор?!
О. Вениамин, после исчезновения куда–то, в десятом часу вечером приходит прощаться пред завтрашним отъездом и говорит:
— Сто ен жалованья мне мало в Нагасаки, там жизнь дорога; я буду писать в Хозяйственное управление, что нужно больше.
— Но вы ехали на это жалованье, я вам писал, что сто ен.
— Да, но мне мало будет.
— Старайтесь ввести ваши расходы в эти пределы — по одежке протягивать ножки. Я вам не могу обещать больше; впрочем, пишите оттуда, что будет.
Тихо и кротко поговорив с ним, я отпустил его. Но все больше и больше убеждаюсь, что не хозяин приехал на Миссию. Куда! О. Сергий Глебов отравляет его по своему произволу, начиняет ненавистью к Миссии («все здесь в упадке» — проповедует уже о. Вениамин), и человек- тряпка поддается всему, а тот уже провозглашает публично (за столом у посланника вслух всех), что скоро уедет и этот. Вот феномен: приехавши на миссионерское служение, о. Сергий возненавидел миссионерство и гонит всякого от него. Только руками разведешь на сего человека!
31 марта/13 апреля 1900. Пятница.
В шестом часу утра еще раз простился с о. Вениамином, который отправился, чтобы на французском почтовом пароходе, снимающемся в девять часов, следовать в Нагасаки. — Дал телеграмму консулу Костылеву в Нагасаки: «Игумен Вениамин поехал туда на житье для русских христиан и для миссионерского дела. Прошу ваших добрых забот о нем».
Дообеденным переводом (дошли в окончательном исправлении до 22–й главы Деяний) мы с Накаем кончили занятия.
После обеда кончились классы в школах — до после Пасхи.
Вечером была всенощная, на которой были в Церкви все учащиеся; пели причетники; служба в правом приделе.
В восемь часов вечера Илья Яци привел свою жену и отца ее, вполне примиренных с ним. Дал я наставление отцу, чтобы отныне он сердился и бранился на детей только с тем, чтобы примирить их, а не разъединять, как доселе было, и прочее. По–видимому, все отлично уладилось. В Понедельник Яци поместит жену в Женскую школу, а сам отправится в Исиномаки продолжать катихизаторскую службу.
1/14 апреля 1900. Лазарева Суббота.
С шести часов Литургия, за которой были все учащиеся. Пели причетники. Было человек шестьдесят причастников — из города и служащие Миссии.
О. Мии пишет, что молчаливость катихизатора в Миядзу Марка Одагири привела в отчаяние христиан Миядзу и его самого — о. Семена, иметь–де это в виду к Собору, то есть Одагири убрать оттуда. Придется написать к Одагири, чтобы искал себе другой службы; проповедник, вечно молчащий, — аномалия, которую нельзя вечно терпеть.
Заявился русский, некто «Александр Иванович Козьма, военный электротехник», и попросил исповеди и святого причастия. Из служащих во Владивостоке, пробовавший, по разным причинам, лишить себя жизни, но спасенный вовремя данным противоядием. Говорун, каких редко: человек, видимо, хороший, но способный, по живости характера, вдаться в крайность. Прислушавшись и присмотревшись к нему, я не усомнился исполнить его просьбу: после всенощной исповедал его, причем он оказался еще более искренним, чем заявился прежде, и прочитал причастный канон и молитвы на сон грядущий. Ночь предложил ему провести в квартире отбывшего о. Вениамина.
За всенощной ныне было меньше, чем в прошлом году, хотя погода была хорошая. Вайи — были ветки цветущей сакура.
2/15 апреля 1900. Вербное Воскресенье.
Пред Литургией крещено более двадцати взрослых и детей.
Причастное правило я прочитал для себя и вместе для господина Козьмы; за Литургией он и приобщен Святых Тайн вместе с сотнею японцев, взрослых и детей.
За обедней было несколько матросов с «Адмирала Корнилова», которые потом попросили отслужить им молебен, оный и отслужен был им по–японски о. Павлом Сато. За молебен матросики дали русский золотой в 5 рублей, который, по обычаю, поступил на Церковь.
Из Церкви зашел еще ко мне вместе с господином Козьмой чиновник с «Корнилова» Иван Абрамович Терентьев, который позавтракал у меня вместе с господином Козьмой и потом пожертвовал на Церковь золотой в 15 рублей.
Были затем, днем, с визитом офицеры с «Корнилова» и сухопутный офицер Петр Алексеевич Россов, шесть лет служивший в Приамурском крае, изучивший китайский язык и ныне едущий в военную Академию, — очень умный и симпатичный.
Написал к Феодору Ивановичу Васильеву, консулу в Иокохаме, и его жене Лидии Ивановне, чтобы выпросили из Католической школы в Иокохаме находящихся там русских девочек сюда дня на три–четыре отговеть в последние дни Страстной и встретить Пасху. Послал также Лидии Ивановне расписание времени церковных служб здесь во время Страстной; она, видимо, благочестивая, доброго воспитания в петербургской благочестивой семье; дай Бог, чтобы и сохранила это!
В шесть часов вечера была вечерня и повечерие; учащиеся все были, из города почти никого.
3/16 апреля 1900. Великий Понедельник
Варнава Симидзу, катихизатор в Кобе, просит позволения о. Сергию Судзуки — по отслужению им Литургии в Пасху в Оосака — тотчас отправиться в Кобе и отслужить другую там; «просил–де об этом о. Сергия», но он — «без позволения Епископа не могу». Экие! Не знают твердо, что священник в день не может служить две Литургии! А еще ученые, кончили Семинарию! Указано правило в Служебнике, в «кундзи», страница 564. — Просит еще Варнава прибавить 1 ену на квартиру — «хозяин накинул». Пусть!
Фома Танака усиленно просится поскорей в Оосака («уже и вещи уложил для дороги»), пишет и отчаянно вопиет по поводу того, что о. Сергий Судзуки просит его остаться до Собора в Вакаяма. О. Сергий, по обычаю своему, скажет одно, потом другое: сначала совсем решил перевести Фому в Оосака и преемника ему указал, потом переменяет это. Нельзя так. Написано к Фоме, чтобы, помолившись с христианами в Вакаяма в Пасху, отправился с Богом в Оосака, и послано ему 15 ен помощи — просил он в долг, послано в дар, ибо старый и хороший катихизатор (ему бы следовало быть и священником, если бы не больная жена, и притом до замужества не пользовавшаяся доброю репутацией). А к о. Сергию написано, чтобы послал в Вакаяма, до Собора, Тимофея Ирино, который на катихизаторские собрания и проповеди, бывающие в Оосака, может приезжать оттуда — дорожные будут даны; Гавриила же Ицикава пусть до Собора оставит в Какогава и Химедзи, ибо и тот просит о том же.
