Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского
— Владыка святый, не смущай мою душу. С великой скорбью отрекаюсь я от твоего предложения. Недостоин я столь высокой чести. — Голос его постепенно становился всё более твёрдым и решительным. — Прости меня, преосвященнейший владыка, ты хочешь возложить на меня бремя свыше меры моей, ибо кто я, грешный и худейший паче всех человек? Нет! Ты не найдёшь во мне, чего ищешь!
Решив, что Сергий отказывается, будучи уверенным, что есть более достойные служители, имеющие высокий церковный сан, Алексий возразил ему:
— Знаю достоверно, что все, от великодержавного до последнего человека, тебя пожелают иметь своим пастырем. Теперь заблаговременно ты будешь почтён саном епископа, а после исхода моего и престол мой восприимешь.
— Владыка святый, — тихо, но твёрдо сказал Сергий, — если не хочешь ты отгонять моей нищеты от твоей святости, то не говори более об этом моей худости, не дозволяй и другим побуждать меня к тому. Поверь, что невозможно найти во мне того, чего желаешь ты. Будем следовать заповеди апостола Христова Павла: каждый поступает так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал.
Алексий, опустив голову, молчал. За время многолетнего общения он знал, что Сергий, в совершенстве постигший Святое Писание, жил заветами Христа. Знал также твёрдость характера Сергия, его упорство и беззаветность в служении Господу.
— Брат мой, все силы исчерпал я, чтобы убедить тебя, не буду более настаивать на своём желании. Согревай благодатною теплотой паству нашу, друг мой любезный. Да хранит тебя Господь, — с грустью в голосе произнёс Алексий.
Игумен низко поклонился митрополиту, тот осенил его крестным знамением и проводил до дверей. Сергий вышел, оставив митрополита в глубоком раздумье.
— А ведь я знал, что Сергий исполнен Святого Духа, Который управляет его душою и располагает её к тому, чего требуют его добродетель и польза других. Знал, что он не изменит ни своего образа жизни, ни своего непрерывного духовного восхождения во имя служения Богу и ближнему. Однако я всё-таки надеялся, — размышлял Алексий. — Если бы я стал далее настаивать на своём желании, то Сергий удалился бы в какую-нибудь безвестную пустыню. Опасаюсь я, чтобы совсем не скрылся светильник, тихим светом озаряющий и благодатною теплотою согревающий паству свою. Господи, спаси и помилуй раба Твоего Сергия и дай ему силы, — Алексий перекрестился.
Отказ Сергия Радонежского от святительской кафедры всегда привлекал внимание составителей его жизнеописания. Мудрые слова высказывали пастыри Церкви по поводу этого поступка игумена Сергия.
«Редкая вещь! — поясняет нам московский митрополит Платон. — Чего другие, подстрекаемые честолюбием, всеми мерами ищут, того всемерно отрицается и избегает праведник! Но не позволим себе думать, будто Сергий в сем случае воспротивился званию Божию. Нет, он исполнен был Святого Духа, Который управлял его душою и располагал её к тому, чего требовала его добродетель и польза других».
Ближе всех к истине был митрополит Московский Филарет, прослуживший сорок лет настоятелем Сергиевой Лавры: «Великий отец наш Сергий, как бы в некоторое вознаграждение Православной Церкви за то, что не отдал ей в епископство самого себя, в обилии возвращает под сению своею сынов послушания и разума духовного, которых потом избрание церковное призывает к епископству».
На следующий день Сергий посетил великого князя Владимирского и Московского Дмитрия Ивановича в его дворце в селе Коломенском.
К приходу Сергия князь, его жена и дети находились в покоях, расположенных на втором этаже дворца и служивших им одновременно и комнатой для занятий, и детской для игр.
Князь Дмитрий и его старший сын Василий сидели на скамье у окна. Сын держал на коленях книгу, а отец следил, чтобы он читал правильно и не ошибался. Старательно выговаривая слова, мальчик читал по-арабски.
— Хорошо, — похвалил его отец, — теперь переведи.
Тщательно подбирая слова, Василий стал переводить прочитанное на русский язык.
У другого окна с вышиванием в руках сидела княгиня Евдокия. В ней не было надменности и высокомерия. Её приятное с мягкими чертами лицо светилось лёгким естественным румянцем.
У её ног играл трёхлетний сын Юрий.
Вошёл слуга, с поклоном сообщил:
— Князь, пришёл игумен Сергий из Радонежа.
— Пусть войдёт, — ответил Дмитрий Иванович и погладил Василия по головке. — Иди, сынок, поиграй с братом, занятия продолжим завтра.
Василий, не скрывая радости, что его освободили от трудного урока, осторожно закрыл книгу, аккуратно положил её на скамейку и побежал к брату.
Слуга удалился, и тут же в покои вошёл Сергий. Перекрестившись, он произнёс с поклоном:
— Благодать Божия на вас и на доме вашем.
Князь пошёл ему навстречу. В свои двадцать семь лет Дмитрий Иванович был велик и крепок телом, широк в плечах, чёрные, слегка вьющиеся волосы и коротко стриженная борода обрамляли его красивое лицо.
Подойдя к Сергию, князь поклонился ему, они обнялись. Затем, обратившись к княгине, Сергий спросил:
— Как растёт крестник мой Юрий? Идёт ли учение у Василия?
— Слава Тебе, Господи, — ответила княгиня с улыбкой, — детки растут сильными, крепкими. Васенька науки осваивает скоро. Уже читает и по-нашему, и по-гречески.
— Похвально сие. Наш язык и письменность достались нам с древнейших времён от далёких предков наших. Сперва были восточнославянский или древнерусский язык и церковно славянский или старославянский. Потом эти языки соединились, однако канонические книги Священного Писания теперь списывают только на церковно славянском языке. Греческий же есть первейший язык Священного Писания, язык Византии, давшей его нам вместе с учением Христа.
— А теперь вот князь взялся его арабскому обучать.
— Разумно сие. Правителю надлежит знать язык разных племён и народов, коих Русь должна быть заступницей. К тому ж, арабский-то язык многих соседей наших, их тоже хорошо понимать надо, чтоб жить с ними в мире и согласии, а коль придётся, поведать им на их языке об интересах Отечества нашего.
— То мы понимаемо, отче святый, потому сынок и старается.
— А как сама, княгиня?
— Благодарствую, слава Богу, в добром здравии.
— Дай Бог вам всем здоровья, — сказал Сергий с лёгким поклоном. Затем повернулся к князю. — Зачем звал меня, Дмитрий Иванович?
— Присядем, отче, — пригласил тот.
Княгиня встала и позвала за собой сыновей:
— Пойдём, не будем мешать взрослым.
Взяв детей за руки, Евдокия пошла к выходу. Невысокая ростом, красиво сложенная, русоволосая, она повела сыновей. В ней не было презрения и величия. Её движения были мягкими и уверенными. Ровесница князю, она выглядела моложе своих лет.
