Александр Гамов - Непарадные портреты
— А что, по-вашему, Россию держит, почему она не погибнет?
— Она, во-первых, большая очень. Силы много в ней. А вот как такая бабка-квочка: сидит себе и сидит — и будет сидеть. Боже сохрани трогать ее, переделывать... Все равно выпрямляется в свою эту форму, какая должна быть она, Россия. Нашему человеку трудиться надо, иначе он разлагается. Работа и работа. А человек должен работать пружинно.
Политологи говорят: «Хочешь разрушить страну — просто растлевай молодежь». Вижу по телевизору: кому не лень говорят. Высказывания — как треск деревьев во время пожара. Телевизор пользует любой: тот голяком, другой матом сыплет — есть такая передача, якобы юмористическая.
— «Комеди Клаб»?
— Вот-вот. Телевидение перестало быть рупором таинственным, выдавили из него искусство.
— А сериалы вы по телевизору смотрите?
— Нет, не смотрю, я не могу заразиться их энергией. Я смотрю новости, канал «Культура». Чуть не умерла, слушая Хворостовского. Гениальный певец, ничего не скажешь. Равного ему среди молодых сейчас нет. Те в основном на уровне моды. Смотрю старые фильмы.
— А новую экранизацию «Войны и мира» Толстого, снятую европейцами?
— Я люблю фильм Бондарчука. Я сама снималась в нем в маленькой роли. Но дело не в этом. Ни одного современного фильма — даже глазом не взгляну — не показывайте мне. Только рекомендованные, проверенные. Вот Никиты Михалкова фильм «12» я буду смотреть. А на другие время тратить...
Я только знаете чего опасаюсь: не считайте меня такой, как сказать, нравоучилкой. Мы тоже в свое время остро воспринимали то, о чем старшие рассуждали. Но ведь и они были в чем-то правы. В том, что касалось сохранения нравственности, оберегания духовного заповедника. И я к этому пришла...
Рецепт борща от Нонны Морюковой
Кладется мясо, все равно какое — говядина, свинина. Варится, пенка снимается. Варится, варится, варится... А в это время деликатно режется капуста, свекла. Когда мясо почти готово, закладывается вся эта чебурда: капуста, лук, картошка. Все вместе. И обязательно свежие помидоры. Или томатная паста, если это зима. А потом берется свиное сало, в ложку нарезается, а ложка не расписная, а такая, обыкновенная, деревянная, и потом скалкой сало раздавливается с чесноком. И последнее уже — зажаривается с луком. Травки, конечно...
«Комсомольская правда» (еженедельный выпуск),
22 и 29 ноября 2007 г.
* * *
Общаясь с Нонной Викторовной и ее сестрой, мы часто касались самых обычных, даже, может быть, обыденных тем. И, публикуя интервью, не избавлялись от этих мелких деталей. Нам кажется интересным все, что было интересно ей самой. Нам представляется важным показать ее не только в возвышенных сферах, но и в обычной жизни. Тем более что у нее и эти мелочи бытия часто оказывались окрашены яркими красками ее своеобразия.
6. Через сорок пять лет после развода она помирилась с Тихоновым
В конце апреля 2008-го, приехав из ЦКБ к себе домой, Нонна Мордюкова сразу же позвонила к нам в «Комсомолку».
— У меня для вас хорошие новости, — поделилась Нонна Викторовна — голос ее был бодрым и веселым. — Во-первых, на дворе весна — позеленело все. А то зима была какая-то неуклюжая, а сейчас солнышко светит — так радостно на душе. Во-вторых, я наконец-то дома. В больнице хорошо, а когда родные стены — оно-то лучше...
(Нонна Мордюкова находилась в ЦКБ с середины марта. После поддерживающих процедур она почувствовала себя настолько хорошо, что врачи приняли решение выписать актрису домой.)
Ну а третью новость мы выпытали у нее сами...
«Он первый сказал: «Нонна, прости...»
— Нонна Викторовна, пока вы были в ЦКБ, там же и Вячеслав Тихонов тоже лежал. Вы с ним не виделись?
— Нет. Зато потом... Ну и что? Он же первый про меня по телевизору — фильм назывался «Все о тебе», то есть о Мордюковой — сказал: «Нонна, я виноват, что перепутал твою жизнь. Прости... Я хорошо к тебе отношусь, и все пустяки». Я довольна была, что он сказал такое. Поэтому взяла и ему позвонила.
— Из больницы?
— Из больницы, конечно.
— Прямо домой?
— Да. Ему домой. Он же на два дня раньше меня выписался. А у нас с его женой хорошие отношения. Вот я и позвонила...
— И что вы ему сказали?
— Вам это обязательно? Говорю: «Славочка, дорогой, я тебя очень уважаю и посылаю тебе большой привет и спасибо, что ты вспомнил обо мне. Я тоже твою жизнь запутала, дорогой, не обращай внимания на то, что было, — что было, то уплыло. Все равно ты был первым, ты и последним остался для меня». Поздравила, что родилась у него двойня — внуки его. Давно, правда. Все как-то по-теплому говорили. И сказала еще: «Очень целую тебя в щечку».
— А он?
— Он говорит: «Спасибо».
— И все?
— Да, и все. И больше ничего не сказал. Что же он, разбираться бы там начал, что ли? Нет, он не такой. Он в душе все держит — такой человек.
— Больше ни о чем не разговаривали?
— Больше ни о чем. Я говорю: «Спасибо, Славочка, и тебе тоже».
— У вас как-то на душе после этого полегчало?
— Да чего легчать-то? Что мы, сойдемся, что ли? Нет. Это просто как ответное ему мое слово за то, что он обо мне вспомнил так хорошо. Ведь развелись мы в 1963 году. И все эти годы — сорок пять лет — ни разу друг с дружкой не поговорили...
— Что-то шевельнулось у вас в душе?
— Ох, вы какие... Шевельнулось, конечно! Но ему-то я не стала говорить об этом.
— А нам можете сказать?
— А что? Хоть и положили мы трубки, но не конец же всему. Я каждый день о нем вспоминаю. Как мы учились, как впервые на свидание пошли. Воспоминания... От них никуда не денешься. Все это меня согревает. Потому что это детство и юность. Все же у нас со Славой была семья. Больше у меня уже не состоялось семьи. Я каждый день его вспоминаю и благодарю в душе.
А потом я ему еще написала письмецо. Маленькое такое: «Слава, была очередь большая, никак не соединяли с тобой. Так я решила написать... Что было, то было, а осталось только хорошее. А плохое не хочется вспоминать, оно у каждого бывает».
— Тихонов не ответил пока?
— Нет, не ответил. Наверное, он удовлетворился тем, что я говорила ему до этого, а потом написала. Потому что и так ясно все.
«Хочу сниматься. Очень соскучилась!»
— Как вам в ЦКБ-то поживалось?
— Ничего... Сперва – в общей палате. А потом меня в элитную переселили. И я как барыня там была. Никита Михалков заплатил за лечение. Такие деньги, аж стыдно было.
— Чем теперь, после больницы, собираетесь заниматься?
— Мне бы только сняться! Возраст героини меня не пугает — хоть старенькую бы сыграла, все равно это интересно. Соскучилась по работе. Очень соскучилась!
«А на Пасху будем христосоваться»
