Никлас Бурлак - Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945
Огонь со стороны 8-й гвардейской армии по Тиргартен-парку становился все интенсивнее. Парк отвечал тем же. Одна крупная мина (непонятно чья) разорвалась в последней шеренге взвода наших разведчиков: трое убитых и трое, включая капитана Троева, раненых. Ранения — мелкие осколочные. У капитана — в голову и шею. Перевязку всем троим сделала Ана. Ей помогал Гюнтер. Все трое раненых заявили Заботину, что могут двигаться вперед.
Убитых похоронили в воронке. Записку с фамилиями заложили в пустую флягу.
Полдень. Саперы со своими собаками на нашем пути обнаружили огромную яму.
— Связь, Никлас! — приказал Заботин.
— Вызываю! — ответил я. И через минуту: — Есть связь! Текст?
— Текст, — сказал Заботин, — такой: «05.01.12+1».
Вскоре пришел ответ: два плюса.
— Перекур с дремотой до 13.00, — дал команду Заботин. — Никлас, включите рацию на прием!
— Включаю! — ответил я.
Надел наушники. В начале каждого часа Би-би-си давала новости. Услышал и перевел:
— «Русские водрузили красный флаг над Рейхстагом…»
Все мы хором, дружно произнесли три раза тихо: «Уррааа! Уррааа! Урррааа!»
— «…Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер при посредничестве графа Бернадота пытался связаться с фельдмаршалом Монтгомери и генералом Эйзенхауэром. Оба ему отказали».
— Найдите Москву, Никлас! — сказал Заботин.
Нашел. Застал окончание приказа Сталина, который зачитывал, если не ошибаюсь, Юрий Левитан. Развернул один наушник, чтобы слышали все:
— «…Приказываю: сегодня, 1 мая, произвести салют в столицах союзных республик, а также в городах-героях: Ленинграде, Сталинграде, Севастополе и Одессе — двадцатью артиллерийскими залпами. Да здравствует наша могучая Советская Родина! Да здравствует великий советский народ, народ-победитель! Да здравствуют победоносные Красная армия и Военно-морской флот! Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины! Вперед, за окончательный разгром гитлеровской Германии!»
Заботин разрешил всем, как он выразился, «принять на грудь» по глотку спирта. Саперы покормили своих четвероногих помощников-нюхачей.
В 13.00 мы продолжили двигаться вперед, в основном по-пластунски. В 21.00 оказались рядом с перекрестком, по которому били советские «Катюши» 8-й гвардейской.
Это было ужасно, ни описать, ни рассказать словами. Конец света! Настоящий ад! Их залп во сто крат страшнее бомбежек или обычных артобстрелов.
В 23.30 мы достигли сада рейхсканцелярии, где слышались беспрерывные разрывы гранат, автоматные, пулеметные очереди и душераздирающий ор рукопашного сражения. Но нам приказано в бой не вступать. Вблизи Герман-Геринг-штрассе, четко обозначенной на рисунке Гюнтера, для нашей временной базы нашелся подвал разрушенного авиабомбой огромного здания с метровой толщины стенами. В подвале над нами козырьком навис большой кусок пола первого этажа.
2 мая 1945 года
Возле рейхсканцелярии
00.10.
— Связь! — приказал Заботин.
Я послал в эфир позывные и QRK (вопрос).
— Готов, — громко докладываю Заботину.
Он мне в ответ:
— Шифруй: «В саду идет жестокий бой. Ваше решение?»
Я передал шесть групп цифрами: «31751-99519-1821493122+61662-26196 QRK».
Через минуту поступил ответ: «7518!» — и после паузы: «17111-92194-11219+144».
— Приказано ждать, — кричу сквозь гул и грохот Заботину. — И слушать Гамбург.
— Переходите на прием Гамбурга! — следует приказ Заботина.
По радио не только из Гамбурга, но и со всех немецких радиостанций звучит музыка Вагнера. Потом — барабанный бой и вслед за ним — национальный гимн Германии. А после всего этого — заявление гроссадмирала Дёница. Я его записал на слух и перевел «с листа» для Заботина:
— «Наш фюрер Адольф Гитлер умер сегодня днем на своем командном пункте в рейхсканцелярии, борясь до последнего вздоха против большевизма. 30 апреля 1945 года фюрер назначил меня своим преемником. Моей главной задачей является сохранение немецкого народа от уничтожения руками большевиков. Для этого война будет продолжаться… Мне необходимо заручиться вашим доверием, потому что ваш путь — мой путь… Если мы сделаем все, что сможем, то всемогущий Бог не оставит нас, ибо мы так много страдали и принесли так много жертв…»
Я переключился на русскоговорящее радио и сразу понял, что гроссадмирал Дёниц врет. Гитлер не умер 1 мая 1945 года на своем «командном пункте», он и Ева Браун покончили жизнь самоубийством 30 апреля 1945 года.
Жестокая автоматная стрельба и разрывы гранат в саду рейхсканцелярии стали затихать. Майор Заботин тут же отправил на разведку в сад командира взвода разведчиков и двух его солдат.
— Полчаса туда, полчаса там и полчаса назад, — дал команду Заботин.
Затихающей стрельбой воспользовался Гюнтер. Он подошел ко мне и жалобным тоном спросил:
— Herr Nicholas, habe ich ehrilch die aufgabe beendet, die sie mir gegeben haben? (Я честно выполнил все, что мне было поручено выполнить?)
— Ja, ja, Gunther, du bist ein guter junge. (Да-да, Гюнтер, ты молодец.)
— Danke, Herr Nicholas, — заискивающе поблагодарил Гюнтер и добавил: — Darf ich Herr Major fragen, op ich jetzt nach hause gehen kann? Ich weiss nicht ob meine Mama und meinen Papa am leben sind (Можно мне попросить господина майора, чтоб он меня отпустил домой увидеть, живы ли мои мама и папа?)
— Du kannst, Gunther, du kannst. Aber es ist besser, wenn ich es fur dich tua. (Можешь, Гюнтер, можешь. Однако лучше, если сделаю это я.)
— Vielen dank, Herr Nicholas! (Спасибо большое, господин Никлас!)
— Товарищ майор, — обратился я к Заботину, — мне кажется, этот Гюнтер выполнил все, что мы от него потребовали. Он даже помог Ане перевязывать наших раненых. Что, если мы позволим ему вернуться домой? Он хочет увидеть, живы ли его мама и папа.
— Это отличная идея, товарищ майор! — услышав наш разговор, подключилась Ана. — Пусть Гюнтер пойдет домой, товарищ майор. Пожалуйста!
Майор Заботин наконец улыбнулся и протянул Понтеру свою огромную, как у моего отца-сталевара, руку и сказал:
— Держи!
Гюнтер смутился. Он не понимал, что майор Заботин имеет в виду.
— Dies ist fur Einen handedruck (Это для рукопожатия), — объяснила ему Анна, и он протянул майору свою тоже. Через секунду Гюнтер аж присел от боли: рука у майора была как железная перчатка — такая же в свое время была у моего Пап.
— Хорошо, — сказал мальчишке майор Заботин. — Ступай и знай наших!
Ана перевел эти слова, и Гюнтер воскликнул:
— Danke, Herren! Vielen Dank! (Спасибо, господа! Большое спасибо!)
Мальчишка бросился бегом прочь и словно растворился в темноте. Доберется он домой живым и увидит ли он своих маму и папу живыми? — думал я. Что он им расскажет о советской Красной армии в Берлине?
