Виталий Горбач - Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве
Обзор книги Виталий Горбач - Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве
Виталий Горбач
Над Огненной Дугой
Советская авиация в Курской битве
Автор выражает признательность за помощь в работе над книгой и высказанные замечания М. Быкову, А. Томзову и А. Пекарш; за предоставленную литературу Д. Хазанову; за помощь в переводе А. Шалимовой; за дружескую поддержку и участие К. Николаеву и В. Москалеву.
Часть 1
В преддверии сражения
1.1. Общая обстановка, планы командования
Конфигурация линии фронта в районе Курска была сформирована в ходе ожесточенных сражений, происходивших на советско-германском фронте с осени 1942 по весну 1943 года. Начав этот период с сенсационного окружения 6-й армии в районе Сталинграда, Красная Армия вскоре приступила к изгнанию захватчиков с Кавказа, провела успешные наступательные операции в районе Воронежа и Великих Лук, а также в междуречье Дона и Оскола. После шестнадцати месяцев напряженной борьбы 18 января 1943 года наконец-то была прорвана блокада Ленинграда. Стратегическая инициатива, еще недавно безраздельно находившаяся в руках командования вермахта, постепенно стала переходить к советской стороне. Понеся тяжелые потери в живой силе и технике, а также утратив значительную часть территории, завоеванной в 1942 году, немецкие войска и войска их союзников стремительно откатывались на Запад. В создавшейся критической ситуации речь для немецкого командования шла о том, «будет ли уже этой зимой сделан решающий шаг к поражению Германии на востоке»[1]. Нельзя не отметить тот факт, что события на советско-германском фронте самым негативным образом отразились и на политическом капитале Германии, как в глазах ее сателлитов, так и всего мира.
Тем не менее уже к середине февраля широкомасштабное наступление Красной Армии стало постепенно затухать. Нацеленные на выход к Днепру войска Воронежского и Юго-Западного фронтов были в значительной степени ослаблены в ходе более чем двухмесячных наступательных боев. Испытывая усталость и нехватку резервов, они не смогли оказать эффективного противодействия мощному контрудару, организованному во второй половине февраля командованием группы армий «Юг». В результате февральско-мартовского наступления продвижение немецких войск составило порядка 100–150 километров. Были вновь захвачены Харьков и Белгород. Лишь в конце марта советской стороне удалось стабилизировать ситуацию на рубеже реки Северский Донец, а также севернее и северо-западнее Белгорода.
Весьма непросто для Красной Армии развивалась ситуация и на центральном участке фронта. Ожесточенные бои ноября — декабря 1942 года, несмотря на чувствительные потери, не привели к ликвидации Ржевского выступа. В то же время его эвакуация в начале марта позволила командованию группы армий «Центр» использовать высвободившиеся силы для парирования ударов на Орел, Брянск, а также для предотвращения выхода советских войск к Десне. В результате к апрелю 1943 года войска групп армий «Центр» и «Юг» продолжали удерживать два плацдарма — орловский и белгородско-харьковский. Между ними находился не менее крупный выступ, занимаемый войсками советских Центрального и Воронежского фронтов, получивший вскоре название Курская дуга.
Затишье, наступившее в апреле практически на всем фронте, позволило командованию Красной Армии и вермахта в возможно более короткие сроки приступить к выработке стратегии на весенне-летнюю кампанию 1943 года. Испытав в очередной раз военную мощь и волю к сопротивлению своего противника, обе противоборствующие стороны с особой тщательностью подходили к планированию будущих сражений, стремясь эффективно использовать накопленные резервы.
Оценки сложившейся ситуации и выводы немецкого командования строились на том, что наиболее мощное наступление Красной Армии следует ожидать на южном участке фронта. Предполагалось, что его основной целью станет освобождение Донбасса и выход на широком фронте к Днепру. Кроме того, весьма вероятными представлялись наступательные операции против группировок войск, обороняющихся в районе Орловской дуги и на смоленском направлении. На фоне этих предположений центральным вопросом оставалось овладение инициативой на Восточном фронте сразу после окончания периода весенней распутицы. При этом учитывалась непростая обстановка и на других театрах военных действий. Известия с последних весной 1943 года не отличались особым оптимизмом. Напряженные бои и отступление в Северной Африке, тяжелые потери в апреле — мае в ходе битвы за Атлантику, усиление воздушного наступления на территорию Рейха и оккупированной Франции, а также накапливание военной мощи союзников в Великобритании давали Германии, по сути, один из последних шансов существенного улучшения ситуации на востоке, до того момента, когда странами антигитлеровской коалиции будут созданы условия для открытия Второго фронта в Европе.
Из двух альтернатив: обороны с последующим переходом в наступление или нанесения удара первым — Гитлер и ОКХ сделали выбор в пользу второго варианта. По мнению фюрера, преднамеренная оборона могла привести не только к отступлению войск, но и к значительной потере территорий, среди которых особенно выделялся экономически значимый для Германии район Донбасса. Его удержанию Гитлер придавал одно из решающих значений. В то же время успешно проведенная наступательная операция, даже на ограниченном участке фронта, способствовала не только существенному ослаблению противника и перемалыванию его резервов, но также и сокращению линии фронта, что, в свою очередь, влекло высвобождение значительного количества войск. Не последним аргументом в решении «выступить первыми» было также укрепление пошатнувшегося престижа Германии на международной арене.
Наиболее выгодным вариантом действий, буквально сразу «бросавшимся в глаза» при взгляде на карту, было нанесение ударов под основание Курской дуги, что позволяло окружить и уничтожить наиболее мощную группировку Красной Армии на центральном участке Восточного фронта. Первые наметки будущей операции, получившей в апреле наименование «Цитадель», относятся к середине марта 1943 года. В оперативном приказе Верховного главнокомандующего вермахта № 5 от 13 марта командующим группами армий «Центр» и «Юг» фельдмаршалам Гюнтеру Клюге (Kluge Günther) и Эриху Манштейну (Manstein Erich) было указано на необходимость создания двух группировок, которые по окончании весенней распутицы ударами по сходящимся направлениям должны были уничтожить группировку противника, противостоящую 2-й армии на фронте Севск — Сумы. При этом в отношении советских войск особо отмечалась необходимость «по возможности упредить их в наступлении в отдельных местах с целью навязать им, хотя бы на одном из участков фронта, свою волю, как это в настоящее время уже имеет место на фронте группы армий „Юг“»[2].
Однако вскоре внимание фюрера и ОКХ привлекла другая операция, являвшаяся развитием планировавшейся в начале марта операции «Хабихт». Она предусматривала форсирование Северского Донца и нанесение удара по войскам Юго-Западного фронта силами 1-й и 4-й танковых армий, с последующим выходом на линию Лисичанск — Купянск — Волчанск. Кроме ликвидации постоянной угрозы советского наступления в Донбассе, тем самым создавались благоприятные условия для обеспечения наступления на Курск с юга. Основные положения этой операции, получившей наименование «Пантера», были озвучены уже 22 марта[3]. Однако, несмотря на привлекательность нового плана, от него вскоре пришлось отказаться, в том числе и из-за отсутствия точных данных о расположении советских резервов.
15 апреля последовал новый приказ Главнокомандующего вермахтом за № 6, который содержал уже общие положения предполагаемого наступления по плану «Цитадель». Согласно ему удары, наносимые навстречу друг другу силами групп армий «Центр» и «Юг» с рубежей Малоархангельск — Тросна и Белгород — Томаровка, должны были привести к смыканию «клещей» за спиной войск двух советских фронтов восточнее Курска. При этом срок начала операции предполагался не ранее чем 3 мая. Для введения противника в заблуждение предписывалось продолжать подготовку по плану «Пантера», усилив ее демонстративными мерами. Однако окончательный крест на наступлении в полосе Юго-Западного фронта поставлен не был. «Я оставляю за собой также право в случае планомерного развития операции начать незамедлительно с ходу наступление на юго-восток („Пантера“) с тем, чтобы использовать замешательство в рядах противника», — писал в приказе Гитлер[4]. Как видно, фюрер не оставлял надежды на повторение вермахтом летнего успеха предыдущего года, включая, возможно, и выход вновь к течению Дона.
