Василий Минаков - Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
— Время, командир! Вывожу на цель.
— Давай, Коля!
Справа под крылом Цемесская бухта. Иду на приглушенных моторах.
— Горизонт!
Мобилизую всю волю так, будто иду на цель впервые в жизни. Строжайше выдерживаю заданную скорость, высоту, курс. В наушниках слышу, как дышит Прилуцкий. [344]
Далеко впереди занимаются два пожара. Ближе — третий...
— Сброс!
Отворачиваю в море, оглядываюсь назад. Вот и наш...
— Хорошо легли, Коля?
— Как раз в точку! Спасибо, командир.
— Тебе, друг, спасибо!
— Смотрите, смотрите!! — захлебывается Жуковец. — Началось! Во дают «катюши»...
* * *
Семь ярких пожаров, зажженных экипажами нашего полка, четко обозначили створ. Десятки кораблей с десантом ринулись по этому сигналу через бухту. Одновременно сотни коротких огненных дуг гвардейских минометов, тысячи орудийных вспышек отразились в свинцовой, подсвеченной заревами воде...
Началось!
Небо, казалось, гудит, как пчелиный улей. Десятки бомбардировщиков, штурмовиков, ночных юрких По-2 с разных аэродромов устремились к городу...
Началось!
* * *
Захожу на посадку, но аэродрома не вижу.
— В чем дело, штурман?
Коля молчит.
— Черт его знает... — обескураженно отрывается от плексигласа.
— Промазали, что ли?
— Где тут промазать? Какой-то туман...
— Туман? Откуда? Море же чисто! И над Кирилловкой... При таком ветре...
Чертовщина какая-то в самом деле. Небо в звездах, норд-ост такой, что любой бы туман разметал в клочья... Может быть, тут, за горами, затишье?
— Что будем делать?
— Попробуй пробить. [345]
Осторожно снижаюсь. На остеклении — ни росинки.
— Завесу, что ли, поставили наши?
— С ума сошел! Перед посадкой...
Делаю полукруг, снижаюсь еще. Сто метров, восемьдесят... Наконец проглядывается полоса. Садимся.
Оказалось — пороховой дым! Артиллерия наша так поработала, что изменила «метеорологию».
Аэродром — как растревоженный улей. Стартуют, садятся, снова стартуют ночные бомбардировщики...
— Даем фрицу жару! — с разгоряченными лицами, с блестящими от боевого азарта глазами делятся впечатлениями возвращающиеся из боя экипажи. И тут же снова уходят в воздух.
Свершилось! Сколько мечтали, сколько ждали этих счастливых часов...
— Как там десант?
— Закрепился, вгрызается в их оборону...
— С ходу заняли шесть причалов!
— Катера прямо по берегу дали торпедами...
Постепенно выясняется: наступление идет с двух направлений — от цементного завода «Октябрь» и с плацдарма на Мысхако. Противник ожесточенно сопротивляется, бросает в контратаки танки, завязались уличные бои...
Первые удачи. Но уже ясно, что бои за город будут тяжелыми, вероятно, продлятся не один день...
За Новороссийск! Истребители
Пожары, возникшие в результате нашего бомбоудара, полыхали до самого утра. Одновременно с высадкой первых отрядов десантников начали свою работу по подавлению огневых средств противника легкие бомбардировщики По-2 и МБР-2. Стоило появиться над городом лучу прожектора, блеснуть вспышке орудийного выстрела, как туда тотчас сбрасывались бомбы. Всю ночь, несмотря [346] на неистовый норд-ост, точно по плану работали самолеты, помогая десантникам продвигаться вперед.
С рассветом враг бросил в бой свою авиацию. Навстречу ей вылетели истребители 11-го гвардейского авиаполка, базировавшиеся на нашем аэродроме. Вспыхнули ожесточенные воздушные бои над бухтой, на подступах к Новороссийску. Несколько раз подымал в воздух свою эскадрилью прославленный на флоте летчик капитан Литвинчук. Дерзко, красиво дрался Борис! Все попытки вражеских бомбардировщиков прорваться к городу и отбомбиться прицельно оканчивались неудачей. Группы «юнкерсов» и «хейнкелей» рассеивались, не дойдя до цели, сбрасывали свой смертоносный груз куда попало. Прочерчивая в небе черные зловещие полосы, падали сбитые стервятники...
Мы от души восторгались победами наших соседей. С истребителями 11-го авиаполка у нас была давняя дружба: сколько раз прикрывали они нас во время ударов по кораблям противника, его технике и войскам. Теперь мы служили в одной дивизии. Я и до этого давно дружил с Борисом Литвинчуком, Дмитрием Зюзиным, Владимиром Снесаревым, Дмитрием Стариковым... Все они были питомцами нашего родного Ейского училища.
На второй день боев обстановка в воздухе осложнилась. Противник подтянул авиацию с Украины и Крыма, решив во что бы то ни стало прорваться к Новороссийску и нанести мощные бомбовые удары по нашим наступающим войскам. Утром большая группа вражеских самолетов была обнаружена на дальних подходах к городу с моря. Меняя направление и высоту, гитлеровцы старались ввести в заблуждение наши посты наблюдения. Локаторы то и дело теряли цель.
Литвинчук, возглавлявший восьмерку истребителей, попросил разрешения действовать самостоятельно. Переведя группу в набор высоты, начал поиск с четырех тысяч метров. Вскоре увидел две девятки «хейнкелей» [347] в сопровождении двенадцати «мессершмиттов». Вражеские бомбардировщики шли четким строем «клин».
Восемь против тридцати...
— Атакую! — коротко передал Борис на командный пункт.
Развернувшись навстречу врагу, повел группу в лобовую атаку. Противник был ошеломлен дерзостью отважной восьмерки. Гвардейцы с ходу врезались в строй бомбовозов, обрушили на них лавину огня. Вражеские летчики дрогнули, строй их стал распадаться. «Мессеры», упустившие момент для контратаки, беспорядочно кружились, боясь оказаться меж двух огней. Некоторые «хейнкели» начали беспорядочно сбрасывать бомбы в воду...
В полку гвардейцев-истребителей действовал неписаный закон: в групповом бою ведущий атакует ведущего. Литвинчук устремился к головному «хейнкелю».
— Прикрой! — бросил своему напарнику Пашутову.
Фашистский вожак, разумеется, был опытным летчиком. Умело маневрировал, уклоняясь от трасс истребителя, давал возможность своим стрелкам вести интенсивный прицельный огонь. Несколько раз пунктиры их пулеметов едва не дотянулись до машины Литвинчука.
Борис атаковал упорно и терпеливо. Пашутов прикрывал его от «мессеров».
И вот одна из ослепительных молний ударила в грязно-зеленый фюзеляж «хейнкеля». Тут же вторая — в правый мотор.
Фашист задымил, косо потянул вниз...
«Мессершмитты», разделившись на группы, вступили в бой с гвардейцами. На Литвинчука устремились сразу две пары, пытаясь зажать его в клещи. Борис виртуозно вышел из-под удара, к нему моментально пристроился сзади Пашутов. Завязался ожесточенный бой. Вскоре, несмотря на то, что гитлеровцев было вдвое больше, инициативой завладели Литвинчук и его ведомый. [348] Однако время работало на врага: тактика «мессеров» заключалась в том, чтобы связать боем наши истребители и дать возможность отбомбиться другим группам своих бомбардировщиков, шедших на Новороссийск. С командного пункта Литвинчуку было приказано немедленно вернуться к объекту прикрытия. Комэск умело вывел своих ведомых из боя и собрал в группу. Вся восьмерка строем вернулась к Малой земле. Вскоре ее сменила другая группа гвардейцев.
