Андрей Сахаров - Степан Разин
И сошлись войска близко. Сначала дрались конные против конных. Лихо, с гиком ударили казаки, стали теснить дворян Борятинского, отчаянно рубился в первых рядах сам атаман, зажегся, вертел над головой саблей, успевал и отбиваться, и врагов доставать. Дрогнула дворянская конница, обратилась вспять, повернула к своему обозу. Возликовали казаки, рванулся вперед Степан: только теперь и можно было достать Борятинского, ворваться на плечах дворян в обоз, смешать все, опрокинуть и пустить следом лесных жителей — мордву, татар, чувашей, пусть в свалке вырежут врагов своих кривыми ножами, добьют княжеское войско. И вдруг случилось неожиданное. Пропала куда-то дворянская конница, расступилась на обе стороны, и полетели с размаху конные казаки на пешие ряды пищальников, на расставленные прямо против них пушки. Первым же залпом из пушек, пищалей и мушкетов скосили государевы люди изрядное число казаков, замешкались наступавшие, смешались, а солдаты ударили по ним еще и еще раз. Хотел было достать Степан вражескую пехоту, но не смог, стройно и твердо стояли люди Борятинского, не подпускали к себе. А тут из-за пехоты снова выскочила конница князя, набросилась на казаков. Пищальным выстрелом убило под Разиным коня, еле успел Степан выскочить из седла, подхватили атамана казаки, дали ему нового коня. Крикнул Разин, чтобы отступали казаки к Свияге, и сам повернул назад. Отошли разницы от войска Борятинского в порядке и стройно. Вместе с ними отошла их пехота, которая так и не вступила еще в бой. И не преследовал казаков князь, побоялся смешать, раскрыть свои ряды.
А Разин уже слал гонцов в симбирский острог, просил есаулов привести помощь. Подходили со стороны Симбирска новые разинские отряды, а Борятинский медленно, но упрямо стал подвигаться к берегу Свияги, где остановился Разин. К вечеру снова сошлись войска. Впервые пришлось Степану целый день биться не с отдельными воеводскими отрядами в далеких степях, не со стрельцами, готовыми сдаться казакам по первому его, Разина, слову, а с врагом отчаянным, смертельным, дворянской породы, преданными слугами государевыми, хорошо вооруженными, соблюдающими великое стройство.
И хотя подвезли к Разину пушки и подошли к нему новые конные и пешие отряды, однако не выдержали повстанцы удара дворянских и солдатских полков. Казаки дрались храбро и теснили врагов, а крестьянские отряды робели в этом аду кромешном.
Наступил вечер. Который уже час бились люди. И нельзя было стрелять из пушек друг в друга — негде было развернуться пушкарям: могли они поранить своих людей. На всем берегу кипела рукопашная схватка. Первыми дрогнули отряды мордвы и чувашей, бросились в сторону от боя, посыпались в лес, стали рассыпаться и русские крестьянские отряды; не выдержали крестьяне ружейной и пистолетной пальбы, да и что могли сделать многие из них со своими вилами, косами, кольями, рогатинами: так и не успел Разин вооружить всех своих воинских людей под Симбирском. Держались еще казаки, но и они отступали, теснимые со всех сторон врагами.
Степан был в самой гуще боя. Здесь уже негде было развернуться на лошади, дрались в пешем строю саблей и пистолетом. Все забывал Степан в эти минуты, горячился и видел перед собой лишь стрелецкие кафтаны, сытые дворянские лица и стрелял в них и рубил по ним молча и зверски. И везде дрались люди отчаянно и молча же, лишь иногда раздавался вдруг надрывающий душу крик раненого, а потом снова был слышен лишь храп ерущихся да стучали друг о друга сабли, бердыши, колья.
В разгар боя Степан вдруг почувствовал острую боль в левой ноге, захромал, но даже взглянуть вниз было некогда: со всех сторон наседали яростно дворяне и дети боярские. Не успел он обернуться вовремя, рубанули его наотмашь саблей по голове, разрубили шапку, стесали кожу, кровь залила глаза, потекла по лицу, а Степан все продолжал рубиться, кричал своим, чтобы не уступали дворянским собакам, мясникам, держались кучнее.
Но все меньше оставалось вокруг него товарищей, а Борятинский издали следил за Разиным, посылал против него то одного, то другого, видел, что уже ранен Стенька и можно взять его живым. Но все посланные князя гибли от руки Степана — кого доставал саблей, кого пулей. Стал пробиваться к Степану алатырский дворянин Семен Степанов. Пробился, кинулся на Степана сзади, свалил, подмял под себя и уже хотел было вязать его ременным гужом, как кинулись на выручку казаки, здесь же, над Степаном, изрубили алатырского дворянина. А Разина оттащили в сторону от свалки, но он все порывался назад, утирал рукавом кафтана кровь с лица, потом увидел, что окружают казаков, отрезают их от города, загоняют на берег Свияги, и сразу остыл атаман, весь воинский угар как рукой сняло, уже не рвался с саблей в кучу, расставил людей, где было надобно, прикрыл края своего отряда, дал приказ медленно и спокойно отходить всем к острогу, а в острог послал гонца, чтобы при подходе Борятинского к городу вслед за казаками били бы по князю из острожных пуш&к и пищалей и не подпускали бы к воротам.
Но не спешил Борятинский к острогу, дал отойти Разину и запереться, а потом уже стал подтягивать своих людей и тут же устраиваться обозом, окружать стан телегами на случай, если вдруг захотят казаки совершить вылазку.
Трудный это был день для Разина. Хотя и увел он свое войско назад в порядке, но многих потерял в бою. Рассыпались по окрестным лесам симбирские уездные люди, побежали по своим деревням, больше ста человек захватили государевы ратные люди здесь же на месте и почти всех закололи на глазах у разинцев, которые смотрели на эту расправу из-за острога. Отбил Борятинский у казаков четыре пушки, четырнадцать знамен, литавры. Сам Разин лежал в избе на посаде, под тулупом, с простреленной ногой и порубленной головой. Пока был в бою, не замечал, а сейчас нога сильно болела, а из-под повязки на голове все сочилась кровь, смачивала подушку.
Следующий день прошел спокойно. Разин приводил свое войско в порядок, считал людей, смотрел пушки, обходил, опираясь на палку, своих товарищей, приобадривал их, присаживался к кострам, шутил. И что за беда, что побил его Борятинский. Судьба переменчива. С ним сидит в остроге почти двадцать тысяч человек, а по всей Волге стоят за ним его, казацкие, города, и атаманы сидят по всей черте в городах и селах.
В тот же день послал Степан людей к Харитонову, Осипову, Иванову, чтобы подвигались к Симбирску, помогли ему совладать с Борятинским. Не особенно тревожился Степан и об ушедших и разбежавшихся крестьянских отрядах. Эти могут вернуться быстро, придут в себя по чащобам и снова пойдут бить своих вотчинников и помещиков. Раз уж почувствовал мужик волю, так назад в ярмо уже так легко не загонишь.
