Афанасий Никитин - Хождение за три моря
Что касается их еды, то, судя по тому, что я испытал на собственном опыте в доме одного из князей[717], они подают ее следующим образом: у них имеются особые четырехугольные столы, около полулоктя [в квадрате], с желобчатым краем со всех сторон; посредине стола кладут некоторое количество вареного проса, без соли и без всякого жира; это кушанье служит вместо супа. На другой такой же стол кладут жареное кабанье мясо, однако оно настолько мало прожарено, что, когда его резали, из него выступала кровь. Они ели его с большой охотой, но я не мог его и попробовать и потому делал вид, что ем просо. Вина у них изобилие, и оно ходило вкруговую[718]. Других яств нам не подавали.
В этой стране высокие горы и много лесов. Есть там город, по названию Зифилис, перед которым протекает река Тигр[719]. Это хороший город, но он мало населен. Есть там также замок, называемый Гори. Страна граничит[720] с Великим морем.
§ 63. Вот и все, что я мог рассказать о моем путешествии в Тану и в окружающие страны, а также о вещах достойных памяти [и виденных мною] в тех местах.
Амброджо Контарини. ПУТЕШЕСТВИЕ В ПЕРСИЮ. (Перевод Е. Ч. Скржинской)
§ 1. Мы выехали из Польши 20 апреля [1474 г.] и вступили в Нижнюю Россию[721], также подчиненную польскому королю. Вплоть до 25 апреля мы ехали по огромным лесам, находя пристанище то в каком-нибудь небольшом замке, то в какой-нибудь деревне. В вышеуказанный день мы пришли в город, называемый Луцк[722], обладающий довольно хорошим деревянным замком. Здесь мы оставались до 24 апреля, и не без опасений, благодаря двум свадьбам, потому что почти все были там пьяны, а в таком виде эти люди весьма опасны. У них нет вина, но из меда[723] они приготовляют особый напиток, который опьяняет гораздо сильнее, чем вино.
Оттуда мы уехали 25 апреля и вечером прибыли в городок, называемый Житомир[724]. Весь тот день, 29 апреля[725], мы двигались по лесам, причем очень опасным, так как там бродят разные подозрительные люди. Вечером, не найдя убежища, мы расположились на ночлег тут же в лесу, не имея никакой пищи; мне пришлось целую ночь быть настороже.
30 апреля мы приехали в Белгород[726], что значит белый замок, где находилась резиденция его величества короля; здесь мы приютились с большими неудобствами.
§ 2. 1 мая [1474 г.] мы приехали в город, именуемый Киев, или Маграман[727], который находится вне Нижней России[728]. Этим городом управлял некий пан Мартин[729], поляк-католик. Узнав от королевских проводников о моем приезде, он дал мне весьма жалкое помещение, что, впрочем, соответствовало той стране, и основательно снабдил меня продовольствием.
Город стоит у границ с Татарией[730]; в нем собирается некоторое количество купцов с пушниной, вывезенной из Верхней России[731]; объединившись в караваны, они идут в Каффу[732], однако часто бывают захвачены, как бараны, татарами. Город изобилует хлебом и мясом. Образ жизни у тамошних обитателей таков: с утра и до трех часов они занимаются своими делами, затем отправляются в корчмы и остаются там до ночи; нередко, будучи пьяными, они устраивают там драки.
§ 3. Пан Мартин прислал 2 мая многих из своих дворян сопроводить меня, когда он пожелал, чтобы я явился к нему на обед. После положенных приветствий он преподнес мне много богатых подарков и объявил, что его величество король повелел ему оказывать мне почести и оберегать от всякой опасности[733]; он также должен был предоставить мне возможность пройти по степи вплоть до Каффы. Я всячески поблагодарил его милость и просил исполнить все это. Он сказал мне, что ждет посла из Литвы, который должен идти с дарами к татарскому хану[734]. Поэтому хан высылает навстречу ему двести татар-всадников для сопровождения и безопасности. Так он успокаивал меня, высказывая пожелание, чтобы я дождался упомянутого посла: таким образом у меня будет сопровождающая охрана и безопасное путешествие. Так я и решил поступить. Мы отправились обедать; все было устроено, как полагается, и угощений оказалось изобилие. При этом мне был оказан большой почет. Там присутствовал епископ, брат пана Мартина, и много дворян; были там певцы, которые пели, пока мы обедали. Хозяин очень долго держал меня за столом – к великому моему огорчению, потому что больше всего мне был нужен отдых. По окончании обеда я попрощался с его милостью и пошел в предоставленное мне жилище, которое находилось в городе[735]; он же остался в замке, где была его резиденция. Замок построен целиком из дерева.
В городе есть река, которую на их языке называют Днепром, а на нашем – Лерессе[736]. Эта река протекает около города и впадает в Великое море[737].
§ 4. Мы оставались в этом месте десять дней. Потом прибыл упомянутый посол, и в то утро, когда мы собирались ехать, он пожелал отслушать мессу. Хотя ему и было уже сказано обо мне, тем не менее после мессы и последних объятий пан Мартин велел мне взять того посла за руку и при этом сказал ему: «Этот человек находится под покровительством нашего короля, и потому надо, чтобы ты проводил его в полной неприкосновенности в Каффу». Это были чрезвычайно горячие слова. Посол ответил, что приказание его величества короля для него дороже жизни и все, что будет иметь он, буду иметь и я. После этих слов я простился с его милостью, поблагодарив его, как только мог и умел, – чего он вполне заслужил, – за оказанную мне большую честь. В течение тех дней, что я стоял там, он много раз снабжал меня продовольствием, я же подарил ему немецкую верховую лошадь, одну из тех, с которыми мы выехали из Местре. Нам сказали, чтобы мы оставили там [т. е. в Киеве] других своих лошадей, потому что это были жеребцы, а взяли бы для себя местных лошадей. Проводники его величества хорошо мне послужили, и я отдал им должное.
§ 5. Вместе с упомянутым послом мы отправились из Киева 11 мая. Я двигался в повозке, в которой совершал путь вплоть до этих мест еще с тех пор, как покинул короля, потому что у меня болела голень и я не мог сидеть на лошади. Проскакав до 13 числа, мы прибыли в деревню, по названию Черкассы, также подчиненную тому королю. Здесь мы оставались до 15 мая, когда посол узнал, что татары пришли к Черкассам. В сопровождении этих татар мы уехали и вступили в пустынную степь[738].
